Антал Погони - Двое из многих

Иштван погладил маленькую твердую руку девушки.

— Вот увидишь, ты будешь с ним счастлива.

— Ты так думаешь? — спросила Анна и печально улыбнулась.

— Я в этом уверен… Ты здесь живешь свободно, как птица… Если что, найдется тебе и другой хороший жених, не чета мне… Зачем я тебе? Иностранец… Чужой…

— Ты для меня не чужой. Ты мне с первого раза понравился…

— Может, ты меня, Анна, и полюбить сможешь, а?

Девушка низко опустила голову, лицо ее зарделось.

— Знаю, — чуть слышно прошептала она, — ты оставишь меня, уедешь и никогда больше сюда не вернешься. Дома ты получше найдешь… Правда, я умею ездить верхом на лошади, могу валить лес, колоть дрова, пахать умею, косить, обед готовить, шить, вязать, сбивать масло, делать творог, сыр… Из отцовского ружья могу одним выстрелом уложить оленя, медведя и даже волка. Умею выделывать лисьи шкуры. Того медведя, на шкуре которого сплю, я сама убила… Все это я могу, но зато я не умею складно говорить, не умею танцевать. Не умею красиво одеваться, как у вас в городах… Ваши девушки, наверно, такие нарядные ходят!..

Иштван и сам не знал почему, но вдруг обнял девушку за талию и поцеловал в губы. Поцелуй был тихим и нежным. От губ ее пахло земляникой.

Анна смотрела на него, полуприкрыв глаза черными длинными ресницами. Иштван прижал к себе девушку. Аромат ее волос взбудоражил в нем кровь. Лицо его залил румянец.

Анна еще раз прижалась к его груди, еще раз подставила губы для поцелуя. В глазах у нее заблестели слезы. И вдруг, побледнев, она вырвалась из объятий Иштвана и побежала в дом, шепнув на ходу:

— Спасибо.

Иштван, не двигаясь с места, смотрел вслед девушке.

Однажды у ворот дома Зайцева остановился какой-то странный человек. Глядя на него, трудно было определить, сколько ему лет. Да он и сам не знал этого. Желтоватое лицо прохожего, сплошь испещренное глубокими морщинами, узкий разрез глаз, на удивление редкие усы и жидкая бороденка красноречиво свидетельствовали о его принадлежности к желтой расе. Ему было известно, что родила его китаянка и давным-давно, когда он был совсем маленьким, привезла в эти края. Китаянка устроилась прислугой в семью одного многодетного казака, но вскоре умерла от какой-то болезни. Мальчик остался круглым сиротой. Все звали его Сашей. По словам китаянки, его отца звали дядюшкой Хо, и вскоре мальчишку окрестили Александром Ховичем.

Маленький Саша прекрасно научился говорить по-русски и окончательно забыл все китайские слова, которые знал в детстве. Единственное, что ему никак не удавалось, — это выговаривать чисто звук «р».

Все вокруг любили мальчика. Когда же он вырос и унаследовал от своих приемных родителей земельный участок в десять десятин, все в округе иначе и не называли его, как Холосо. С тех пор его сначала величали Сашей Холосо, а когда он состарился — дядюшкой Холосо.

Настя и Акулина радостно встретили доброго старика, который к тому же принес им в подарок двух здоровенных гусынь, сказав при этом, что если подыскать им хорошего гусака, то можно развести целое гусиное стадо.

Маленькая Акулина обхватила ручонками дядюшку Холосо за шею, а затем начала теребить его бороденку.

Старик был несказанно счастлив. Он гладил девочку по волосам, называл ее разными ласковыми именами, а затем дал кулек с конфетами, которые были у деревенских детишек любимым лакомством.

Дядюшка Холосо познакомился с Кереченом и Тамашем, и они очень понравились ему. Старик начал упрашивать Иштвана как-нибудь прийти к нему помочь. Зайцев тоже стал уговаривать Иштвана сделать это.

Село хотя и было небольшим по числу жителей, но занимало большую площадь. Изба и огород дядюшки Холосо находились на противоположном конце села.

Часа в четыре после полудня телега, в которую была запряжена старенькая лошадь, остановилась на развилке полевых дорог. Избы здесь располагались на большом расстоянии одна от другой.

— Подождать нужно, — заметил дядюшка Холосо Иштвану.

— А чего ждать?

— А посмотли туда, — не выговаривая «р», произнес старик. — Солдаты идут к югу.

— Чьи солдаты?

— Белые. И много…

— Отступают они, что ли?

Дядюшка Холосо ничего не ответил Иштвану: он внимательно следил за солдатами. В первых рядах ехали конники, судя по одежде — казаки. Их было не меньше сотни. Большинство из них были с бородами. Чубы лихо выбивались у них из-под фуражек. Несмотря на длинные пики, которыми были вооружены казаки, вид у них был не столько воинственный, сколько живописный. Такими казаков и на картинках рисуют. Ехали они вразвалку, не соблюдая равнения, да и вообще, видать, не очень-то заботились о том, как они выглядят со стороны.

Лошади разных мастей лениво переступали ногами по пыльной дороге.

Вслед за казаками шли пехотинцы, построенные повзводно. Их серое обмундирование почти сливалось с местностью и выделялось лишь на фоне дальнего зеленого леса. Пехотинцев тоже было не меньше сотни.

Затем сильные лошади тащили четыре пушки. За ними следовали зарядные ящики, несколько обозных телег и полевых кухонь. Замыкал колонну рессорный экипаж, запряженный парой лошадей. На облучке восседал бородатый кучер в кафтане и высоком цилиндре. Таких извозчиков можно было увидеть и в Москве, и в Киеве, и в Петербурге. На заднем мягком сиденье, важно развалясь, ехал офицер, на золотых погонах которого поблескивали четыре звездочки. Это был капитан.

Небрежный взгляд офицера скользнул по фигуре старика и замер на Керечене. Немного подумав, капитан приказал кучеру остановиться.

— Эй, мужик, подойди-ка ко мне! — крикнул офицер Керечену.

Дядюшка Холосо, переглянувшись с Иштваном, недоуменно пожал плечами и не спеша начал слезать с телеги.

— Да не ты, старый идиот, а другой! — раздраженно крикнул капитан.

— Я? — удивленно спросил Керечен.

— Да, ты! Да поворачивайся поживее! — И офицер смачно выругался.

Иштвану ничего не оставалось, как подчиниться.

— Сколько тебе лет? — Офицер смерил его злым взглядом.

— Двадцать восемь.

— А почему ты не в армии?

В голове Иштвана промелькнула мысль о том, что сейчас офицер-золотопогонник может приказать забрать его в колчаковскую армию… Ему дадут в руки винтовку и, хочет он или не хочет, его заставят воевать против своих братьев, против большевиков… Может, ему даже придется умереть за интересы тех, кого он всей душой ненавидит… Иштван чувствовал, как у него нервно задергалась щека.

— Почему не отвечаешь, болван?! Пойдешь с нами!

— Но, видите ли…

— Что ты там лопочешь?! — Капитан угрожающе щелкнул плеткой.

— Я не русский… — с трудом выдавил из себя Иштван.

— А кто же ты такой? Татарин?