Мартын Мержанов - Так это было

Он уже знал о телеграмме Черчилля командующему английскими войсками в Западной Европе.

Впоследствии Черчилль признался:

«…Еще до того, как кончилась война, и в то время, когда немцы сдавались сотнями тысяч, а наши улицы были заполнены ликующими толпами, я направил Монтгомери телеграмму, предписывая тщательно собирать и складывать германское оружие, чтобы его легко можно было снова раздать германским солдатам, с которыми нам пришлось бы сотрудничать…» [8] В. Г. Трухановский . Уинстон Черчилль. М., 1968, стр. 373.

Аудиенция у шведского посредника была закончена. Граф распрощался и вышел из комнаты. В целях конспирации его никто не провожал, и он сразу же направился в аэропорт. Гиммлер и Шелленберг оставались еще в темной комнате, освещенной огарком свечи, и толковали о дальнейших возможных действиях. Они решили «прощупать» де Голля — главу временного правительства Франции.

Гиммлер приготовил послание генералу де Голлю, которое после войны было опубликовано. Вот оно:

«Готов признать: вы победили! Но что вы станете делать теперь? Собираетесь положиться на англосаксов? Они будут обращаться с вами как с сателлитом и растопчут ваше достоинство. Или, может быть, вы вступите в союз с Советами? Они установят во Франции свои законы, вас же ликвидируют… В самом деле, единственный путь, который может привести ваш народ к величию и независимости, — это путь договоренности с побежденной Германией. Заявите об этом немедленно! Вам необходимо безотлагательно вступить в контакт с теми деятелями рейха, которые еще располагают реальной властью и готовы направить свою страну по новому пути. Они готовы к этому. Они просят вас об этом…» [9] Г. Розанов . Крушение фашистской Германии, стр. 157.

…Когда Гиммлер и Шелленберг обсуждали это послание, где-то рядом на улице разорвалась фугасная бомба, а затем послышались выстрелы зенитных орудий. Вскоре раздался второй взрыв, третий. Это была реальность…

Бои в Трептов-парке. — Героическая смерть комбата Оберемченко. — Войска Перхоровича подошли к Потсдаму. — Танкисты 1-го Украинского фронта начали форсировать Тельтов-канал. — Встреча с генералами Берзариным и Рослым. — У врага в подземелье

Берлин в пламени. Тяжелый багровый дым закрыл его. Ночью наши самолеты бомбили скопища войск на площадях. Сейчас война полностью вошла на улицы города. Война стала городской, квартальной, уличной. Огню тесно, он стал прицельным, но малогабаритным: иной раз танку негде развернуться, пушку негде поставить. Изменился «пейзаж», на фоне которого происходят бои: высокие кирпичные дома, металлические столбы электропередач, афишные тумбы, рекламные щиты баварского пива и парижского крема, крикливые лозунги Геббельса, среди которых чаще всего встречались утверждающие: «Берлин останется нашим».

На одной из тумб эти слова были зачеркнуты мелом, а над ними: «Я в Берлине. Сидоров».

Бои на улицах. Яростные, упорные. По-прежнему огрызались вражеские пушки, установленные на вторых и третьих этажах, бешено лаяли пулеметы, с чердаков били автоматы.

В расположении корпуса генерала Переверткина наступила кратковременная пауза. Конечно, это слово не полностью отражает картину, точнее было бы сказать, что бои носили «умеренный характер». Это не помешало, однако, дивизии В. Асафова захватить мост через канал Шпандауэр-Шиффартс. Бойцы кричали: «Даешь Шиффар!..» — и бросались в воду. Ночью солдаты из полков Чекулаева и Ковезина, используя любые подручные средства, переплывали канал и под огнем строили паромы и наводили понтонные мосты. Раненые продолжали работать, оставляя на досках парома кровь.

Первые батальоны двинулись по мосту на южный берег канала навстречу огненной метели к сильно укрепленным позициям. На другом участке были взяты Розенталь и Недер.

…Река Шпрее причудливо виляет между улицами, парками, каналами. И всюду, на разной отдаленности от центра, она — последняя водная преграда: десятки мостов через реку взорваны, а каменные бетонированные высокие берега усложняют ее форсирование.

Войска, действовавшие южнее Берлина, уже перешагнули реку, а ночью в районе Трептов-парка ее форсировали воины армии Берзарина. Раньше других это сделал корпус генерала И. Рослого, в котором отличился 1050-й полк И. Гумерова. Мы помчались туда.

…Командир батальона Герой Советского Союза капитан Н. Оберемченко не спал. Он думал о предстоящем бое. Капитану точно были известны силы противника, число пушек и пулеметов, линии траншей, изрезавших вековой парк Трептов. Людей своего батальона он знал хорошо. Оберемченко прошел с ними через русские, белорусские и литовские села и деревни, с ними форсировал много рек, штурмовал города и поселки. И теперь перед ним лежала серая лента Шпрее — последнее препятствие на пути к центру Берлина — к рейхстагу, Тиргартену, Бранденбургским воротам и имперской канцелярии.

Атаку капитан представлял себе реально и был уверен в ее успехе, ибо знал, что солдаты пойдут по его зову в самый жаркий бой. Ночью он пошел в траншеи, чтобы поговорить с бойцами и проверить готовность к бою.

Настали минуты, когда взлетели ракеты и на всех артиллерийских позициях — в лесочках, в садах, в ложбинах, где под сетками стояли пушки — прозвучало короткое грозное слово «огонь». Среди них была гаубица лейтенанта Е. Какашвили. В ноябре 1941 года она участвовала в параде войск на Красной площади и оттуда двинулась прямо на фронт.

Команда неслась по телефонным проводам ко всем батареям, и оттого огонь крепчал, как крепчает ветер на море в штормовую погоду. Все слилось в общий гул, сотрясавший землю.

Батальон Оберемченко стремительно бросился в атаку. Первым переправил свою роту на западный берег старший лейтенант Зотов. Это позволило и остальным ротам перешагнуть через Шпрее. Батальон в парке вступил в жаркую схватку. Противник перешел в контратаку. Силы были неравны. Гитлеровцы атаковали двумя батальонами при поддержке самоходных орудий и бронетранспортеров. Оберемченко увидел, что солдаты приникли к земле, не шевелились. И тогда он встал во весь рост и пошел вперед: «За мной, ребята!» Он бежал, не оглядываясь, и все время кричал: «Вперед, вперед!» Через минуту он услышал топот бегущих солдат и рвущееся «урр… ра… а».

Именно в этот миг вражеская пуля сразила комбата. Он упал, а рота за ротой вступали в бой…

К вечеру плацдарм в Трептов-парке остался за нами. Все попытки отбросить полк Гумерова к исходным позициям, на восточный берег реки, потерпели крах.

Здесь мы узнали, что войска корпуса Фирсова овладели крупным оборонительным узлом — Силезским вокзалом.

Накануне произошел эпизод, о котором хочется упомянуть.