Бодо Узе - Лейтенант Бертрам

Старик вышел из дома с битой чашкой в руках. Он опять закашлялся, расплескав при этом немного воды. На дорожке остались два темных пятна.

Страх Марианны возрастал, сердце колотилось чуть не в горле. Он хочет меня отравить, пронеслось у нее в голове, у него такой злобный взгляд. Худыми пальцами старик поднес чашку к ее губам. Словно по принуждению она схватила чашку. Вода была мутной.

— Вода немножко желтая, — сказал старик, — почва у нас уж очень глинистая.

Марианну терзала жажда. Она выпила воду.

— Вам лучше? — спросил старик, видя, что она приходит в себя.

Марианна отдала ему чашку.

— Еще? — спросил он. Говоря, он двигал головой, отчего поля его шляпы чуть покачивались.

— Да, прошу вас! — услышала Марианна свой голос. По дорожке, окаймленной бутылочными донышками, старик пошел к дому.

О господи, господи, взмолилась Марианна, вновь охваченная страхом. Должно случиться что-то ужасное. Зачем она здесь стоит, что ищет? Она оттолкнулась от забора, она не хотела ждать, пока вернется старик. Вышла на тропинку. Голова ее горела, она чувствовала, как пот градом льется по ее телу. Позади себя она услыхала короткий удивленный возглас.

И тут на улице, у поворота на тропинку, остановилась полицейская машина. В ней сидели полицейские. А между ними двое рабочих в синих кепках, какой-то человек в золотых очках и толстая женщина, державшая на коленях черную клеенчатую сумку.

Двое полицейских выскочили из машины и пробежали мимо Марианны, а следом за ними мужчина в светлом спортивном плаще. Марианна еще не успела выйти на дорогу, как эти трое уже вернулись. Они вели старика. Он кашлял и не мог поспеть за полицейскими, которые, видимо, очень спешили.

— Идите, Кунце, — сказал человек в штатском, — мы хотим повидать всех наших старых знакомых. Надо задать вам всего несколько вопросов.

Старика уже втолкнули в машину. Он еще раз взглянул вниз, на Марианну, испытующе и печально.

Машина уехала.

Так вот она, беда, которой боялась Марианна. Ни на что я не гожусь, думала она. Теперь она поняла, что этот старик и люди в полицейской машине были друзьями Хайна. Возможно, ей удалось бы узнать у старика что-нибудь о Хайне, может, она могла бы предупредить старика. И в то же время она поняла, что между нею и этими людьми нет ничего общего.

Во что я впуталась, в отчаянии думала она и заспешила обратно в город. Боль переходила от живота к ногам и от ступней опять подбиралась к животу. Марианна смертельно устала. Но шаг за шагом тащилась дальше.

В городе она остановилась перед витриной. Она не смотрела на вещи, выставленные в ней, а просто смотрелась в стекло, как в зеркало.

У этого лица в зеркале не было глаз. Марианна испугалась. Быстро отвела взгляд, площадь кружилась вокруг нее. Она вытянула руки, ища опоры, и рухнула наземь.

Внизу, в бездонной глубине, темнела земля. А вокруг Йоста сияло солнце. Он уже набрал большую высоту, но заставлял свою машину все круче и круче подниматься в небо. А в ушах его вновь и вновь звучал мучительный вопрос: зачем? Собственно говоря, он должен был бы заниматься совсем другим делом, а не искать ответа на этот вопрос. Ему следовало прислушиваться к работе мотора, следить за стрелками и цифрами на приборной доске, за нагревом и подачей кислорода, топлива и масла. У него не было времени на это «зачем?» — и он надеялся, что сможет убежать от него.

Он опять рванул руль высоты. Вопрос о смысле его жизни и поступков остался. Остался и вопрос — зачем он выдал полиции этого человека, Хайна Зоммерванда.

Дыхание становилось прерывистым, тело наливалось тяжестью. Он пытался понять, что произошло, но мысли утратили связность. Остался только вопрос — зачем? Он вместе с кровью стучал у него в висках. Все быстрее, резче, настойчивее. А ответа не было.

Он парил в черном тумане, руки соскользнули с ручки управления. Правое крыло вдруг рвануло вниз, потом машина с ревом выровнялась и вдруг непроизвольно, сама по себе задрожала, заплясала в облаках и стала падать. Тяжесть, мотор и сила парения спорили между собой. То было вихревое, полное противоречий падение.

Йост лишь с трудом разлепил веки, и тут же они опять устало сомкнулись. Но потом он все-таки схватил руль, сорвал с себя обвисшую кислородную маску и, очнувшись, наконец подчинил себе причудливо падавшую машину. Он выровнял самолет и, все еще немного оглушенный, заставил его медленно и плавно пойти на посадку.

Хааке, адъютант, уже ждал его и сообщил, что Хайнрих Зоммерванд до сих пор не арестован ввиду побега. Йост в ответ пожал плечами.

И тут же к нему рысью примчался капитан Бауридль, весь красный, и, кашляя и задыхаясь, просил разрешения обратиться по личному делу. Лейтенант Хааке отошел на несколько шагов в сторону.

— Ничего страшного, — сказал капитан Бауридль.

Он в смущении надувал щеки, отфыркивался, избегая смотреть в глаза командиру, который, сняв с головы шлем, приглаживал рукой спутавшиеся волосы.

— Что случилось? — ворчливо и недружелюбно спросил Йост.

Вопрос был как бы оборонительной мерой и не предполагал ответа. Руки капитана Бауридля совсем не по-военному, как-то неопределенно взметнулись в воздух, словно он признавал свой проигрыш в карточной игре.

— Господина подполковника ждут в городской больнице, — решительно проговорил он.

— Меня? — удивился Йост.

Руки капитана Бауридля опять как будто взялись за карты.

— В больнице! — подтвердил он сухо и снова запыхтел.

Ему позвонила Альмут Зибенрот. Она видела, как Марианну втащили в какой-то подъезд на Рыночной площади. Окруженная людьми, она кричала, корчась и суча ногами от боли. Бледное лицо ее было залито потом. У нее случился выкидыш. Альмут была при этом, потом поехала с ней в больницу и наконец позвонила Бауридлю, который уже был вхож в дом почтового инспектора Зибенрота.

Он ничего не сказал о том, как испуганно звучал по телефону глуховатый голос Альмут, о том, что она рассказала, как Марианна, измученная до крайности, все кричала какое-то незнакомое имя. Капитан Бауридль не смотрел в глаза Йосту, стоявшему с каким-то отупевшим лицом; казалось, он не понимает, о чем речь.

Он и в самом деле не понимал. Как Марианна могла такое сделать? Ведь ее врач, этот Керстен, сказал: «Все в полнейшем порядке». Так и сказал, слово в слово. Йост все точно помнил. Это было перед домом, на дорожке, пересекавшей палисадник.

— Спасибо, — чуть ли не свирепо сказал Йост Бауридлю, повернулся и пошел через плац. За ним следовал Хааке.

— Этот Зоммерванд, стало быть, сбежал? — допытывался Йост.

— Надежда есть, полиция его ищет, — отвечал Хааке. — Они там… — Он помедлил, словно подыскивая подходящее слово. — Ваши показания приняли с большой благодарностью. Это дело считают весьма важным. Похоже, полиция тоже подозревала, что этот человек замешан в деле Ковальского.