Сергей Барабаш - Степень риска (сборник)

– Николай Анатольевич, закройте окно.

Сухов обернулся.

– Не закрывается. У этой рухляди вообще подъемников нет.

Он перегнулся через спинку сиденья и снял висящий на каком-то крючке китель.

– На, надень.

Инга молча приняла из его руки китель и набросила на плечи. Водитель усмехнулся:

– Вот и еще один майор милиции объявился.

Инга скосила глаза на погон с большой майорской звездой.

– Николай Анатольевич, а скоро вы будете подполковником?

Сухов рассмеялся:

– Скоро уже. А что, может, замуж за меня пойдешь, когда у меня на погонах по две звезды будет?

Инга тоже улыбнулась:

– Нет, не пойду. Вы уже женатый и дети у вас, наверное, есть.

– А что, у твоего Берга детей нет?

Инга нахмурилась.

– Во-первых, он не мой, а во-вторых, я нужна ему так же, как вы мне.

Водитель громко расхохотался.

– Как она вас, товарищ майор.

Сухов не растерялся:

– Ну тогда, Инга, я тебе очень нужен.

– Это почему? – обозлилась Инга.

– А потому, что уж ты-то наверняка Бергу нужна.

В полумраке машины не было видно, как густо покраснела девушка. Она откинулась на спинку сиденья и фыркнула:

– Да ну вас! Городите, сами не зная что.

Сухов рывком повернулся к ней.

– Это я-то горожу? Да я, уважаемая, следователь по особо важным делам и за десяток метров людей насквозь вижу! Твой Берг сейчас лежит на мягкой постельке и мечтает о своем доблестном секретаре. Не веришь?

– Не верю. Ему сейчас как раз только и мечтать о ком-то…

Водитель прижал машину к тротуару и затормозил. Сухов первым вышел и открыл заднюю дверцу.

– Приехали, Инга. Вот этот шедевр зодчества ваш дом?

Он помог девушке выйти и галантно подставил ей согнутую в локте руку.

– Уже темно, мадам. Я провожу вас.

Инга взяла Сухова под руку и сразу почувствовала, как сильно устала за этот суматошный день. Поднимаясь по лестнице на пятый этаж, она почти висела на руке Сухова. У двери своей квартиры сбросила с плеч китель.

– Спасибо, Николай Анатольевич.

Сухов левой рукой взял китель, а правой резко притянул ее к себе, обняв за талию, и поцеловал в щеку. Инга откинулась назад и уперлась руками Сухову в грудь.

– Вы что!

Сухов отпустил ее.

– Это я так, Инга, по-братски…

– По-братски, говорите. Ну, а это вам от сестры! – и она с размаху влепила ему пощечину. Потом потрясла кистью руки, подула на пальцы и вдруг рассмеялась: – У вас что, лицо железное?

Сухов сморщился, потрогал рукой разом побагровевшую щеку и криво улыбнулся:

– Что вы! Какое железо! Обыкновенное мясо, только высшего сорта.

Продолжая улыбаться, Инга открыла ключом дверь и обернулась к Сухову.

– На курсах ликбеза вас, вероятно, не учили вежливости. Но это ничего, жизнь научит, а пока до свидания, братец. До завтра.

– До завтра, сестрица.

Инга с треском захлопнула дверь. Сухов покачал головой и пошел к выходу.

«Люди труднее всего прощают нам то плохое, что они нам сделали, – подумал он, вспомнив Берга. – А что, в общем-то, произошло? – разозлился он на себя. – Кто Бергу Инга? Так, просто секретарь».

Досада за то, что он, кажется, обидел девушку, быстро прошла.

Берг так и не понял, что привело его в чувство. Удар о пол или последствия этого удара. Он не знал, сколько времени лежал без сознания. Не поднимаясь, он перевернулся на бок и как о чем-то постороннем подумал, что дышит и что дышать стало значительно легче. Он приподнялся на руках, стал на четвереньки и разогнулся. Не оглядываясь на открытую дверь, он нетвердым шагом подошел к кровати и осторожно сел на краешек. Вялым движением поднес к глазам руку с часами. Было без двадцати минут пять.

Не поворачивая головы, он скосил глаза и посмотрел в открытую дверь – медсестра спала за столом, даже не переменив положения. Саднило подбородок. Он потрогал его правой рукой, на ладони осталось пятнышко крови. Прикушенный язык распух и стал шершавым.

«Попить бы, – подумал Берг и осторожно, боком лег на койку. – Ну, теперь будем жить».

Он еще раз взглянул на часы, было без четверти пять. Он смежил веки и сразу уснул. В палату медленно вползал сырой рассвет.

Сухов появился в палате сразу после обхода. Бледное, осунувшееся лицо Берга неприятно поразило его. Казалось, за одну ночь Берг постарел на несколько лет. Где-то в глубине души Сухов почувствовал укол жалости, но, подавив в себе это чувство, бодро осведомился:

– Ну, как спалось?

Берг невесело усмехнулся:

– Лучше всех. А что, разве я выгляжу плохо отдохнувшим?

– Да уж выглядишь ты, прямо не приведи господи. Ты что, всю ночь не спал?

– Спал. Ладно, давай выбираться отсюда. Медиков я убедил, что мне значительно лучше, осматривать они меня будут только часов в четырнадцать. Надо успеть.

Берг с трудом поднялся, открыл тумбочку и достал сверток с одеждой. С сожалением оглядел основательно измятые брюки и сорочку.

– Надо, Коля, ко мне домой заскочить, переодеться, – он потер ладонью заросший подбородок. – Да и побриться не мешает.

Уже в машине он обратился к Сухову:

– Коля, у тебя случайно ничего пожевать нет? Я же голодный, как волк.

Сухов всполошился. Хлопнув себя ладонью по лбу, он достал откуда-то из-под сиденья бутылку с соком и завернутый в бумагу бутерброд.

– На, это тебе Инга передала. Помнит, что ты голодный.

Что-то в голосе Сухова не понравилось Бергу, он вопросительно посмотрел на него, но ничего не сказал. Глотать было больно, и он выпил только сок, прямо из горлышка.

К одиннадцати часам Берг появился в своем кабинете. Инга встретила его испуганным взглядом.

– Дмитрий Сергеевич, председатель меня уже совсем доконал. Звонит каждые пять минут. Где Берг, где Берг? Я ему уже что только ни сочиняла. Зашли бы к нему.

– Обойдется, – буркнул Берг, – у меня времени в обрез. Давай, собирай всех в зал.

Инга вышла из кабинета. Минут через десять она вернулась, с ней в кабинет вошли народные заседатели. Поздоровавшись с заседателями, Берг вопросительно посмотрел на Ингу, говорить ему было трудно.

– Все в порядке, Дмитрий Сергеевич. Все в зале.

Голос ее сорвался. Она бестолково засуетилась, собирая необходимые бумаги.

«Жалеет своего начальника», – подумал Берг и подошел к висящему за сейфом зеркалу. Зеркало отразило его посеревшее лицо с лихорадочно блестевшими глазами, провалившимися щеками и ссадиной на подбородке.

«Хорош гусь, – мысленно усмехнулся Берг, – с такой физиономией только детей пугать».

Он вздохнул и повернулся к Инге.

Зал судебного заседания встретил Берга настороженным молчанием. Уже усевшись в судейское кресло, Берг отметил болезненное любопытство, с каким рассматривали его не только участники процесса, но и все присутствующие. Народу заметно прибавилось. Зал был забит до отказа.