Игорь Угольников - Подольские курсанты

Взрывной волной пригнуло высокие деревья, обрамлявшие поляну, в воздух взметнулись тучи опавших листьев и сухих веток, вода в озере вздыбилась. Покатилась по земле сметенная со столика посуда, важный графин, подлетев, лопнул и растворился в ставшем в одночасье горячим воздухе.

Старчак и Пахомов различали, как взметнулись вверх красно-черные факелы разрывов, как в огне ракетной атаки один за другим начали корчиться немецкие бронетранспортеры и грузовые машины, как кинулись врассыпную испуганные люди, до конца не понимая, что происходит. Шквал огня, обрушившегося с неба, уничтожил под собой все живое, опрокинул и покорежил покрывший землю бронированной коростой вражеский металл. Смотреть на такое было страшно даже издалека, из-за спасительной стены леса, что говорить о тех, кто оказался в эпицентре атаки советских «катюш»!

Разведчики невольно затихли. Они видели, как выпрыгнул из шезлонга немец, как кинулся в ближайшие кусты и с головой укрылся там своей необъятной шинелью. Его денщик едва успел добежать до палатки и скрылся за ее пологом.

Медлить было нельзя. Еще не утих грохот обстрела, как Старчак и Пахомов стремительно кинулись в заросли и схватили едва живого от страха немецкого офицера. Тот безумно озирался вокруг, пытаясь понять, кто эти люди и откуда они взялись. В какой-то момент он даже потянулся к валявшемуся неподалеку карабину, но Пахомов отвесил немцу такую смачную оплеуху, что тот моментально обмяк и перестал сопротивляться.

Старчак метнулся к палатке и выволок оттуда фельдфебеля. На его бледном лице блуждала угодливая улыбка, а в округлившихся глазах еще плясали отблески недавних смертоносных разрывов.

– Лучше двое, чем ни одного, – шутил капитан, когда они поспешно гнали «языков» сквозь заросли в сторону наших позиций.

На КП генерал-майора Смирнова их давно ждали. Офицеры связи внимательно просматривали в бинокли прибрежную полосу. Несколько раз, когда казалось, что от дальнего берега кто-то пытается подать условный сигнал, посылали туда вестовых. Но каждый раз бойцы возвращались ни с чем – оказывалось, что это немцы пытались выманить наших на открытое пространство.

Наконец, ближе к вечеру с КП заметили, как по едва просматривавшейся ложбинке, не занятой гитлеровцами, в сторону реки осторожно направляется группа из четырех человек. Присмотревшись, различили, что двое из них – наши разведчики. Тотчас же с передней линии открыли отвлекающий огонь из стрелкового оружия; немцы, не разобравшись, в чем дело, ответили несколькими нестройными минометными залпами. В это время группа с помощью посланного навстречу отделения курсантов удачно переправилась на нашу сторону и предстала перед командованием.

Немецкий офицер, мокрый с головы до ног, мелко трясся не то от холода, не то от страха, внимательно следил за движениями генерала Смирнова, словно боялся упустить что-то для себя важное. Похоже, он так и не оправился от того ужаса, стараясь во второй раз быть начеку.

Денщик мрачно молчал, понимая, что ничего хорошего от его нынешнего положения ждать не стоит. Кажется, он точно знал, что такое плен, возможно, уже бывал в похожей ситуации ранее. На его лице была заметна придурковатая улыбка случайно пойманного хулигана.

Василий Андреевич внимательно просмотрел документы пленных и отдал их стоявшему рядом полковнику Стрельбицкому:

– Кто будет переводить?

Все знали, что штатного переводчика накануне сильно зацепило осколком, и его еще прошлым вечером отправили в тыловой госпиталь.

– Есть у меня на примете один курсант. – Полковник повернулся к посыльному и вполголоса отдал приказание.

Через несколько минут в блиндаж явился курсант Васильков.

– Разрешите, товарищ генерал-майор? – Его обычно веселое лицо, утяжеленное круглыми очками, на этот раз выражало серьезную озабоченность. – Курсант Васильков по вашему приказанию прибыл!

– Проходи. – Генерал Смирнов окинул его внимательным взглядом. – Немецкий знаешь?

– Так точно. В школе отличником был.

– Будешь переводить.

Начали с денщика. Обрадованный возможностью выторговать себе жизнь фельдфебель затараторил так, что Василькову пришлось несколько раз переспрашивать и уточнять то, что он слышал. Денщик был явно раздосадован, что его плохо понимают, ему казалось, чем больше и быстрее он выпалит, тем ценнее будут его сведения, тем выше будут его шансы на спасение.

Офицер исподлобья смотрел на своего разговорившегося денщика, изредка недовольно покачивал головой, а один раз в сердцах выпалил прямо ему в лицо:

– Свинья! Они все равно пристрелят тебя! Они же варвары!

Так перевел Васильков. Смирнов и Стрельбицкий сурово покачали головами.

Фельдфебель осекся на полуслове, потом встрепенулся и, не глядя на своего хозяина, продолжил:

– Я готов вам помогать. Я все расскажу. Скоро будет удар по Большой Шубинке.

Замерли все, кто был в эту минуту на КП. Василькову, замолчавшему последним, показалось, что он только что сказал что-то страшное, какой-то важный секрет.

Командиры подошли к лежащей на столе карте. Вот она – Большая Шубинка, левый фланг нашей обороны. Что могут предпринять здесь немцы? Форсировать реку и ударить в обход?..

Неожиданно оживился немецкий офицер:

– Почему вы не сдаетесь? Поляки сдались, французы сдались… А вы продолжаете упорствовать! Почему?

Генерал отвлекся от карты и посмотрел на немца. Куда только делась его дрожь! Сейчас перед Смирновым стоял не мокрый, трясущийся от страха пленник. Теперь это был настоящий солдат рейха – преданный фюреру и беспощадный к его врагам! В горящих голубым огнем глазах под воспаленными красными веками металось пламя ненависти, казалось, еще немного, и фашист бросится на генерала прямо со связанными руками. Последний жест отчаяния, генерал знал это по опыту, может преобразить человека, явить его истинную натуру, даже здесь, в плену, даже в такой безнадежной ситуации, как у этого офицера.

– Шесть дней назад мы окружили отряд русских. Мы легко могли перебить их, но поступили цивилизованно: мы предложили им сдаться. Но они… – Немец на слове поперхнулся. Переводивший его речь Васильков завороженно ждал продолжения, ему очень хотелось узнать, что же сделали наши ребята.

Зато генерал Смирнов сразу понял, о чем речь. При въезде в деревню Зеленино противник устроил засаду. Фашисты пропустили бойцов охранения, а когда появились машины с орудиями, окружили их и открыли огонь. Погибли командир батареи и его помощник. В ответ на предложение сдаться курсанты ответили дружным огнем. Гитлеровцы не выдержали такого натиска и стали разбегаться. В результате батарее удалось пробиться к своим.