Сергей Нуртазин - Черная смерть. Морпех против Батыя [litres]

Аркадий бросил в костер ветку спросил:

– А можно ли вам оружие в руки брать и людей убивать? Ведь там, у болот, вы, получается, над людьми насилие творили. Немало татар от вашего умения на землю легло.

Виссарион огладил седую бороду.

– А я и не убивал. На землю валил, но убийства не совершал и оружия в руки не брал. Посох разве оружие?

– Лукавите, батюшка, посох может быть вполне эффективным оружием.

Старец удивленно посмотрел на Белозерова:

– Каким?

Аркадий почесал затылок, подыскивая нужное слово.

– Может быть вполне пригодным для нанесения ударов.

Виссарион согласился:

– Может.

– А как же заповедь, в которой говорится о том, что если тебя ударили по одно щеке, надо подставить другую?

– Верно, есть такая заповедь. Только постоять за ближних своих, своеземцев и единоверцев не возбраняется, ибо сказано в заповеди Христовой: «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя…»

Так, коротая путь за разговорами, достигли Козельска, городка не великого и не малого, что расположился на возвышенности, между реками Жиздрой и Другусной. Река, прорытая между ними, наполненный водой ров, высокие валы, крутые берега, мощные бревенчатые стены-прясла и башни-вежи со стрельницами надежно охраняли город. Аркадий прикинул:

«Склоны не менее двадцати метров высотой, стены метров десять, плюс подступы к городу, залитые весенним половодьем. Такую крепость наскоком не возьмешь».

Разглядывая город и его окрестности с южной стороны, миновали по подъемному мосту глубокий ров, въехали в открытые ворота. Воины у ворот строго спросили, куда они держат путь. Виссарион ответил, что спешат к князю Василию в детинец с важной вестью. Вратники препон чинить не стали. У козельчан, живших на границе с Диким Полем, глаз был наметан: распознать, кто друг, а кто враг, умели.

Въезжая в город, священник перекрестился, промолвил:

– Слава тебе, Господи, за то, что привел нас к граду вперед нехристей поганых!

Козельск мало чем отличался от Смоленска, только размером и меньшим количеством жителей. Те же рубленые приземистые избы горожан, купеческие и боярские дворы, храмы, на вершине холма, в детинце, – княжеский терем. Туда-то и направился малый отряд, возглавляемый отцом Виссарионом и Аркадием Белозеровым.

Гостей приняли не сразу, поскольку время было позднее. Встречу с князем перенесли на утро, а гостей отвели в баньку, затем накормили, напоили да спать в молодечной уложили. Виссарион, несмотря на позднее время, отправился в один из храмов и ночь провел у знакомого настоятеля церкви. Он же и разбудил Аркадия рано утром:

– Вставай, сын мой, пришла пора предстать пред светлые очи козельского князя Василия.

Белозеров рассчитывал увидеть пред собой зрелого мужа, а увидел белокурого мальчонку лет десяти-двенадцати. Несмотря на юный возраст, князь имел серьезный вид и умный взгляд темно-серых глаз. Правитель Козельского удела, внук черниговского и козельского князя Мстислава Святославича, которого отец назвал в честь погибшего вместе с дедом на Калке старшего брата, сидел в накинутом на плечи красном корзне, на массивном резном кресле из дерева. Рядом в кресле поменьше сидела вдовствующая княгиня и мать Василия. Здесь же в горнице на широких скамьях, поставленных вдоль стен, сидели помощники князя – широкоплечий с длинной густой рыжеватой бородой козельский воевода Симеон Вышатич, бояре, воинские люди и городская старейшина. Советников было не много, не более дюжины, но это были люди верные и проверенные, готовые умереть за своего малолетнего князя. Виссарион и Аркадий чинно поклонились. Первым слово по старшинству взял Виссарион. Не спеша рассказал о победе над татарами смоленской рати, поделился соображениями о дальнейшем продвижении татар и возможном нападении их на Козельск, а также сообщил, что отряд во главе с Аркадием прибыл на службу к князю Василию, чтобы помочь городу и поделиться опытом. Не преминул поведать и о возможной помощи со стороны смоленского князя Всеволода Мстиславовича. Малолетний князь, княгиня и ближние мужи посовещались и решили: «Воинов в дружину примем, Козельск готовить к обороне станем, от города разведку пошлем за врагом приглядывать, а дальше будет видно, как поступить. Может быть, и пройдут мимо татарские конные тьмы».

Не прошли. Уже на другой день воины Батыя окружили крепость. Запылали расположенные вблизи города деревеньки, черные столбы дыма потянулись к небу. Козельчане с тревогой взирали на многочисленное войско. Было видно, что воины Батыя не собираются в скором времени отойти от города. Степняки ставили юрты и шатры, разжигали костры. К вечеру к воротной башне, со стороны южного вала, в сопровождении двух облаченных в доспехи воинов и переводчика подъехал посланец хана. Задрав голову, он прокричал:

– Справедливый и великодушный Бату-хан, внук великого Чингиз-хана, предлагает вам сложить оружие и сдать город на его милость, и тогда он пощадит всех жителей. Если же вы воспротивитесь, то будете истреблены все до единого, а город ваш сожжен дотла. Бату-хан дает вам время на раздумье до завтрашнего утра. Передайте князю слова хана. Если в назначенное время ответ не будет получен, мы возьмем Козельск приступом.

Слова ханского посланца разлетелись по городу, достигли и слуха князя. Загудел тревожный колокол главного храма, собирая людей на вече, на площадь неподалеку от княжеского двора. Прибыл сюда и малолетний Василий с советниками, среди которых оказались и Аркадий с отцом Виссарионом. Первым выступил боярин и воевода Симеон Вышатич. С деревянного помоста, на котором стояли князь и советники, громко возгласил:

– Славные жители града нашего Козельска! Пришла большая беда к нашим воротам, пришел враг жестокосердный, пощады не знающий! Требует царь Батыга врата в город отворить и впустить сюда хозяевами его воинов! Обещает не чинить нам разора и обид! Верите ли вы словам его?! Готовы ли подчиниться воле его?! А может, хотите откупиться от поганых находников данью, как иные русские города сделали?!

Толпа разноголосо загудела:

– Не хотим!

– Не откроем ворота!

– Не бывать этому!

– Пустить татар в город – все равно, что пустить волка в овчарню. Ведомо нам, что они в градах русских сотворили.

– Они после Смоленска злые, вот на нас злобу и выльют. Тут и откуп не поможет.

– Нет веры нехристям!

Воевода Симеон горожан поддержал:

– Верно, нет поганым веры! Не забыли мы еще, как на Калке-реке татары обещали пощадить воинов русских, которые крепко сели в стане киевском за частоколом, а князей и воевод отпустить за выкуп, сами же их безоружных частью побили, а частью взяли в полон. Воеводы и князья, среди коих и наш был, приняли смерть мученическую. Вот каковы их обещания! Но не только обещания пощадить нас дал царь татарский, но и пообещал, собака, если мы воспротивимся, всех нас до единого перебить. Так что подумайте шибко, прежде чем слово свое сказать.