Юрий Дрыгин - Десант в безвестность [Документальная повесть]

Как только он перебежал мост, саперы подожгли бикфордов шнур. И через несколько секунд прогремел взрыв — деревянный мост взлетел в воздух. Затем бесформенная куча бревен, песка и земли рухнула в речку. А они вновь залегли на обочине дороги, поджидая врагов.

— Гвасалия! — окликнул своего второго номера старшина. — Давай патроны!

— Вано, последний диск! — предупредил аджарец, когда подполз к нему. — Стреляй мало-мало, но в цель.

Мочихин вставил диск в пулемет.

— Мне оставаться с вами или как? — спросил старшину Малеванчук.

— Ты, браток, давай обратно, — ответил Мочихин. — Что видел, все расскажешь командиру. А он пусть решает…

Малеванчук, немного помедлив, закинул свою винтовку за плечо и, пригибаясь, побежал по канаве обратно.

Финны появились по ту сторону протоки не сразу. Сначала двое из них быстро перебежали дорогу и спрятались в тех самых кустах, где только что лежал Мочихин. Притаившись, они, видимо, высматривали. Затем еще несколько егерей ринулись туда же.

Мочихин дал по ним короткой очередью. «Здесь мы, сволочи! Думаете, ушли? Дудки!»— ухмыльнулся он.

Открыли огонь по финнам и другие бойцы. Егеря ответили тем же. Вновь завязалась перестрелка. Опять над головами десантников тонко запели пули: фью-у-у, фью-у-у… Старшина боялся приподнять голову из-за камня, за которым лежал, ему казалось, что если он это сделает, одна из пуль обязательно вопьется в него. Но больше всего он боялся оказаться раненным — обуза для всех, и тогда шансов выбраться отсюда живым уже не будет никаких. И он, если не стрелял, старался меньше высовываться из-за камня.

Финны усилили огонь по залегшим десантникам. Большая группа егерей все же переправилась через речку в стороне от моста и теперь угрожала обойти наших бойцов слева. Оттуда, из леска, глухо и часто, словно жадный дятел, застучал финский пулемет «суоми». Мочихин сначала не увидел его, но когда следующая очередь срезала несколько еловых веток, заметил, где засел пулеметчик. Старшина перекинул свой «дегтярь» и ударил по нему. Но вражеский пулемет не умолкал — длинными очередями бил и бил по морякам, будто его обслуга спешила выпустить поскорее весь свой боезапас. Однако всю эту смертоносную лавину раскаленных пуль принимала на себя дорожная насыпь, которая надежно укрывала десантников. «А, гады, тоже жить хотите! Боитесь лезть напролом по дороге!»— ухмыльнулся старшина, продолжая стрелять и радуясь, что егеря не решаются идти в лобовую атаку.

Никто из бойцов не обратил внимания, когда к ним снова подполз Малеванчук.

— Командир приказал отходить! — закричал тот, не видя старшину. — Надо уходить!

Первым его услышал сапер Михаил Бренер. Он добрался до Мочихина и показал на Малеванчука. Старшина все понял.

— Прекратить огонь! — громко приказал он. — Всем отходить! — И, подхватив свой пулемет, стал отползать назад, причем делал это с каким-то жадным удовольствием — ловко и быстро.

За ним последовали остальные. Когда все вышли из опасной зоны, простреливаемой врагом, Мочихин поднялся, взмахнул рукой — «за мной!» и, пригнувшись, побежал прочь от разрушенного моста. Метров через двести взобрался по насыпи на дорогу и увидел блеснувшую сквозь деревья огромную гладь озера, уже освободившуюся от тумана.

Добежав до лодок, старшина приостановился. Нерадостная картина предстала перед ним: весь берег был усеян грудой досок и поломанных весел, некоторые лодки, отброшенные взрывами, затонули и чудовищными скелетами торчали из воды. Он с тоской посмотрел на восточный берег Ондозера — остров, с которого они приплыли сюда, был хорошо виден. И у старшины защемило сердце: неужели больше туда не вернуться? Другие бойцы тоже невольно глянули в сторону озера, а затем молча двинулись дальше по дороге. Никто из них не догадывался, что идут они навстречу своей смерти и что только одному из них — именно старшине Мочихину — суждено будет остаться в живых…

Мочихин и его группа встретились с отрядом раньше, чем ожидали — на узком перешейке в километре от деревни. Ковалеву все же удалось на какое-то время оторваться от егерей. Старшина доложил капитану обстановку.

— Но кто же скорректировал минометчиков на лодки? — сокрушенно произнес Ковалев, когда узнал, что их больше нет. — Не могли же они знать, где находятся лодки!

— Виноват я, товарищ капитан, — опустив голову, сказал Мочихин. — Выполняя ваш приказ, мы пропустили финнов, которые направлялись к деревне. Но буквально минут через десять они вдруг повернули назад — заметили наши лодки и, конечно, поняли, в чем дело. Мы открыли огонь и всех положили, но одному все же удалось уйти. Видимо, он-то и навел минометчиков на наши лодки!

— Плохо, старшина, очень плохо! Ты даже не представляешь, как плохо, — лицо Ковалева бледнело. Капитан посмотрел отсутствующим взглядом на старшину, что-то хотел ему еще сказать, но только махнул рукой и тяжело опустился на придорожный валун.

Подошли Шипенков, Краевой и Пыринов.

— Надо идти, командир, — сказал главстаршина Краевой, не понимая, почему Ковалев расселся на камне. — Финны вот-вот появятся.

Ковалев переборол страх, который охватил его.

— Соберите сюда людей, — глухо, но решительно произнес он. — Выставить боевое охранение — и всех сюда!

Шипенков и Краевой удивились приказу, но все же ушли выполнять его, и только Пыринов остался на месте.

— Николай, нам не выбраться отсюда? — спросил он напрямую Ковалева.

Тот, немного помолчав, так же прямо ответил:

— Сергей, наше положение препаршивое. Я не говорю — безнадежное, но донельзя серьезное! Лодок больше нет, финны отжимают нас от деревни. Я надеялся прорваться на юг и уйти в сторону Сегежи… Но старшина Мочихин взорвал мост, там теперь тоже егеря. Мы зажаты с обеих сторон. Ждать помощи наших — бесполезно: не работает рация. Да и лодок там нет, все, что собрали, отдали нам. У нас остается единственный выход: занять круговую оборону и постараться продержаться до вечера. Как стемнеет, прорвать окружение и добираться до своих вокруг озера. Выбора больше нет!

— Может, соорудить плоты и попробовать на них? — нерешительно предложил Пыринов.

— Нет. Это равносильно самоубийству, — заявил Ковалев, — да и не дадут они нам собрать плоты.

Начали подходить красноармейцы и краснофлотцы. Вскоре почти все десантники обступили Ковалева. Большинство из них уже догадывались, для чего собирает их командир отряда. Капитан не стал ждать, когда подтянутся остальные.