Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

— Помолчала бы, товарищ медсестра, — вскинулся было двадцатилетний лейтенант и неожиданно заявил — А целоваться я умею, нечего ерунду болтать.

— Умеешь, умеешь, — отмахнулась Кира Замятина. — Будем мы ужинать или нет?

— Пошли, Настя, — осмелел Петро. — Сам товарищ комбат тебя приглашает.

Кое-как уместились за сколоченным из досок столом, где стояли банки трофейных консервов, миски с солёной капустой, салом, крупно нарезанной селедкой. Кира поставила в центр сковороду с жареной картошкой:

— Не дожарила маленько. Старшина огонь в печке залил.

— Горячо сыро не бывает, — потирал ладони Петя Бельченко. — А ты, Настя, сымай бушлат. Здесь не холодно.

Сержант Вересова чувствовала себя скованно. На гимнастёрке поблёскивала медаль «За боевые заслуги».

— Давно наградили?

— Давно. Ещё в сентябре.

Настя не любила говорить о своей награде. Получила в госпитале после боя, когда отбивали атаку прорывавшихся к Волге ненецких танков. Мало кто из её подруг-зенитчиц выжил тогда.

Кроме того, поймала настороженный взгляд медсестры Замятиной. Та, неизвестно за какие заслуги, успела получить две медали. Кира знала, что танкисты за спиной подсмеиваются над ней. Лучше не заводить разговор о медалях. Замятина на язык острая, испортит настроение.

Выпили за сбитый самолёт, за победу. Как водится, третий тост провозгласили за погибших в разведке бойцов. Кира, раскрасневшаяся от выпитой водки, сидела рядом с Шестаковым. Настроение у неё изменилось. Она прижималась бедром к комбату хвалила смелого разведчика Петю Бельченко и опытного зенитчика Антюфеева.

— Меня хвалишь, а сидишь рядом с комбатом, — смеялся командир батареи.

— У тебя своих девок хватает, а о нашем комбате позаботиться некому. Вон, безрукавка порвана, зашить бы надо. После ужина и заштопаю.

Сказано было с явным намёком, что она собирается не только починить овчинную безрукавку. Калугин покачал головой, а Шестаков негромко проговорил:

— Угомонись, Кира. Сплетен мне ещё тут не хватало.

— А чего такого? Война войной, а жизнь не кончается. Наш главный разведчик к Насте прилип, про всё забыл.

Фельдшер Яценко предложил было тост за товарища комбата, но Шестаков его перебил:

— На сегодня хватит. Закругляемся. Мы не у себя в бригаде, а у фрицев под носом. Всем отдыхать, а ты, Григорий, останься.

— Мне тоже уйти? — поднялась было сержант Замятина.

— Убери со стола… пожалуйста.

— Я и собиралась прибрать, — блеснула зелёными глазами Кира, — да больно вы суровый, Андрей Михайлович.

На губах девушки играла усмешка — не выдержал комбат, сам попросил её остаться.

Петя Бельченко и Настя, несмотря на мороз, ещё с час гуляли возле батареи. Лейтенанту некуда было пригласить её, чтобы посидеть в тепле. Разве что в небольшую землянку санчасти, где в ночь остался лишь хорошо подвыпивший фельдшер Яценко. Кира, наверняка, останется у комбата и не помешает.

Однако, Настя наотрез отказалась.

— Не хочу я рядом с пьяным Игнатьичем с тобой обниматься. Противно…

— Чем я тебе противен? — обиделся Петя.

— Дурачок ты, — поцеловала его в губы Настя. — Нравишься мне, но не надо торопиться. Думаешь, не понимаю, какие у тебя мысли насчёт меня? Только не хочу на первой встрече в постель с тобой ложиться.

— Так война же…

— Ну и что теперь? Завтра увидимся.

— А что завтра?

— Девчонок попрошу, освободят нам на часок землянку. Посидим, как люди.

В это время Шестаков и Калугин обсуждали, что предстоит в ближайшие дни. Когда расходились, заместитель сказал:

— Ты отдыхай, Андрей. Мы с Родионом Соломиным ночью подежурим, а Зуйкова Антона я с отделением десантников в боевое охранение выдвину.

Когда Шестаков и Кира остались одни, на несколько минут повисло молчание. Медсестра с деланой усталостью потянулась и стала расстёгивать пуговицы на гимнастёрке.

— Утомилась я что-то. Спать будем или посты проверять пойдёшь, товарищ комбат?

— Без меня есть кому проверить, — хрипло отозвался капитан и обнял девушку.

Позже, гладя её обнажённое тело, прижимал Киру к себе и шептал какие-то ласковые слова. Печка уже остывала, в землянке было прохладно, но ни Андрей, ни Кира этого не чувствовали.

Война им дала короткую передышку. Ночь выдалась тихой, и оба торопились взять всё, чего были лишены долгое время.

Старший лейтенант Антюфеев ещё раз обошёл батарею. Сегодня он мог спать спокойно. Немцы не рискнут ударить, зная, что оборону на этом участке вместе с зенитчиками держит танковый батальон.

Когда три недели назад батарея заняла позицию посреди пустынной степи, Антюфеев острее других чувствовал, что долго им не продержаться. Командование, укрепляя кольцо окружения, одновременно изыскивало все возможности, чтобы перекрыть зенитками воздушное пространство вокруг Сталинграда.

Пока группировка Паулюса получает помощь по воздуху, она будет обороняться. Днём небо перекрывают наши истребители, однако ночами тяжёлые транспортники упорно подвозят продовольствие, боеприпасы, медикаменты. Пусть в недостаточном количестве, но это реальная помощь, и солдаты Паулюса всё ещё верят в благополучный исход.

Эти батареи, разбросанные по периметру окружённой группировки, как кость в горле у немцев. Их стараются любыми способами уничтожить, чтобы обеспечить ночную переброску грузов.

Недели полторы назад была почти полностью уничтожена батарея тяжёлых 8 5-миллиметровых зениток, усиленная счетверёнными пулемётными установками. Батарея насчитывала шесть орудий и контролировала довольно большой участок. После того, как немцы потеряли от её огня несколько самолётов, на батарею рано утром обрушились пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87», способные нести 1800 килограммов авиабомб.

Десятки стокилограммовых осколочно-фугасных бомб превратили слабо замаскированную позицию в перепаханное поле. Уцелели всего два орудия и счетверённая установка пулемётов «Максим». Батарея вела упорный бой. Но тяжёлые 85-миллиметровки были не слишком эффективны против стремительно пикирующих «Юнкерсов-87», а зенитные установки винтовочного калибра не могли пробить броню юнкерсов.

От разрывов авиабомб и пулемётного огня погибли и получили тяжёлые ранения две трети личного состава батареи. Такая же судьба могла постигнуть и батарею старшего лейтенанта Антюфеева.

Не меньшую опасность представляли механизированные и даже пешие группы опытных немецких солдат, способных нанести внезапный ночной удар по затерянной в степи батарее. Тяжёлые «трёхдюймовки» ипять винтовок вряд ли помогут отбить умело организованную атаку.

Спасибо комбату Шестакову. Он выделил из своих запасов несколько трофейных автоматов, но патронов к ним было не много, и проблему защиты батареи они не решат. Оставалась надежда, что какое-то время их будут поддерживать танкисты, а затем подошлют давно обещанную пехоту.