Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

Основные силы нашей авиации были стянуты к Сталинграду, и командование решило, что уничтожить этот объект можно ударом штурмового танкового батальона капитана Шестакова.

Как это часто бывает, во внимание не приняли, что батальон понёс серьёзные потери, а люди измотаны боями и холодом. Судьба Сталинграда решается, а Шестаков мужик энергичный — не зря его немцы Снежным Лисом окрестили. Как-нибудь с базой справится, если сумел дальнобойный артиллерийский дивизион уничтожить.

Несмотря на то, что комбата торопили, Андрей Шестаков на рожон не полез и провёл детальную разведку. Знал, что горючего у немцев не хватает, и склады охраняются крепко.

Командир десантной роты Павел Мельник вместе с четырьмя бойцами и сапёрами обследовал окрестности базы. Дорога, ведущая по степи к бывшей МТС, была пустынной, присыпанной недавно выпавшим снежком. Однако сержант-сапёр вскоре обнаружил мины.

Противопехотные, похожие на консервные банки, противотанковые «тарелки» весом шесть килограммов — всё это было густо напичкано в снегу по обочинам дороги. Особую опасность представляли «шпрингены» (прыгающие мины). Достаточно задеть еле заметные проволочные усики, и вышибной заряд подбрасывал мину, нашпигованную шрапнелью, на высоту человеческого роста. Веер шрапнели и осколков косил всё живое в радиусе 15–20 метров.

Многие мины были установлены с расчётом на неизвлекаемость. Взрыв одной из них вызывал детонацию ещё нескольких штук и мог уничтожить сразу всю разведгруппу.

Чтобы не рисковать, старший лейтенант Мельник повёл своих разведчиков в обход и, сделав изрядный крюк, вышел на другую дорогу По ней проезжали автомашины с грузом, бензоцистерны под охраной бронетранспортёров и мотоциклистов.

Шагать пришлось ночью, а под утро остановились в узкой лесистой балке, километрах в полутора от базы. Отсюда в бинокль хорошо просматривались подходы. Старший лейтенант разглядел у ворот замаскированные в снежных капонирах две 75-миллиметровые пушки.

Их не зря называют «гадюки». Приземистые, с длинными хищными стволами и набалдашником дульного тормоза, они пробивали за километр лобовую броню «тридцатьчетвёрок» иобладали хорошей прицельностью. Если пушки вовремя не заметить, то пара «гадюк» сих скорострельностью пятнадцать выстрелов в минуту оставят гореть на поле половину танков ослабленного батальона Шестакова. С флангов торчали стволы 37-миллиметровых зениток. Ещё одна головная боль. Зенитки броню «тридцатьчетвёрок» не пробьют, но бронебойные снаряды (до 80 штук в минуту) вполне способны перебить гусеницы «тридцатьчетвёрок» иподжечь лёгкие танки Т-70.

Старший лейтенант Павел Мельник и четверо его бойцов за прошедшие сутки насквозь промерзли. Пора было уходить к своим, но, как назло, движение по дороге усилилось.

Сержант Василий Дарькин предложил командиру роты:

— Чего зря отсиживаться? Выделите мне в помощь сапёра, и мы вдоль холма подойдём к базе поближе. Не верится, что такой объект всего две зенитки охраняют.

Василию Ивановичу Дарькину, родом из Ульяновской области, было сорок семь лет. В селе у него оставалась большая семья: четверо дочерей и сын. Сержант, рассудительный и осторожный по натуре, старался без нужды вперёд не лезть.

Недавно в письме ему сообщили, что пропал без вести муж старшей дочери Кати, десантник из войск спецназа. За полтора года войны погибли несколько родственников и близких друзей. Обладая немалым жизненным опытом, Василий Иванович видел, что разведку они толком не провели. Неизвестно, какие сюрпризы поджидают их батальон, когда танки пойдут на штурм.

Павел Мельник с ним согласился.

— Только до темноты возвращайтесь, — предупредил он. — Вторую ночь мы тут не выдержим, в ледышки превратимся. Тебе бинокль бы нужен.

— Есть у меня своя подзорная труба, — достал сержант из-за отворота полушубка половинку бинокля.

В ближнем бою в упор срезал автоматной очередью немца-фельдфебеля. Бинокль, висевший на груди, раскололся, но одна половинка уцелела. Достался также трофейный вальтер, ну и забрал часы, свою законную добычу.

Двигались вместе с сапёром вначале вдоль балки, которая вскоре превратилась в ложбину с редкими пучками кустарника. Оглядев окрестности в свою «цейссовскую трубу», Василий показал направление:

— Обойдём открытое место. У пулемётчика на вышке тоже бинокль имеется, засечёт он нас.

Пройдя ещё метров пятьсот, едва не наткнулись на лёгкий патрульный вездеход, который не спеша двигался по дороге. Проклиная мороз и бдительных фрицев, съёжившись, сидели в засыпанной снегом воронке. Через час вышли к тыльной стороне базы.

На фланге пряталось в капонире тяжёлое зенитное орудие калибра 88 миллиметров.

— А вот это уже серьёзная штука, — оживился сержант Дарькин. — За два с половиной километра наши коробочки достанет, и скорострельность полтора десятка выстрелов в минуту.

Кроме тяжёлого орудия, поодаль стоял счетверённый 20-миллиметровый автомат. Расчёт находился на своих местах, и в какую-то минуту сержант поймал отблеск чужой оптики.

— Прячь голову, — шепнул он сапёру — Дай бог, чтобы нас не заметили. Долго мы здесь торчим, пора убираться.

Отползли по снегу, не решаясь подняться. Заметили их зенитчики или нет? Непонятно. И всё же их заметили. С вышки отстучал одну и другую очередь пулемёт.

— Не достанете, — бормотал сапёр. — Поздно спохватились.

На дороге показался лёгкий вездеход «Кубель-ваген». Со скошенным капотом, открытым верхом, машина шла со скоростью километров шестьдесят. В ней сидели четверо немецких охранников, на турели торчал пулемёт МГ-34.

— Бегом к балке, — скомандовал Василий Ларькин. — На ровном месте он нас за километр достанет.

Но командир немецкого патруля, молодой лейтенант, принял решение, которое обернулось смертью сразу нескольких человек.

Убедившись, что пулемётный огонь на ходу мало эффективен, он приказал водителю свернуть с дороги, где в сторону холма вела полузасыпанная снегом колея. Вначале лёгкая машина двигалась, увязая в плотном снегу. Двигатель ревел, стрелка тахометра плясала возле красной черты.

— Греется мотор, — встревожено сообщил офицеру водитель.

— Гони. На вершине снега меньше. Мы прижмём русских скаутов. Не так просто они крутились возле базы.

И дал длинную очередь, которая рассыпалась по холму. Офицера и молодых охранников охватил азарт погони. Водитель уже достаточно поездил по военным дорогам и не слишком одобрил охоту за вражескими разведчиками. Они не мальчики-скауты, а наверняка бывалые солдаты. С такими опасно играть в догонялки.

Однако лейтенант толком не нюхал войны, служил в тыловом подразделении, а в людей стрелял раза два, когда под Ростовом уничтожали евреев. Он вызвался тогда добровольно, желая показать свою решительность.