Мэтью Риджуэй - Солдат

Я привожу эти пространные рассуждения со специальной целью. Когда мне исполнилось 60 лет и я действительно ушел в отставку, стали ходить слухи, что меня вынудили уйти в отставку, ибо мои взгляды по военным вопросам часто не совпадали со взглядами моих гражданских начальников. Я отдаю себе отчет, что моя отставка с поста начальника штаба, возможно, была принята ими с чувством облегчения. Но решение об отставке я принял сам, и принял задолго до того, как возникли разногласия между мной и министерством обороны. Право на отставку в любое время давал мне закон.

В Вашингтоне немного замешкались с принятием решения относительно моего будущего. Весной 1953 года Европу посетили министр обороны Вильсон и министр армии Стивенс. Я впервые встретил обоих этих джентльменов и сопровождал их во время поездки по Европе. Начали они с моего штаба в Париже и объехали все места расположения 7-й американской армии, в том числе и американскую зону в Германии. Во время поездки я чувствовал, что оба они внимательно присматриваются ко мне. По-видимому, у них сложилось определенное мнение. Однако если это и было так, они ничем не выдали своего решения, и только в середине мая мне сообщили, что Вильсон и Стивенс наконец-торекомендовали президенту назначить начальником штаба меня.

Примерно в это же время мне было приказано возвратиться в Соединенные Штаты, чтобы дать некоторые консультации комиссиям конгресса перед принятием законопроекта об оказании помощи иностранным государствам. Незадолго до этого я уже нанес официальные визиты всем 14 членам НАТО, за исключением Канады и Исландии, к теперь, возвращаясь в Европу, решил воспользоваться случаем и засвидетельствовать свое уважение главам правительств этих двух стран. На обратном пути в Париж я навестил своего доброго друга министра обороны Канады Брука Клакстона. О делах НАТО мы переговорили в самой приятной обстановке за рыбной ловлей, километрах в 250 от Оттавы.

Из Оттавы мы вылетели в Исландию. В Рейкьявике я сделал остановку, чтобы нанести визит президенту. Был уже конец мая, погода постоянно менялась, и в течение дня то шел дождь, то снова выглядывало яркое солнце. Президент находился в своем уютном загородном домике, — недалеко от столицы. Мы разговорились об исландской природе.

Я всегда считал Исландию безжизненной страной, но в тог день мне показалось, что она буквально кишит птицами. Водоплавающие птицы были повсюду, особенно зеленоголовые дикие утки, которых мы так хорошо знаем в Соединенных Штатах. Мне говорили, что в ручьях и реках превосходно ловится форель, да и в соленых водах неплохо порыбачить. Однако у нас не было времени ни на одно из этих развлечений. Через три часа после нашей посадки на аэродром в Рейкьявике мы уже были на пути в Париж. Оттуда мне предстояло отправиться с прощальными визитами к друзьям, которых я приобрел в Осло, Копенгагене, Лиссабоне, Брюсселе, Люксембурге и Гааге.

Когда настало время уезжать, мы стали обдумывать, в какой час выехать, чтобы доставить как можно меньше неудобств провожающим и встречающим. Мы не хотели уезжать из Парижа ни вечером в пятницу, ни в субботу, так как французские чиновники обычно покидают Париж в пятницу после полудня и отправляются на отдых за город до понедельника. Да и в Вашингтон нам не хотелось прибывать в воскресенье, когда сотрудники Пентагона также отдыхают. Однако выехать пришлось в субботу. Я попытался убедить моего старого друга французского министра обороны Плевсна, что ни ему, ни его высокопоставленным коллегам не нужно являться на аэродром Орли провожать нас. Но он настоял на своем, и мы сердечно простились с ним и его коллегами.

В день нашего отъезда, как и в день прибытия, Мэтти снова овладел вниманием присутствовавших на аэродроме. Генерал Грюнтер, сменивший меня на посту верховного главнокомандующего, подарил ему игрушечное ружье. И вот, когда мы шли к самолету сквозь строй почетного караула, я заметил, что все кино- и фотоаппараты нацелены на что-то, происходящее позади меня. Обернувшись, я увидел Мэтти, шествующего впереди остальных, Из своего игрушечного ружья он с увлечением «расстреливал» почетный караул, вытянувшийся по стойке смирно. Разумеется, это рассмешило всех.

Мы прибыли в Вашингтон без всяких приключений, если не считать новой выходки Мэтти. Он первый вышел из самолета со своим игрушечным ружьем и немедленно «скосил» пришедшую приветствовать меня группу генералов во главе с Брэдли.

Приятно было снова очутиться дома, зная, что годы странствий остались позади. Здесь, среди старых друзей, в безмятежных окрестностях Форт-Майера, я закончу свою военную карьеру и найду отдых от всех невзгод и огорчений, которые могут ожидать меня в Пентагоне.

По специальному распоряжению президента Эйзенхауэра я возвратился в Вашингтон за целый месяц до вступления в свои новые обязанности начальника штаба. То же самое сделал и адмирал Рэдфорд — новый председатель объединенного комитета начальников штабов, — и адмирал Кэрни — цовый начальник штаба военно-морских сил. Президент считал, что за это время мы вместе с будущим начальником штаба ВВС генералом Туайнингом должны тщательно изучить международное положение.

Каждый из нас выполнял до этого важные обязанности: я был верховным главнокомандующим на Дальнем Востоке и в Европе, адмирал Рэдфорд — главнокомандующим Тихоокеанским флотом, а адмирал Кэрни — главнокомандующим вооруженными силами НАТО в южной зоне Европы. По детально мы знали лишь те театры военных действий, на которых служили. Теперь же нам следовало совместно обсудить обстановку в самых широких масштабах и с самых больших высот. Теперь мы не должны были мыслить категориями Дальнего Востока или Европы и масштабами только своего вида вооруженных сил.

Вскоре после моего прибытия президент всех нас вызвал в Белый дом. Эйзенхауэр выглядел бодрым и здоровым. В нем нельзя было заметить ни малейших признаков утомления от трудной предвыборной кампании. Он был также сердечен и дружелюбен, как Париже,когда передавал мне командование в штабе верховного главнокомандующего вооруженными силами Северо-атлантического союза. Но, разумеется, произошла неуловимая перемена в старых неофициальных отношениях между «Айком» и «Мэтом», установившихся еще в ту пору, когда мы оба были солдатами. Я остался для него «Дуэтом». Но он для меня теперь был «мистером президентом».

Совещание продолжалось около получаса. Президент кратко сообщил нам свои соображения. Он вызвал нас на месяц раньше, заявил он, так как считал, что нам необходимо совместно посетить крупные военные объекты, включая атомные сооружения, и тщательно ознакомиться со всей военной организацией. Располагая всей этой информацией, мы должны были заново оценить военные возможности США в свете наших международных обязательств.