Бодо Узе - Лейтенант Бертрам

У Йоста состоялся странный разговор по телефону с доктором Керстеном. Причин для беспокойства нет, сказал врач и тут же добавил, что окончательно он все-таки не может судить о состоянии больной. У нее повышенная температура, что, впрочем, естественно, и она очень слаба, но в конце концов иначе и быть не может, верно? И тем не менее, если позволят служебные дела, пусть Йост постарается скорее приехать. Йост хотел еще что-то спросить, но врач сказал, что у него срочная операция, и повесил трубку.

Йост остался сидеть у письменного стола. Он был как натянутая струна. Все в этот день стало проблематичным, сомнительным, ненадежным.

— Прикажите подать машину! — сердито распорядился он.

Хааке он отпустил и, сидя один в машине, поддался вдруг опасениям и страхам. Марианна не переносила боли, была страшной трусихой, он все это знал. Он подгонял шофера и перед больницей еще на ходу выскочил из машины.

Швейцар встал перед ним навытяжку и указал ему дорогу к кабинету доктора Керстена. В кабинете была только сестра. Она испытующе смотрела на Йоста из-под прямых черных бровей.

— Доктор Керстен на операции, — сказала она, строгости во взгляде у нее не убавилось. Она тихо и очень прямо стояла перед Йостом. Он вынужден был объяснить, кто он и чего хочет.

Сестра молча кивнула в ответ на его слова. Ее светлые глаза смотрели на него, как на убийцу Марианны.

— Я говорил с врачом, и я хочу видеть мою жену, — повелительно проговорил Йост.

— Я не уверена, что это возможно, — тихо ответила сестра.

— Тогда зачем меня вызывали? — Йост уже кричал.

Сестра заморгала и, ничего не ответив, не дрогнув, не пожав плечами, прошла мимо Йоста и открыла дверь.

Он неуклюже затопал за ней по выложенному кафелем коридору. За окнами мерцала черная ночь. Справа за зелеными дверьми больничных палат таилось страдание. На дверях красовались большие медные номера, а под номерами горели красные и зеленые лампочки. Сестра, даже не оглянувшись на Йоста, стала подниматься по широкой лестнице. Наверху она пошла по коридору, кончавшемуся раздвижной дверью. С дверной ручки на бечевках свисала табличка с надписью «Тишина!».

Сестра вдруг остановилась и, повернувшись к Йосту, строго сказала:

— Ждите.

Она исчезла за дверью, за которой горел яркий белый свет. Где-то что-то звякало.

Йост подошел к окну. Внизу перед больницей стояла машина. Фритцше переключил фары на ближний свет.

Йост медленно вышагивал по коридору, потом повернул, пошел обратно, не спуская глаз с двери. Табличка раскачивалась из стороны в сторону. Бечевка в одном месте залохматилась.

Разве не раздался там за дверью крик, пронзительный вопль, резкий и отчаянный? У Йоста уши заболели от этого крика.

За дверью лежала Марианна, голая, на стеклянном столе. Что за странное, безумное представление у него! Он забыл, какой отвратительной сделала ее беременность, он не сознавал, как ее могут обезобразить боли. Он видел ее перед собой такой, какую любил, неугасимо прекрасный образ, который он носил в себе и который никогда не забудет. Этот образ он и любил, образ, давно уже не имевший ничего общего с настоящей Марианной.

Она лежала на стеклянном столе, покрытая полотняными простынями. Но что же они с ней делали, если она так кричала? Господи, они резали ее тело, ему принадлежащее тело.

Йост провел ладонью по лицу. Взволнованно забегал по коридору. Стоило ему хоть на секунду остановиться, ему казалось, что именно в эту секунду врач всаживает нож в ее тело. Он стонал.

В больнице еще топили, и воздух в коридоре был тяжелый. Йост попытался открыть одно из окон, но все окна были заперты. Он прижался лбом к стеклу. С темно-зеркальной поверхности стекла на него глянули его собственные глаза. Заслышав шаги в коридоре, он стремительно обернулся, ему было стыдно своей позы. Мимо него прошел больничный служитель в белом халате. Он был маленького роста и шел, опустив голову. Руки у него устало повисли. Из-под длинных белых рукавов видны были только кончики пальцев.

Человек шел в сторону раздвижных дверей. Лишь немного не дойдя до них, он остановился и поднял голову. Вероятно, заметил табличку. Он повернулся и, нагнув голову, пошел назад, мимо Йоста. Из нагрудного кармана торчал толстый красный карандаш.

— Послушайте, — окликнул его Йост.

Человек встал вполоборота к Йосту и указал рукой на дверь в конце коридора. Сложив губы трубочкой, он произнес:

— Т-сс! — и быстро ушел.

Йост закурил сигарету.

Я жду здесь уже более получаса, про себя ругнулся он.

Вот за этой дверью оперируют Марианну. Длится это долго. И как может операция так долго длиться? Ожидание истомило Йоста. Он стоял, прислонясь к стене возле окна, и смотрел на пустой коридор, залитый ровным, молочным светом. Противоположная стена была серой, лишь горизонтальная узкая зеленая линия нарушала ее однообразие. Йост насчитал пять дверей, без последней, той, что замыкала коридор. Он уже изучил номера. 43, 44, 45, 46 и 47. На раздвижной двери номера не было. Там все еще висела табличка «Тишина!». Но она больше не раскачивалась.

Йост курил уже вторую сигарету. Фуражку и перчатки он держал в левой руке. Он сказал себе, что сестра, приведшая его сюда, могла бы уже выйти. Он стал обдумывать, что должен сделать в ближайшие дни. Хартенеку предстоит перевести свою полуэскадрилью на Вюст, и наконец-то Йост избавится от лейтенанта Бертрама.

Марианна клялась жизнью, своею и будущего ребенка. Ребенка уже нет. Значит, умрет и Марианна?

Лейтенант Бертрам будет теперь на Вюсте. Туда ему и дорога! — подумал Йост. Марианна умрет.

Обе створки двери широко раздвинулись. Оттуда бесшумно выехала каталка на резиновых колесах, которую толкала сестра. Врач в белом халате шел сзади.

Йост буквально в два шага подскочил к каталке, наклонился над нею и в испуге отпрянул. Это была не Марианна. На каталке животом вниз лежал мужчина. Голова, руки, плечи и спина у него были перевязаны. Йост с недоумением обнаружил, что за каталкой в белом халате шел не врач, а советник уголовной полиции Вилле.

Вероятно, я просто спятил тут, испуганно решил Йост. Сестра оттолкнула его и повезла каталку дальше. Человек на каталке стонал громко, с каким-то клокотанием. Он, казалось, что-то пролепетал, и советник уголовной полиции тут же подскочил к его изголовью, наклонился и стал прислушиваться. Но больной не издал больше ни звука. Раздосадованный полицейский опять отвернулся, когда сестра втолкнула каталку в лифт.

Этого человека допрашивали в полиции с применением методов, считавшихся теперь вполне обычными. Может быть, на этом допросе с ним обошлись жестче, чем обычно, потому что советник уголовной полиции явно хотел исправить свою оплошность, которая стала ему очевидна, когда Йост прислал к нему своего адъютанта с доносом на Хайнриха Зоммерванда. После того как обнаружилось, что техник-строитель Зоммерванд исчез, ему оставалось только арестовать целый ряд ранее ему известных людей, в результате чего все-таки выяснилось, что огородник Кунце мог быть связан со сбежавшим.