Владимир Першанин - Комбат по прозвищу «Снежный Лис»

Но расстреливать пришлось не только бородатых мужчин (проклятых богом жидов!), но и женщин, старух, даже детей. Это смутило лейтенанта, и он спросил главного в команде, эсэсовского офицера:

— Надеюсь, в детей мне стрелять не придётся? Я офицер вермахта, и моя честь не позволяет…

— Надеюсь, вы перестанете молоть чушь, господин лейтенант, — оборвал его гауптштурмфюрер. — Моя рота воюет уже три года, а вы ещё не сделали ни одного выстрела по врагу. Честь бережёте, как деревенская девка! Мы не в игрушки играем, а выполняем приказ. Не подавайте дурной пример подчинённым.

И лейтенанту пришлось не только командовать, но и лично расстреливать голых людей, которых группами подводили к песчаному рву Он не знал, что у свежей крови такой тошнотворный запах, а людей расстреливают сотнями.

Лейтенант старался не вспоминать тот жуткий день, когда он вызвался добровольно исполнять роль палача. От вида умиравших, стонов, запаха крови ему сделалось дурно. Но увильнуть не удалось. Лейтенанту налили шнапсу и вручили несколько запасных магазинов к автомату.

— Работа ещё не закончена, — острили эсэсовцы. — Продолжайте. У вас неплохо получается. Хороший пример для подчинённых.

— Автомат перегрелся…

— У вас есть пистолет.

Сейчас перегрелся пулемёт, а двое русских нырнули в узкий овражек. Водитель остановил вездеход шагах в пятидесяти.

— Ближе не подъедешь, — пояснил он. — Там могут быть расщелины, засыпанные снегом.

Лейтенант выпрыгнул из машины вместе с одним из охранников, а другому приказал:

— Сними пулемёт и догоняй нас. Живее!

— Не торопитесь, господин лейтенант, — посоветовал водитель. — С пулемётом будет надёжнее.

Какие-то нотки в голосе водителя напомнили ему унижение, пережитое от эсэсовцев.

— Помогите лучше побыстрее снять пулемёт, — оборвал водителя лейтенант и решительно шагнул к оврагу.

Василий Дарькин и сапёр, утопая по пояс в снегу, торопливо пробивались к выходу из оврага. Наверху их обгонял лейтенант с автоматом и охранник в длинной шинели с карабином наизготовку.

— Курт, ускорь шаг, — торопил помощника офицер. — если увидишь русских, бросай гранату. Желательно их оглушить и взять живыми.

Охранник отвинтил колпачок гранаты и осторожно заглянул в овраг. Из-под сапог пополз пласт снега, а снизу ударили очереди двух автоматов. Охранник шарахнулся от края и выдернул запальный шнур. Однако бросить гранату не сумел. У него были пробиты рука и шея.

Граната-«колотушка» упала у ног, а охранник отпрыгнул прочь. За секунду до взрыва он успел броситься в снег. Уши забило тягучим звоном, ноги обожгло.

Снег на верхушке холма был неглубокий. Осколки продырявили в нескольких местах сапоги, шинель. Из глубокой раны на ляжке толчками вытекала кровь. Два осколка достались лейтенанту.

Он побежал вперёд, не обращая внимания на боль, и наверняка бы угодил под пули скорострельных ППШ, но провалился в снег, угодив в расщелину. Водитель выскочил из-за руля и кинулся спасать лейтенанта.

— Догоняйте их! — кричал увязнувший в снегу офицер. — Я выберусь сам.

Пулемётчик стрелял на бегу и толком не видел цели.

— Подойди ближе к краю, — посоветовал водитель. — Оттуда ты их срежешь обоих.

— Или они меня, — огрызнулся охранник с пулемётом.

Он словно предчувствовал свою судьбу. Присев на колено, торопливо добивал остаток ленты. Очередь снизу достала не слишком опытного пулемётчика, ударив его в лицо.

Но и сапёр, старый приятель сержанта Ларькина, был смертельно ранен в грудь. Пытался то-то сказать, но изо рта текла кровь. Василий забрал оружие товарища и торопливо зашагал дальше. Помочь ему он бы ничем не смог, а данные разведки следовало передать старшему лейтенанту.

Водитель берёг свою жизнь (мать, жена, двое детей) и выпустил остаток патронов, сильно не высовываясь. Пулемётчик сидел на снегу и, зажав ладонями рану под глазом, раскачивался, как будда. Водитель понял, что камрад ранен смертельно.

— Я вернусь, — пообещал он и побежал вытаскивать лейтенанта.

Это удалось не сразу. Когда офицер оказался наверху и заглянул вниз, то увидел, что разрыхлённый снег сплошь покрыт пятнами крови.

— Позвольте, я вас перевяжу, — суетился водитель.

Погоня за русскими разведчиками закончилась хуже некуда. Ефрейтор опасался, что всю вину свалят на него и отправят на фронт. Но офицер терпеливо вынес перевязку и, убедившись, что раны не смертельные, показал водителю на скорчившееся тело одного из солдат.

— Окажи ему помощь.

— Ему не поможет даже господь Бог. Пуля пробила голову, он умер. Второго раненого я перевязал, ему нужен врач.

Офицер хотел вытащить тело убитого русского разведчика, но сделать это было некому.

— Лучше вернуться на базу, — осторожно заметил водитель. — Вы крепко пугнули русскую разведку, господин лейтенант, а мёртвый «иван» никуда не денется. Вам нужна срочная медицинская помощь.

Охранник, получивший несколько ранений, потерял сознание и, кажется, умирал. Возбуждённый лейтенант этого не заметил. Он провёл тяжёлый, но удачный бой. Русская разведывательная группа была частично уничтожена и в панике разбежалась. Об этом требовалось срочно доложить начальству.

— Сколько их было? — спросил лейтенант водителя.

— Как минимум трое, — сразу среагировал ефрейтор. — Возможно, больше. Вы метко ударили по ним из автомата, они сразу кинулись убегать.

— Да, мы вломили им неплохо, — согласился лейтенант.

То, что разведка обнаружена, усложняло задание. Командир десантной роты Павел Мельник чувствовал себя виноватым, но комбат Шестаков отмахнулся.

— Чего из пустого в порожнее переливать. Если бы Василий Дарькин не вернулся, мы бы ничего не знали о тяжёлой зенитке «восемь-восемь». Устроила бы она нам фейерверк. В общем, время тянуть не будем, на рассвете ударим.

Задача усложнялась тем, что появилась вторая цель. Километрах в десяти от базы находился небольшой полустанок, куда немцы подгоняли цистерны с бензином и соляркой.

Отсюда бензовозы перевозили по ночам горючее на базу, здесь же заправлялась часть техники. Полустанок охранялся зенитками, возможно, имелись противотанковые пушки.

— Ну что же, будем кроить наш «тришкин кафтан», — усмехнулся комбат Шестаков. — Григорий Калугин ударит своей ротой по железнодорожному полустанку, а я со второй ротой уничтожаю базу. Думаю, такой вариант будет самым разумным.

— Понятно, — кивнул Калугин. — Правда, чую я, на этом полустанке нарваться можно на хороший кулак.

— Поэтому тебя и посылаю. Двинул бы туда сам, но главное задание — база. Значит, удар по ней мне лично и возглавлять.

Пункт связи размещался, как всегда, на бронетранспортёре «Скаут», где оставался старшина Черняк, фельдшер Яценко и медсестра Кира Замятина. После короткого раздумья комбат вызвал лейтенанта Голикова и приказал ему: