Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

Из укрытий вели огонь несколько солдат железнодорожной охраны. Сержант Дарькин бежал со своим отделением в сторону противотанковой пушки. Он мог рассчитывать лишь на помощь уцелевшего лёгкого танка Т-70 и собственные силы. Второе отделение сдерживало атаку немецких железнодорожников и спасало экипажи, успевшие покинуть горевшие «тридцатьчетвёрки».

Зам. командира батальона Калугин, возле которого остановился Т-70, показывал младшему лейтенанту направление.

— Обходи пушку с фланга под прикрытием строений. Там ещё крупнокалиберный пулемёт, он десантников не подпустит.

Подтверждая слова капитана, очередь накрыла отделение Дарькина. Пуля калибра 13 миллиметров угодила в грудь десантнику. Другой ворочался на снегу, зажимая пробитую ладонь. Рядом лежал исковерканный автомат ППШ.

Василий торопливо перевязывал раненого, наложив жгут повыше кисти.

— Полежи пока здесь, парень. Вытерпишь?

— Кровью истеку… в санчасть надо.

— Бой закончим и на броне тебя к медикам домчим.

— Горят наши танки, — тоскливо отозвался парень. — Не на чем везти.

К ним подбежали Калугин и двое танкистов. Трасса крупнокалиберных пуль прошла над головой, заставив всех плотно вжаться в снег. В этом месте железнодорожной насыпи практически не было. Группу защищали рельсы и небольшой бугор.

Осколочный снаряд взорвался на верхушке бугра, другой ударил в основание, разбрасывая мёрзлые глинистые комья земли.

— Отползаем ниже, — показал направление капитан. — Здесь не накроют.

Калугин не слишком надеялся на лёгкий Т-70 с молодым командиром, «шестимесячным» младшим лейтенантом. Опыта у него мало, а бортовая броня танка — всего пятнадцать миллиметров. При неосторожном повороте её может пробить крупнокалиберный пулемёт, не говоря о пушке.

Однако младший лейтенант Федя Тихонов за время рейда в батальоне Шестакова кое-какого опыта набрался. Сельский парень, начавший работать с четырнадцати лет, отличался рассудительностью и на рожон не лез. Он предпочёл бы воевать на «тридцатьчетвёрке». Но, привыкший подчиняться, командовал лёгким Т-70 и сумел выйти невредимым из нескольких боёв.

Молчаливый и не слишком приметный среди шумных экипажей штурмового батальона, он хорошо понимал, что от его малого танка и экипажа из двух человек (командир да механик-водитель) зависит сейчас многое.

«Тридцатьчетвёрка» его товарища Сани Морозова азартно догоняла уходящий состав с горючим, стреляя из «трёхдюймовки» ипулемётов. Бросил бы он эту погоню и помог спасти людей! Но лейтенант получил задание и по сторонам не оглядывался.

Федя Тихонов за полгода боевых действий так и остался младшим лейтенантом. Не числился в резерве на выдвижение, успел отлежать в санбате, потеряв свой первый танк. Но, по-деревенски обстоятельный, умеющий просчитать свои действия и решительный в бою, был замечен комбатом Шестаковым и зачислен в штурмовой батальон.

Он и сейчас, осторожно миновав хозяйственные постройки, не стал стрелять в охранников, куда-то бежавших с винтовками наперевес. Главное — уничтожить пушку!

По броне, словно зубилом, ударили 13-миллиметровые пули крупнокалиберного пулемёта. Двадцатилетний танкист никогда не думал, что его десятитонная машина может так сотрясаться и греметь от пуль, которые вот-вот прошьют броню.

Немцы перенесли свой машингевер на другое место и открыли огонь неожиданно. Если русский танк попытается уйти и подставит борт, то пули наверняка пробьют 15-миллиметровую броню. Но и веер тяжёлых пуль, направленных в лоб, был не менее опасен.

Достаточно перебить гусеницу, и Т-70 на скорости крутнётся, подставляя борт. Пули могли заклинить поворотный механизм башни. Фёдор выстрелил на ходу, промахнулся. Крикнул механику:

— Гони на полной скорости!

У расчёта машингевера не выдержали нервы. Закончилась патронная лента, её надо было срочно менять, но русский танк приближался со скоростью сорок пять километров, вырастая в размерах.

— Он нас раздавит! — воскликнул один из номеров, протягивая унтер-офицеру патронную ленту.

Молодой пулемётчик присел на корточки и завороженно уставился на Т-70. Как сквозь вату до него донеслись слова унтер-офицера:

— Гранаты! Мы возьмём его гранатами, если не хотите умереть.

Дисциплина брала верх над страхом. Молодой солдат быстро вывинтил колпачки на рукоятках и бросил две «колотушки» вприближающийся танк. Пулемётчик постарше понял, что ручными гранатами не отобьёшься, но тоже швырнул гранату.

Под гусеницами Т-70 исчез массивный пулемёт на треноге и молодой солдат. Унтер-офицер отскочил в сторону. Машина, окутанная снежной пылью, пронеслась мимо. Навстречу разворачивалась пушка, но у расчёта не оставалось времени.

Младший лейтенант дважды выстрелил с короткой остановки. Пушку опрокинуло набок, на снегу лежали трое артиллеристов, остальные бежали к траншее.

Унтер-офицер ненавидел русских. Год назад погиб под Москвой его младший брат. Рядом с обломками машингевера лежало сплющенное тело его камрада, восемнадцатилетнего добровольца.

Под разорванной шинелью угадывались сломанные ноги, снег пропитался кровью.

В начале осени, когда начинались бои в Сталинграде, унтер-офицер меткой очередью утопил речной баркас, на котором пытались спастись беженцы. Уцелевшие женщины прижимали к себе детей, цеплялись за днище. Вокруг расстилалась широкая голубая река, на берегах которой должна была наконец завершиться война.

— Добивайте их, что смотрите! — крикнул он своим подчинённым. — Бронебойные пули пригодятся для других судов.

Солдаты опустошали обоймы своих карабинов, азартно восклицая, когда попадали в цель. Течение несло полузатопленный баркас, за который цеплялась единственная уцелевшая женщина с ребёнком.

Тогда было весело, и победа казалась совсем близкой. Сталинград был практически взят, и по радио непрерывно звучали бравурные марши. Сейчас всё изменилось, огромная армия Паулюса была окружена, русские наступали со всех сторон, а в ста шагах стоял вражеский танк. Его экипаж их не пощадит — слишком много ненависти накопилось к солдатам рейха. Выход только один — попытаться уничтожить азиатов.

— Собрать все гранаты и по моей команде — вперёд, — сказал унтер-офицер. — Другого выхода нет, если мы хотим выжить. Драться предстоит до конца.

Двое уцелевших пулемётчиков по его сигналу пригнувшись, бежали к танку Унтер-офицер, шатаясь, брёл следом, держа в руках магнитную мину, способную проломить броню проклятого танка.

Возможно, унтер-офицер не понимал, что делает, будучи контуженым и пережив бесконечно долгую зиму под Сталинградом. Он уже приготовился бросить мину, подняв её над головой, но башня русского танка развернулась, и заработал пулемёт.