Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

— Тяжёлая пушка! — ахнул механик Пименов, невольно оглядываясь.

Машина вильнула, а Шестаков крикнул сержанту:

— Вперёд! Там без тебя разберутся.

«Тридцатьчетвёрка», получившая удар десятикилограммовой болванки, стояла неподвижно. Из полуоткрытого люка механика-водителя вилась струйка дыма, а из башенного люка вылезал заряжающий. Он вытянул под руки контуженного командира танка, а следом выплеснулись клубы густого дыма загоревшейся солярки.

Она не так быстро вспыхивает, как бензин, но даёт сильный жар, а едкий дым перехватывает дыхание. Механик и стрелок-радист остались внутри обречённой машины, а из всех трёх люков выбивались языки пламени. Унтер-офицер у ворот, успевший отскочить от пронёсшихся мимо русских танков, короткими очередями добивал экипаж горевшего танка.

— Все здесь и останетесь, — бормотал он.

Унтер был опытным воином рейха, прошёл Францию и полгода находился в России. До прошлой осени он не считал русских серьёзным противником, пока не получил пулю в разрушенном Сталинграде.

После госпиталя съездил в короткий отпуск к семье. Привёз жене дорогую шкурку чёрно-бурой лисицы, два золотых перстня. Однако жена, хоть и обрадовалась подаркам, но заметила, что настрой мужа изменился. Он уже не упоминал о скорой победе, а перед возвращением в Сталинград пил больше обычного.

И, тем не менее, унтер-офицер, переведённый после ранения в тыловые войска, продолжал добросовестно исполнять свои обязанности, рискуя жизнью. Он бы мог отлежаться в окопе, но решил прикончить контуженных русских танкистов. Офицер и другой танкист отстреливались из пистолетов, хотя оба были ранены. Сейчас бы гранату, и он бы в момент добил тупых азиатов!

Но гранат унтер не захватил, зато заметил за поворотом траншеи двоих солдат из караула.

— Эй, вы, ползите сюда, — негромко позвал он. — Или до конца войны решили отлежаться?

Солдаты, вытянув шеи, оглядывались назад. Затем, выскочив из траншеи, побежали к ангару. Причину поспешного бегства унтер-офицер понял через минуту. Не менее десятка русских десантников в белых маскхалатах бежали от ворот.

Отделение спрыгнуло с брони, когда открыл огонь пулемёт с вышки и скорострельная зенитка. Тогда погибли двое бойцов, а один был тяжело ранен. Обозлённые рослые красноармейцы стреляли на бегу из автоматов и что-то кричали.

Упал один, следом второй солдат, хотя он успел поднять руки, но его не пощадили. Унтер-офицер понял, что такая же судьба ждёт и его. Он вспомнил, как в Сталинграде забежал в дом, где лежали раненые. Санитарка в косынке с красным крестом подняла руки и повторяла дрожащим голосом:

— Здесь раненые… пожалуйста, не стреляйте. Я умоляю!

Санитарка была совсем юная и хороша собой. В другой ситуации унтер-офицер не упустил бы её. Но немцы с большими потерями ворвались день-два назад в город. Повсюду шли ожесточённые бои, и лейтенант, бежавший следом, не позволил бы унтеру развлечься с девушкой.

Он прошил санитарку очередью в живот и выпустил остаток магазина в раненных русских солдат. Его подчинённые добили ползающих по полу окровавленных людей штыками, а лейтенант похвалил унтер-офицера:

— Так и действуй! Иначе мы застрянем в этом чёртовом городе.

Наверное, Богу что-то не понравилось в поведении воинов рейха. Через неделю лейтенант был убит брошенной из окна русской гранатой. Вместе с ним погиб один из солдат, умело добивавший раненых штыком. Осколки издырявили ему живот, промежность и пробили пряжку ремня с надписью «С нами Бог». Парень был не промах насчёт русских девок, осколки угодили куда нужно. С такими ранениями лучше умереть сразу.

Унтер-офицер побежал, умело уклоняясь от пуль. Он был крепок физически и бежал быстро. Однако на войне у каждого своя судьба. Впереди взорвалась одна из цистерн с бензином. Лицо обдало нестерпимым жаром, и унтер, замедлив бег, повернул к ограде.

Пули из автомата ППШ прошили поясницу и опрокинули на вытоптанный снег. Один из десантников наклонился над ним, забрал автомат, пистолет, запасные магазины и отстегнул часы.

— Не стреляй, — вспомнив слова санитарки, попросил он. — Двое детей… цвай киндер… мальчик и девочка.

— Лежи, сам подохнешь, — заслоняясь рукой от жара горящего бензина, сплюнул русский.

И побежал дальше. Огненный ручеёк, прожигая снег, парил, приближаясь к ногам унтер-офицера, имевшего четыре награды за хорошую службу и смелость. Отталкиваясь локтями, он сумел отползти на пару метров. Но ручеёк неумолимо приближался к добротным утеплённым сапогам, а нестерпимый жар душил, не давая позвать на помощь.

Вокруг шёл бой, не смолкала стрельба, и унтер понял, что помощи ждать не от кого. Он рванулся из последних сил. Огонь и дым застилали небо, отсчитывая последние секунды жизни.

Тяжёлая зенитка калибра 88 миллиметров часто и эффективно использовалась против русских танков. Её пятиметровый ствол разгонял бронебойные снаряды до скорости восемьсот метров в секунду и проламывал броню «тридцатьчетвёрки» на расстоянии двух километров.

Расчёт орудия во главе с опытным фельдфебелем услышал русские танки ещё на подходе, но взять их на прицел мешал туман.

— Ладно, подойдите поближе, — сцепив зубы, тщательно вглядывался в дорогу фельдфебель.

На территории базы туман был не такой густой, и фельдфебель разглядел наконец цель — повреждённую русскую «тридцатьчетвёрку», которая вела беглый огонь.

Установленное на лафете кругового вращения орудие бесшумно развернулось в сторону русского танка. Выстрел, как всегда, оказался точным — не зря на стволе зенитки были изображены силуэты полутора десятков уничтоженных танков и нескольких самолётов.

Две-три русские машины поджигали выстрелами из «трёхдюймовок» ипулемётными очередями цистерны с горючим, теперь мешал целиться дым. Но фельдфебель терпеливо всматривался в оптику, не сомневаясь, что рано или поздно поймает в прицел обнаглевшие русские «панцеры».

Открыла огонь счетверённая 20-миллиметровая установка. Оглянувшись, фельдфебель разглядел две «тридцатьчетвёрки». Они медленно двигались по дороге — оба танка Шестаков оставил снаружи, чтобы найти тяжёлую зенитку, главную опасность для штурмовой роты.

Орудие срочно разворачивалось на сто восемьдесят градусов. Расстояние до русских танков составляло метров двести пятьдесят. В их сторону густым пучком неслись трассы счетверённой зенитной установки. Мелкие снаряды не пробьют броню, но десятки ударов помешают русским наводчикам взять точный прицел, пока развернётся тяжёлое орудие.

Оба танка выстрелили одновременно. Один промахнулся, а снаряд второго взорвался рядом с капониром. Осколки ранили заряжающего, опрокинули подносчика боеприпасов. Однако фельдфебель уже поймал в прицел одну из «тридцатьчетвёрок» инажал на педаль спуска.