Сергей Барабаш - Степень риска (сборник)

Берг опять закашлялся.

– Кашлять не разрешают, говорят, опасно, вроде как от этого гематома лопнуть может или еще что-то, я толком не понял. Не кашляй, и все. – Он усмехнулся. – Ну как, впечатляет? – Берг пошарил под подушкой и протянул Сухову клочок бумаги. – Вот номер «Москвича», это уже по твоей части…

Сухов помрачнел. Сбывались худшие его опасения. Он спрятал бумажку с номером и повернулся к Инге:

– Ну что, пойдем? Пойдем, а то нам медики сейчас выдадут…

Как нарочно, в палату заглянула медсестра. Увидев Ингу, она сделала возмущенное лицо. Инга поднялась со стула и, оглядываясь на Берга, вышла из палаты, забыв попрощаться. Сухов посмотрел ей вслед.

– Ну и секретарь у тебя, Дима! Прямо нянька. Ты береги ее, она же прямо готовая жена.

Берг возмущенно засопел. Сухов улыбнулся одними глазами.

Ночью после второго осмотра Берга перевели в другую палату. Захватив в охапку свои вещи, он прошел за молоденькой медсестрой в темную комнату. Когда она включила свет, он увидел, что палата почти пуста, стояли только две аккуратно заправленные железные койки и тумбочка. Он посмотрел на часы – было без четверти два. Медсестра молча указала ему на одну из коек и вышла. Когда он лег в постель и уже ворочался, стараясь найти положение, при котором легче было дышать, медсестра вернулась. Она подошла к свободной кровати и, не обращая внимания на Берга, сбросила халат. Оставшись в тоненькой, выше колен, сорочке, разобрала постель и потянулась к выключателю. Берг невольно задержал взгляд на плавных линиях ее бедер. Видимо, что-то почувствовав, медсестра обернулась и посмотрела на Берга. Глаза ее были совершенно пустые и холодные.

«Так смотрят на подопытных животных», – подумал Берг и вдруг горячей волной его окатил ужас. Он вспомнил, что перед смертью его жену перевели в одиночную палату…

Щелкнул выключатель. Берг услышал, как медсестра скользнула под одеяло и как скрипела ее кровать, пока она устраивалась поудобнее. Страх не проходил. Видимо, положение его очень серьезное, если среди ночи его отделили от остальных больных…

– Больной, – раздался из темноты голос медсестры, – больной, вы слышите меня? Если начнете задыхаться, разбудите.

– Хорошо, – отозвался Берг и почувствовал, что говорить ему уже трудно.

Не хватало воздуха. Каждый вздох давался с трудом. Ему приходилось напрягать мышцы груди и живота, но воздух прорывался в легкие только тоненькой струйкой. В голове временами появлялся непривычный звон.

Он придал своему телу какое-то немыслимое положение, инстинктивно почувствовав, что так дышать легче. Он следил за светящейся секундной стрелкой своих часов, мысленно подгоняя ее. Медсестра уже спала. Он слышал, как она всхрапывает во сне и вдруг почувствовал к ней какую-то звериную ненависть. Молодой и здоровой женщине, лежащей в трех шагах от него, было явно безразлично его состояние, хотя наверняка ее приставили к нему, чтобы не допустить так называемого летального исхода…

В начале четвертого часа ночи дверь палаты открылась. Сразу стало светлее. Вошел хирург, который осматривал его накануне. Он подошел к спящей медсестре и потряс ее за плечо. Берг слышал, как он шепотом что-то сердито говорил ей, а она сонно огрызалась. Потом медсестра встала, набросила халат и вышла в коридор. Хирург наклонился над кроватью Берга и увидел его открытые глаза.

– Не спим?

– Что-то не спится, – ответил Берг.

– Дышать трудно?

Берг хотел сказать, что он почти задыхается, но прилив благодарности к этому усталому мужчине в белом халате, который не притворялся участливым, а просто исполнял свой долг, овладел Бергом. Мысленно он благодарил хирурга за то, что он выругал и выгнал из палаты медсестру. Неожиданно для себя Берг бодрым голосом произнес:

– Все нормально, доктор. Не беспокойтесь. До рассвета доживу.

Хирург с сомнением покачал головой, несколько секунд постоял рядом, видимо, размышляя, но бодрый голос Берга успокоил его и он вышел, не закрыв за собой дверь.

Берг сразу же пожалел о сказанном, он чувствовал, что ему становится все хуже. В открытую дверь палаты он видел часть освещенного коридора и столик, огражденный барьером. За столиком сидела женщина в белом халате. Она что-то писала. По тому, как женщина обернулась и посмотрела в его сторону, Берг понял, что теперь забота о нем лежит на этой медсестре и снова с благодарностью подумал о хирурге.

Но дышать становилось все труднее. Он по каплям проталкивал воздух в легкие. С наступающим безразличием, как о ком-то другом, подумал, что, пожалуй, может задохнуться уже сейчас, его даже не успеют донести до операционного стола, и опять пожалел, что не сказал хирургу правду.

Он так устал от борьбы с самим собой, что не заметил ту грань, которая отделила его от физической возможности позвать на помощь. Широко открытым ртом он ловил воздух, который, казалось, кто-то большим насосом выкачал из палаты…

Берг лежал в положении, которое еще давало ему возможность ценой неимоверных усилий дышать. Любое резкое движение сразу оставляло его без воздуха. В голове уже стоял сплошной звон, и сознание начинало мутиться. Оставалась надежда, что сидящая за столом в коридоре женщина почувствует его состояние и подойдет к нему.

Он попытался крикнуть, но смог издать только хрип и сразу как будто кто-то костлявой рукой сжал ему горло. На мгновение сознание почти оставило его, он зажмурил глаза, а когда открыл, то увидел, что медсестра уронила голову на положенные перед собой на стол руки. Она спала…

Бергом овладела ярость. С холодной расчетливостью он прикинул расстояние от его койки до двери и понял, что попытка выбежать из палаты уже ничего не дает. Даже если медсестра сразу проснется и сразу все поймет, у нее уже не будет времени даже на экстренные меры. Просто он умрет не здесь, а в коридоре…

Неподвластное разуму конвульсивное движение рвануло тело Берга. Ощущение отсутствия возможности сделать вдох подбросило его на кровати. Царапая ногтями горло, он попытался встать, но запутался ногами в одеяле. Судорожными движениями Берг сталкивал одеяло на пол и никак не мог этого сделать. Наконец он освободился от одеяла и поднялся на дрожащих от напряжения ногах. Вспышка радости ударила в мозг, он шагнул к выходу и потерял сознание…

Подпрыгивая на выбоинах разбитой дороги, «уазик», подвывая мотором, с натугой шел по затяжному подъему. Солнце уже село, и свежий вечерний воздух тяжелой струей бил из открытого бокового окна. Инга, съежившись, забилась в угол на заднем сиденье. Зябко поводя плечами, она похлопала по спине Сухова, сидящего рядом с водителем.