Казимеж Радович - Кавалеры Виртути

В сообщении упоминались первые населенные пункты и районы, занятые гитлеровскими войсками. Расиньский внимательно следил за слышимостью, боясь пропустить хотя бы слово. Когда в Варшаве начали повторять сообщение по-французски, он сказал:

— До этого я слушал Гданьск. Гауляйтер Форстер объявил о присоединении города к Германии.

По знаку Сухарского радиотелеграфист переключился на другую волну и несколькими движениями пальцев настроил приемник на гданьскую радиостанцию. В динамике победно загремели гитлеровские марши, забили барабаны, завыли фанфары.

Майор не поверил своим ушам. Наклонившись над столом, он словно пытался лучше расслышать металлический рев труб. Лицо его окаменело, лишь на скулах бегали желваки.

— Ну, это мы еще посмотрим, — сурово, почти не разжимая губ, сказал Сухарский, а потом, выпрямившись, уже спокойнее добавил: — Поспешили вы, пан Форстер, поспешили с таким заявлением.

Широкая тень капитана колыхнулась на стене, качнулась вверх и вниз. Домбровский удивленно смотрел на своего командира. Потом вынул пачку папирос и предложил майору:

— Закуришь?

— Давай!

Теплый огонек пламени, загоревшийся на конце спички, казалось, согрел и расправил глубокие морщины на лице и в уголках рта майора. Молча затягиваясь дымом, он прислушивался к звукам динамика. Там все еще гремели барабаны, ревели трубы, завывали фанфары.

— Расиньский, выключите все это к чертям собачьим! — не выдержал капитан. — Дайте снова Варшаву.

Несколько поворотов ручки настройки — и из приемника снова послышался этюд Шопена. После грубого и шумного галдежа гданьской радиостанции звучание варшавского фортепьяно казалось еще более проникновенным и трагичным.

— Уже целый час наши дают эту музыку. Слушаешь, и дрожь пробирает, — заметил Расиньский.

Майор, сидевший на скамейке у стены, взглянул на радиотелеграфиста.

— Это почему же?

— Потому что… — Сержант заколебался, как бы затрудняясь точно определить свои ощущения. — Есть в этой музыке что-то такое, что-то такое… — И вдруг, повернувшись всем корпусом к майору, неожиданно спросил: — Прошу, пан майор, скажите… выиграем мы эту войну?

Расиньский испытующе следил за выражением лица коменданта. Сухарский выдержал этот взгляд:

— Выиграем. Должны выиграть.

Дверь в радиорубку открылась, на пороге появился стрелок Окрашевский.

— Пан майор, — доложил он, — принесли поручника Пайонка.

Немецкий военный корреспондент Фриц О. Буш писал в те дни:

«Залпы из всех бортовых орудий линкора гремят один за другим. Начинается такой сильный огонь, которого корабль не вел даже в дни своей славы, в битве в Скагерраке… Со стуком катятся по палубе пустые медные гильзы, и горы их все растут и растут, по палубе стелется пороховой дым, густые облака его заволакивают боевые казематы, из раскаленных стволов орудий уносятся в сторону Вестерплятте снаряд за снарядом… Обстрел длится уже больше часа… Когда наконец артиллерийская канонада умолкает, красная крепостная стена Вестерплятте оказывается разрушенной почти по всей своей длине… Штурмовой десантный отряд корабля, подкрепленный взводом гданьского хаймвера, снова ринулся в атаку. Снова стучат выстрелы из винтовок, автоматов и пулеметов, рвутся ручные гранаты».

Со стороны ремонтных мастерских послышались длинные пулеметные очереди. Под их защитой бежали отделения десантного отряда со «Шлезвига» и группы штурмовиков СС.

Бронислав Усс умело выбирал цели и, нажимая на спуск, приговаривал:

— Вот тебе, сукин сын. Получай!

Усс был отличным стрелком, как и все солдаты поста «Паром». Но осталось их уже немного — около десятка стрелков и три пулеметчика. Оборона постепенно рушилась. Особенно большой урон нанес ей артиллерийский обстрел с линкора, продолжавшийся около часа. Таяли ряды защитников поста. Убит стрелок Кшак, а раненые Новицкий, Михалик, Котлун и Доминяк отошли вместе с санитарами, уносившими истекавшего кровью поручника Пайонка. Из раненых остался на посту лишь солдат Земба. Воспользовавшись замешательством во время артобстрела, он спрятался за углом командного блиндажа и избежал эвакуации. Слыша, как усиливается огонь, Земба высунул голову из-за блиндажа и тут же снова спрятал ее: по окопу бежал хорунжий Грычман. Он сам теперь подносил патроны и все время громко кричал, стараясь перекричать звуки выстрелов:

— Цельтесь точнее, ребята! Цельтесь точнее!

У стены блиндажа лежал прикрытый плащом мертвый солдат Кшак. Когда стрелка положили сюда, кто-то оставил при нем и его винтовку. Земба схватил эту винтовку и вскочил в окоп. Рана не очень беспокоила его, и во время прыжка он почувствовал лишь короткий и острый укол под ключицей. Машинально прижав рукой повязку, Земба осмотрелся в окопе и, нагнувшись, двинулся вдоль его тыльной стены. Возле капрала Вуйтовича оказалась свободная стрелковая ниша, обложенная дерном. Втиснувшись в нишу, Земба прижал винтовку к плечу. Искать цели долго не пришлось. Они были слишком близко. Снаряды «Шлезвига» разбили завалы из толстых деревьев, порвали заграждения из колючей проволоки, и немцы, преодолев значительную часть леса, достигли уже непосредственно предполья поста.

Однако тут застряли; небольшое открытое пространство предполья находилось под убийственным огнем обороняющихся. Пулеметы Вуйтовича, Барана и Ковальчика создали на краю поляны непреодолимую огненную завесу и прижали атакующих к земле. Первая линия наступающих залегла, и через минуту немцы по-одному начали отползать в тыл, ища более надежной защиты от губительного огня, которым их поливали защитники поста «Паром».

Земба зарядил винтовку новой обоймой и открыл стрельбу. Теперь, когда цель неприятеля нырнула назад в кусты и начала отступать под защиту деревьев, он имел возможность лучше оглядеть подходы к посту, внимательнее выбирать цели. Тут-то Земба и заметил за остатками крепостной стены, которая еще утром окружала территорию Вестерплятте, перебегающих вражеских солдат. Направив ствол своей винтовки в ту сторону, он начал быстро стрелять. Но немцы, укрываясь за неразрушенными частями стены и грудами обвалившегося кирпича, подходили все ближе. Плечо невыносимо болело, рана сильно кровоточила, и временами Земба терял остроту зрения — на глаза наплывал туман, перед зрачками начинали мельтешить темные пятна.

— Пан капрал! — крикнул Земба. — Они подходят справа!

Вуйтович услышал его предупреждение и, увидев немцев, немедленно перенес огонь пулемета на проломы в крепостной стене. Штурмовая группа отступила и укрылась за развалинами. Капрал широко улыбнулся, что-то прокричал Зембе, но в ту же секунду дернул плечами и начал клониться вперед. Какой-то миг он еще силился удержать равновесие, а затем тяжело рухнул на землю.