Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

Командир десантной роты Павел Мельник крикнул Шестакову:

— Надо уходить, сгорим к чёртовой бабушке.

— Отходим, — согласно кивнул комбат. — Шум на всю округу, того и гляди, фрицы подмогу пришлют.

Пламя скручивалось в гигантский штопор, выталкивая клубы густого дыма. Лопалась и даже плавилась колючая проволока, двумя рядами огораживающая базу. Снег превращался в мутные парящие лужи. Рухнула одна из стен МТС, разбрасывая искры.

Огонь на секунды приутих, а затем с рёвом взметнулся на десятки метров вверх. Смятая двухсотлитровая бочка взлетела, как ракета, и с оглушительным грохотом ударилась о бетонку, заливая всё вокруг горящим бензином. В огне корчило трупы немецких охранников, разносился тошнотворный дух горелой плоти.

Десантник с руганью сорвал тлевшую телогрейку и, оставшись в прожжённой гимнастёрке, торопливо подпоясался ремнём. Перезаряжая автомат, крикнул:

— Ребята, фрицы сюда бегут!

Это был комендант базы, майор лет пятидесяти, пулемётчик и с десяток охранников. Охрана сражалась отчаянно, зная, что за уничтоженную базу им грозит военный суд и, в лучшем случае, отправка на фронт. Кроме того, найдут двух-трёх виновных и расстреляют за ротозейство.

Спасти их могло лишь мужественное сопротивление. Три четверти охраны и зенитчиков уже погибли, отбивая внезапный удар русского комбата по прозвищу Снежный Лис. Два танка догорали, ещё два получили повреждения. Получили отпор десантники, пора было подумать о собственном спасении.

Комендант в закопчённой каске, стреляя на бегу из автомата, вёл уцелевших солдат на прорыв. Чёрт с ним, с военным судом! Майор докажет, что его люди сражались насмерть. Пулемётчик пробивал дорогу длинными очередями скорострельного МГ-42.

Смелым везёт. Упал один, другой солдат из охраны, но остальные уже миновали разорванный участок колючей проволоки и убегали под прикрытием дыма и пулемётных очередей. Комендант отходил одним из последних, вместе с пулемётчиком.

— Уйдут! — кричал башнёр в машине Шестакова. — Разрешите вложить им на дорожку осколочный снаряд.

Но комбата больше беспокоила эвакуация раненых и вывод из огня уцелевших танков. Быстрее, пока немцы не подтянули артиллерию, а в небе не появились самолёты.

Башнёр, не дождавшись разрешения, выстрелил из орудия. Взрыв накрыл пулемётный расчёт, подбросил исковерканный машингевер МГ-42. С коменданта сорвало каску. Коротко стриженый, седой, он упрямо шагал, иногда оборачиваясь, и стрелял из пистолета.

— Сучий потрох! — матерился башнёр, посылая торопливые очереди из «Дегтярёва».

Но немецкий майор уже исчез за клубами дыми, а Шестаков дал команду башнёру:

— Прекрати стрельбу. Помоги лучше раненых на броню погрузить.

И загнал в ствол бронебойный снаряд. Комбат Снежный Лис не исключал, что придётся столкнуться с немецкими танками или штурмовыми орудиями.

Закопченные машины одна за другой выкатывались на дорогу. К ним присоединилась «тридцатьчетвёрка» лейтенанта Будника.

— Эй, рыжий, жив-здоров? — окликнули его. — Ты, говорят, герой. Зенитку «восемь-восемь» уделал.

Когда орден обмывать будешь, меня позови. Земляки как-никак!

— Позову, — крикнул в ответ Василий Будник. — Только никто пока ни ордена, ни медали не обещал.

Комбат Шестаков, стоявший в открытом люке, помахал лейтенанту рукой и коротко передал по рации:

— Живы будем — орден за мной.

— Воздух! — кричали десантники с брони сразу нескольких танков.

Два мессершмитта приближались с юго-запада. Возбуждённые успешным боем, их встретили руганью, очередями из башенных и трофейных пулемётов. Самолёты сбросили несколько мелких бомб, но возвращаться, чтобы обстрелять колонну, не решились.

Слишком плотный огонь вели танкисты и десантники. Кроме того, в любой момент могли появиться «яки» и «лавочкины». Это были скоростные машины, вооружённые пушками, и связываться с ними «мессершмитты» не решались — преимущество в сталинградском небе было уже на стороне русских.

Вернувшись на командный пункт, торопливо выгружали раненых и обгоревших. Фельдшер Яценко и медсестра Кира Замятина спешно оказывали первую помощь пострадавшим.

— От Калугина никаких вестей? — спросил Шестаков радиста на бронетранспортёре, у которого была более мощная аппаратура.

— Никак связаться не удаётся, — виновато пожал плечами худощавый, небольшого роста радист, бывший студент.

— Завяз капитан на полустанке. Голиков, ты в бой рвался. Гони к полустанку, окажешь помощь, если понадобится.

— Есть, — козырнул лейтенант.

— Постой. Возьмёшь с собой ещё одну машину.

Комбат окинул взглядом закопченные, покрытые вмятинами танки. Командиры машин отворачивались, стараясь не встречаться глазами с Шестаковым. Мало кто желал, выйдя из одного боя, снова оказаться под огнём. Если, конечно, товарищ комбат прикажет, то никуда не денешься. Но лезть на рожон добровольно…

— Разрешите мне, — подал голос лейтенант Будник.

Его экипаж охнул, с нескрываемой злостью глядя на своего командира. Совсем башку потерял от успехов! Чудом одолели смертельно опасную зенитку «восемь-восемь», потеряли заряжающего, а рыжий сопляк снова в герои рвётся.

Комбат оглядел неполный экипаж, в глазах его блеснули нехорошие искры.

— Чего волками на лейтенанта смотрите? Боязно стало? Там и мне боязно бывает. Только кому-то надо капитана Калугина выручать.

В эти напряжённые минуты заработала рация в машине Савелия Голикова. Лейтенант передал наушники Шестакову. Разговор был недолгий.

— Отменить вторую машину — сказал комбат. — На полустанке бой заканчивается. Савелий, один пойдёшь. Захватишь с собой пару ребят из десанта, чтобы на броне больше места осталось. Поможешь выбраться нашим, им там крепко досталось.

Опытный танкист, заместитель командира батальона капитан Калугин, как и предчувствовал Шестаков, оказался в сложной ситуации.

На первый взгляд, небольшой железнодорожный разъезд ничего особенного из себя не представлял. Кирпичный дом-барак, в котором раньше жила семья путевого обходчика и останавливались на ночь рабочие, проводившие мелкий ремонт одноколейки. Хозяйственные постройки, склад, где хранился инструмент, шпалы да навес, куда загонялась на ночь дрезина.

Теперь в бараке размещалось отделение железнодорожной охраны, бригада военных ремонтников, а запасной путь занимал небольшой состав: три-четыре бензоцистерны и пара-тройка платформ, гружёных бочками с горючим и техническим маслом.

Содержимое цистерн перекачивалось в бензовозы, а бочки закатывали в машины и увозили на базу или другие объекты. Пустой состав торопился эвакуировать в тыл мелкий старый паровоз.