Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

— Что-то вид у вас не слишком боевой. Плохо позавтракали?

На вопросы начальства полагалось отвечать. Комбат Шестаков упрямо промолчал, а Григорий Калугин коротко отозвался:

— Аппетита что-то нет. Вон, оглянитесь, товарищ полковник.

Замполит обернулся, не сразу понял. Помощник по комсомолу, розовощёкий упитанный лейтенант, что-то шепнул ему, кивнув на тела погибших, накрытые старыми шинелями и брезентом. Полковник снял папаху.

— Вечная память павшим за Родину. Но это не повод на смотр в оборванном виде являться. А кое-кто даже умыться забыл.

— Все умылись, а запасной формы у нас нет, — отозвался Андрей Шестаков. — И снаряды почти все израсходованы, а мы ещё вчера дали заявку срочно подвезти. Осталось по десятку штук на ствол, да и те, в основном, осколочно-фугасные. У десантников диски пустые, ручные гранаты кончились.

— В нужное время подвезут боеприпасы. А ты, Шестаков, никак в бой собрался? — усмехнулся замполит. — Отдохни немного, батальон в порядок приведи.

— Я пока никуда не собираюсь, а фрицы в любой момент ударить могут. До их позиций отсюда километров двадцать, а то и меньше. Им вчера крепко вломили, наверняка захотят рассчитаться.

— А ты не паникуй. Если на свои силы не надеешься, то на холме противотанковая батарея стоит. Как-нибудь защитит вас.

Разговор с комбатом складывался совсем не так, как планировалось. Замполит выехал в батальон, выполняя поручение командира бригады.

— Шестаков молодец, активно действует. Вчера сжёг крупный склад горючего, разгромил опорный пункт на полустанке. Надо с ним встретиться, объявить благодарность, собрать представления о награждении орденами и медалями отличившихся. Да и Андрея Шестакова пора в звании повысить.

Замполиту не очень понравилось, что комбриг не упомянул организующую роль политработников. Не слишком задумываясь, он с усмешкой заметил:

— Опорный пункт на полустанке. Великий подвиг! У Шестакова под началом целый танковый батальон да рота десантников. С такими силами…

— Тебе известно, сколько машин у него после трёх недель рейда осталось? — резко перебил его комбриг.

— Потери, конечно, имеются, но и остальные подразделения не в тылу отсиживаются.

— А Шестаков всё это время практически в отрыве от основных сил действует. Выясни точно, какими силами располагает батальон на сегодняшний день. Ему, наверняка, нужна помощь, тем более, запланирована важная операция с участием нашего Снежного Лиса!

— Есть, — козырнул замполит.

Сейчас, глядя на уцелевшие после боёв танки, полковник понял, что избрал не тот тон в общении с комбатом.

— Вижу, что крепко повоевали. Сколько машин в строю осталось?

— Шесть «тридцатьчетвёрок» идва лёгких танка Т-70. Ещё три машины требуют серьёзного ремонта. Без сварки и ремонтной бригады не обойдёмся. Да и остальные танки необходимо в порядок привести. От сильных ударов подтекает масло, требуется кое-где замена подшипников, изношены гусеницы.

— Необходимую помощь вы получите, — заверил Шестакова полковник. — Как настрой у людей?

— При чём тут настрой? — с досадой отмахнулся комбат. — Люди будут воевать при любом настрое.

— Не скажите. Моральный дух очень важен. Без него мы не выполним поставленные задачи.

— Пусть так, — не стал спорить Шестаков. — Но в первую очередь необходим ремонт техники и отдых. Подкормить ребят нормально. У меня немало танкистов и десантников, которые заслужили награды. Лейтенант Будник уничтожил тяжёлую зенитку «восемь-восемь» исчетверённый 20-миллиметровый автомат. Младший лейтенант Фёдор Тихонов на лёгком танке Т-70 вступил в бой с немецкой самоходкой и сжёг её. Кроме того, фактически спас группу бойцов и офицеров, разбил противотанковую пушку и крупнокалиберный пулемёт.

Кажется, никогда комбат Шестаков не говорил так долго. Обычно немногословный, капитан словно подводил итоги боевой деятельности. Хотя знал, что остаткам батальона ещё предстоит воевать, и отдых предвидится не раньше, чем будет окончательно разгромлена группировка Паулюса.

— Ребята устали, — неожиданно оборвал он свою речь. — Некоторые контужены, толком не выспались, да и обед готов. Разрешите закончить строевой смотр.

— Да, да, конечно, — кивнул полковник.

Когда расходились, хлопали по плечам, поздравляли рыжего лейтенанта Будника и младшего лейтенанта Тихонова.

— Ну, мужики, с вас причитается! Меньше, чем по ордену, не получите, да и в звании наверняка повысят.

Впервые за долгое время вместо сухомятки обедали горячей пшённой кашей с бараниной. Старшина наливал по сто граммов с прицепом, а на закуску отрезали пластинки хохляцкого сала с чесноком, густо пересыпанного красным перцем.

— Эх, так бы всё время жить, — подмигивал экипажу рыжий лейтенант Василий Будник. — Там героям не полагается ещё граммов по сто? Сам комбат нас отметил.

Повар, тоже неплохо хвативший, налил экипажу Будника и щедро отрезал сала. Позвал Федю Тихонова.

— А ты чего за добавкой не подходишь?

— Мне хватит.

— Зато я не откажусь, — вмешался механик-водитель.

Замполит и его помощник по комсомолу остались пообедать с Шестаковым и Калугиным. Вместе с ними за столом сидели командир десантников Павел Мельник, Савелий Голиков и Кира Замятина. Выпили, как водится, за победу, за товарища Сталина, за погибших товарищей.

Настроение полковника изменилось. Хвалил Андрея Шестакова и его батальон, сделал несколько комплиментов Кире Замятиной.

— Да вы ешьте поплотнее, товарищ комиссар. Обратная дорога не близкая, да и места здесь беспокойные. Фрицы недобитые к своим пробиваются, разведка немецкая шастает.

— Ерунда, — отмахивался замполит, который любил, когда его называли «комиссар». — Немцы в кольце зажаты, да и вообще, не тот уже фриц. Крепко им ума вставили, бегут, сдаются. В письмах на родину жалуются родным, что в капкан угодили.

— Не очень они торопятся сдаваться, — негромко проговорил комбат. — И дерутся упорно.

— Я газеты привёз. Почитай, как мы их гоним. Жмутся от холода, калоши соломенные, словно у клоунов, не могут в себя прийти.

Андрей Шестаков хорошо знал, что лучше не вступать в спор с политработниками, да ещё такого высокого ранга — себе дороже станет. Но не выдержал.

— На полустанке пять машин бой вели и взвод десантников. Задачу выполнили, узел обороны разгромили, но потеряли четыре танка из пяти. С немецкими самоходками столкнулись, они три наших «тридцатьчетвёрки» сожгли. Оптика у фрицев точная, и снаряды сильные. Тяжело пришлось капитану Калугину, хотя боец он опытный.

— Без потерь войны не бывает, — заявил полковник. — Но это не повод фашистов подхваливать. Били мы их и будем бить, за что и выпьем.