Сергей Прага - Да, был

Русин положил пакет у ног Гисса, по-русски сказал: «Я вас не понимаю, господин фельдфебель», и поднял лопату.

— Русин, это вам… не валяйте дурака. Садитесь, ешьте и слушайте, — деревянным голосом проговорил Гисс и ногой сбросил пакет в яму.

«Эх, была не была». В пакете оказался бутерброд с мясом, кусок колбасы, пачка сигарет, коробок спичек, лист бумаги и карандаш. От бутерброда шел опьяняющий запах вареного мяса, которого вот уже второй год пленник не ел. Буркнув: «Спасибо», Русин впился зубами в бутерброд.

Не двигаясь с места и не меняя позы, Гисс продолжал:

— Не прикидывайтесь. Немецкий язык вы знаете лучше любого немца. Я слышал вашу речь на суде. Вы офицер, старший лейтенант, член Коммунистической партии… Я знаю несколько ваших коммунистов: Коготкова, Павлова, Сергеева, Нечаева, Снегирева. Но они не понимают по-немецки… Это вы написали сводку о победе Красной Армии под Орлом… Вы подняли газету и распространили сведения об освобождении Харькова. Я знаю, за что казнен Ступак, осведомитель фон Шерфа… Видите, я знаю немало… Чем я могу быть полезен вам?..

С трудом проглотив кусок, Русин следил за тенью и с замиранием сердца слушал. Неужели и среди капо есть готовые помочь узникам? На миг вспомнился дядюшка Ганс, но его вытеснил лесничий Кауфер. Может быть, и фельдфебель Гисс предатель?

Русин поднялся:

— Провоцируете, задание господина фон Шерфа выполняете?

— Чепуха. Чепуху говорите… Если фон Шерф заподозрит вас хоть в части того, что вы услыхали от меня, всех вас перестреляют. Вы не ответили: чем помочь вам, в пределах возможного? Кстати, бои идут на подступах к Смоленску. Донбасс очищен… сегодня по радио передавали о том, что оставлен Бахмач. Гитлеровские войска бегут… Кончайте. Унтер идет подменить меня…

Послышались тяжелые шаги.

Поспешно рассовывая по карманам содержимое пакета, Русин успел спросить:

— Гисс, честно: вы коммунист?

— Да!..

ПРОБЛЕСК

Фельдфебель Альфред Гисс сказал правду. Он действительно был коммунистом, одним из тех, кто и в условиях фашистского мракобесия и террора продолжали" вести незаметную, но трудную и опасную борьбу с всесильными «наци», паутиной лжи окутавшими миллионы умов, залившими кровью пол-Европы и покрывшими ее сетью концентрационных лагерей, лагерей смерти и тюрем.

Правда, Альфредом Гиссом, фельдфебелем капо из числа уголовных преступников он стал не сразу. До этого Карлу Крезеру, функционеру Коммунистической партии Германии, на протяжении шести лет не раз приходилось менять имена и с чужими документами продолжать партийную работу.

Карл Крезер числился в списках Геринга в числе первых двух десятков активистов, подлежащих уничтожению. В 1933 году он скрылся на глухом хуторке, а затем перебрался на запад.

Геринг рассчитывал, что расстрелами, пытками и арестами ему удалось ликвидировать партию, получившую около пяти миллионов голосов на последних выборах в рейхстаг, но тысячи коммунистов и в глубоком подполье продолжали представлять грозную силу. Ее следовало только собрать, сплотить и нацелить на борьбу в новых условиях.

В январе 1939 года Карл Крейзер присутствовал на партийной конференции в Берне, а вернувшись в «третью империю», с головой окунулся в работу по созданию народного фронта для борьбы против опасности возникновения войны.

Надо было связываться с тюрьмами и концлагерями, где томились товарищи, проникать в вермахт, готовящийся к походу на Восток. Но гестаповские ищейки напали на след Крезера. Ему грозили арест и топор палача. Он бежал в Кельн. А там партия предложила Крезеру попасть в тюрьму.

В полиции и в суде нашлись свои люди. Крезер стал Альфредом Гиссом, на него сфабриковали «уголовное дело», по которому осудили на три года. И пока гестаповцы в поисках Карла Крезера производили обыски и облавы, Альфред Гисс отбывал срок в кельнской тюрьме. Примерный арестант, подающий надежды на исправление. Гисс подметал коридоры, камеры, убирал в канцелярии, а заодно поддерживал связь с политическими заключенными в тюрьме, а через одного надзирателя — и с внешним миром, с руководителями подполья.

В 1942 году, по заданию партии, в ожидании освобождения, «раскаявшийся уголовник» Гисс подал прошение об отправке его на фронт. Начальник тюрьмы зачислил Гисса в ряды капо с оставлением при тюрьме. И был бы он до конца войны в Кельне, не потребуй Восточный фронт пополнения.

Руководители подполья сказали:

— Что ж, в шталагах нужны немецкие коммунисты!

Признание Гисса ошеломило Русина: так, значит, жива компартия Германии! Значит, не так уж беспросветен «Мрак и туман», если среди капо оказался коммунист! Хочется думать, что его помощь не ограничится передачей бутербродов.

К концу дня урок был выполнен. Вторая могила не пугала. При возвращении с кладбища Гисс успел шепнуть:

— Завтра я с вами.

После «рапорта» Русин разыскал Павлова и попросил устроить встречу с Коготковым, Сергеевым и Снегиревым.

— Так-таки со всеми разом? — усмехнулся Павлов. — Больно быстрый ты. Это не так просто. А для чего они тебе?

— Очень важно. Расскажу, когда соберемся…

— А может быть, заранее скажешь. Может, и рисковать не стоит?

— Изволь: я установил связь с немецким коммунистом.

Павлов поскреб подбородок, задумался.

— Ладно… Попробую на завтра после отбоя…

…На следующий день Гисс повел Русина рыть вторую могилу. Унтер-офицер сидел поодаль, курил, зевал, рукавом мундира натирал сталь автомата.

Гисс незаметно подбросил Русину пакет с едой.

— Мне нужно не это, Гисс, — сказал Русин. — Вчера вы спросили, чем можете помочь. Я прошу: помогите бежать из этого ада.

— Нет, это невозможно, — после некоторого раздумья сказал Гисс. — Вы не отдаете себе отчета в обстановке. Бежать — значит перебраться через границу. А до ближайшей, германо-швейцарской, двести пятьдесят километров. Шталаг в центре Баварии, баварцы на три четверти фанатичные наци. В каждом селе и местечке имеется группа ФС — добровольных фашистских стражников. Тайная полевая полиция и полиция безопасности прочесывают леса и дороги. А в шталаге? Высоковольтный ток в проволоке, стены, за ними ров, вышки, прожекторы, собаки. Я даже не представляю себе побег из «Мрака и тумана». Вы погибнете ни за что…

Русин торчком поставил лопату.

— Гисс, вы не знаете, на что способен советский человек… У нас говорят: «нет крепости, которую большевики не могли бы взять». Я большевик… Не обязательно бежать в Швейцарию. Я владею немецким языком. Помогите, а там — ни ФС, ни ГФП, ни ЗИПО — не страшны… Не возьмут… Подумайте…

— Копайте, копайте, — шепнул Гисс. — Унтер идет….

…Вечером на павловском топчане собрались Коготков, Павлов, Сергеев, Снегирев, Нечаев и Русин. Русин рассказал о беседе с Гиссом.