Казимеж Радович - Кавалеры Виртути

— Докладываю, пан майор, что боеприпасы на исходе. Вечером могу отпустить только половину боекомплекта.

— Вам вообще не придется больше ничего отпускать. Потрудитесь вывесить на крыше белый флаг. — И, повернувшись к хорунжему, продолжал тем же, несколько повыше иным голосом: — А вы отправьте на все позиции связных с моим приказом о капитуляции.

Быстрым шагом майор направился к выходу, а оба младших командира несколько минут продолжали еще стоять неподвижно, прежде чем смогли прийти в себя и осмыслить услышанное.

— Еще два дня было бы чем стрелять, — пробормотал Пётровский, а Шевчук положил ему руку на плечо:

— Иди, исполним, что нам положено.

Пётровский разыскал плотника Язы и вместе с ним вернулся на склад, а хорунжий собрал несколько солдат и передал им приказ майора. Пораженные, как перед этим и он сам, они смотрели на него, вытаращив глаза, а один из них, заикаясь, спросил:

— Почему… сдаемся, пан хорунжий? Ведь… мы их бьем!

Хорунжий обвел взглядом шеренгу стоящих перед ним людей. Он не знал, что им ответить, да, собственно, и не был обязан, а потому только буркнул:

— У нас нет больше боеприпасов.

— Но я вчера сам получал и еще…

Под суровым взглядом хорунжего солдат умолк; Шевчук сухо напомнил:

— Выполняйте приказ.

Солдаты повернулись налево кругом. Хорунжий, проходя через зал, столкнулся с выбегавшим из убежища капитаном. Домбровский был бледен. Приостановившись возле Шевчука, с трудом выдавил:

— Где комендант?

— Наверно, пошел наверх, к себе.

Капитан громадными прыжками помчался по лестнице. Майор Сухарский действительно был в своем кабинете. Он стоял у окна спиной к двери, и, когда обернулся на звук шагов, Домбровский увидел его удрученное, при дневном свете еще более изменившееся, пожелтевшее лицо.

— Я отдал приказ… — заговорил он тихим голосом, но капитан, уже не владевший собой, резко оборвал его:

— Ты должен отменить его! Мы будем продолжать драться! Ты не имеешь права…

— Имею, Францишек. Я имею право сохранить жизнь своих солдат.

— Солдаты хотят драться.

— Знаю, но наше сопротивление не имеет уже смысла. Немцы подходят к Варшаве.

Домбровский отшатнулся.

— Это неправда! Никогда этому не поверю.

— В происходящее сейчас трудно верить. И я не знаю, что ответить солдатам, если они станут меня спрашивать, как могла произойти такая катастрофа. Не знаю, как смотреть им в глаза, они ведь верили…

— И теперь верят! Отмени приказ. Мы не можем сдаваться. У нас есть еще чем защищаться!

— Один, ну два дня, а потом?

— Умрем как истинные поляки.

— Нет, друг. — Майор покачал головой. — Сейчас на учете каждая жизнь. Какая польза родине от мертвых героев?

— Ты же сам говоришь, что в стране все рушится. Сам так говоришь!

— Именно для того, чтобы не рухнуло окончательно. После войны нам придется…

Сухарский не докончил. Одиночные выстрелы из орудий, которые, как обычно, вели тревожащий, не прекращающийся огонь, внезапно прекратились. Видимо, Пётровский уже выполнил приказ, и противник заметил белый флаг на крыше казарм. Майор обвел одним взглядом поле боя, искореженный, страшный лес голых обугленных деревьев, изрытую снарядами землю перед казармами, руины вартовни, пожарища старых складов, последний кусочек польского Гданьска, за который они сражались, который обороняли сто пятьдесят часов, и горячий ком стиснул ему горло. Домбровский тоже понял значение этой внезапной тишины и с отчаянием крикнул:

— Отмени приказ! Вели содрать эту тряпку! Или я сам…

Он бросился к двери, но жесткое и резкое «Стой!» приковало его к месту.

— Пойми, Францишек, у нас нет другого выхода.

— Есть! Сражаться до конца, или… — руки у Домбровского тряслись, белый как мел, он схватился за кобуру, — или, не сходя с места, тут же пулю себе в лоб!

Он уже вытаскивал пистолет, а в голове Сухарского мелькнула мысль, что этот выход, может быть, действительно был бы самым простым и легким… Через несколько минут ему предстоит идти на встречу с немецким командиром, смотреть в глаза врагу, сдать ему свою офицерскую саблю и сообщить о капитуляции гарнизона Вестерплятте. Наверное, легче было бы воспользоваться пистолетом…

— Прошу объявить построение всего гарнизона перед казармой, — произнес он суровым, холодным голосом. — Проследите за выдачей нового обмундирования и чтобы все были побриты. Выполняйте.

Капитан вытянулся как-то машинально, почти без участия воли, по укоренившейся привычке кадрового военного, получившего приказ командира, щелкнул каблуками и по-уставному повернулся налево кругом. Минуту спустя за ним пошел Сухарский. Ему предстояла самая тяжелая в жизни задача: сообщить немецкому командованию о капитуляции Вестерплятте. Он вызвал Пётровского, приказал ему привести себя в порядок, и минут двадцать спустя оба направились через изрытый снарядами плац. Возле развалин, когда-то бывших пятой вартовней, майор остановился, приложил два пальца к козырьку фуражки и стоял так долго, отдавая ей честь, а потом двинулся вперед ровным быстрым шагом.

Тем временем в сторону казарм медленно тянулись в угрюмом молчании гарнизоны постов и вартовен. Минуя разрушенные ворота, люди невольно бросали взгляд на серую стену, испещренную осколками. Одно только место на ней осталось нетронутым: высеченный в камне белый польский орел.

Соответствует званию младший сержант. — Прим. ред.

Соответствует званию сержант. — Прим. ред.

Транзитная Складница, или Интендантство, — так зачастую поляки называли Вестерплятте, поскольку территория полуострова, на котором находилось большое число интендантских складов, служила перевалочным пунктом для военных грузов, поступавших морским путем и отправлявшихся затем железнодорожным транспортом в глубь Польши. Гарнизон Вестерплятте нес службу по охране складов и всех остальных сооружений полуострова. — Прим. ред.

Вартовня — бетонированное оборонительное сооружение на Вестерплятте с амбразурами для ведения пулеметного огня, оборудованное специальными отсеками для боеприпасов и помещениями для личного состава. На Вестерплятте вартовни служили, одновременно караульными помещениями. — Прим. ред.

Соответствует званию старший сержант. — Прим. ред.

Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра — весь мир… (нем.) .

Соответствует званию старшина второй статьи. — Прим. ред.

Соответствует званию старшина. — Прим. ред.

Повод к войне (лат.) .