Алексей Гарри - Рассказы о Котовском

«Идейка», о которой Котовский говорил Тухачевскому, теперь могла получить реальное воплощение. Исходные данные для этого были достаточны.

Матюхин ничего не мог знать о провале Ектова и Ершова. Для него оба они были делегатами, выехавшими на совещание в Москву. В том, что они несколько задержались с возвращением, не было ничего удивительного после боя под Бакурами банды рассеялись, и не так-то легко было разыскать кого-либо из атаманов.

Матюхин, безусловно, был знаком с приказом Антонова о «намерении белых казаков под предводительством Фролова присоединиться к тамбовским «повстанцам». Но поверил ли Матюхин этому очередному антоновскому трюку, Ектов не знал.

Расспросив Ектова, Котовский составил себе общее представление о личности Матюхина. Ему было в ту пору 42 года. Свою уголовную деятельность до революции он начал в шайке орловских конокрадов. Попался, был осужден на каторгу, бежал. Вернувшись из Сибири, он уже такой мелочью, как чужие лошади, не интересовался примкнул к вооруженным грабителям. Снова попался и снова бежал. На этот раз он сам сколотил вооруженную шайку, ограбил почту, убил артельщика и двух стражилков. В 1916 году был в третий раз арестован и приговорен к смертной казни. От виселицы его спасла Февральская революция.

Очутившись снова на свободе, он вернулся к старой профессии. Грабил и убивал почти безнаказанно, пользуясь полным безвластием, характерным для Тамбовщины в период от Февраля к Октябрю. Теперь его уголовная деятельность приобрела новый оттенок сперва он действовал под видом представителя Временного правительства, после Октября — выдавал себя за комиссара советского продотряда. Будучи арестован, он предстал перед начальником борисоглебской уездной милиции Антоновым. Они быстро договорились Антонов освободил его, и в дальнейшем они стали делиться добычей. Когда Антонов поднял кулацко-эсеровский мятеж, он, конечно, привлек и Матюхина, поручив ему формирование «дивизии».

В долгих беседах с Битовым Котовский старался нащупать слабое место своего противника. И нашел его. Матюхин был очень тщеславен.

В дни, когда кулацко-эсеровское восстание казалось на подъеме, «дивизии» Матюхина на первых порах повезло ей удалось уничтожить автобронеотряд ВЧК и разгромить 15-ю кавалерийскую дивизию. Матюхин окружил кавалерийскую дивизию ночью, воспользовавшись беспечностью командира, не расставившего охранение и не сумевшего в критический момент организовать круговую оборону. Бойцы и командиры частью были перебиты, частью разбежались. Матюхину достались богатые трофеи кони, оружие. Вот почему его банда была хорошо вооружена и оснащена.

На этой почве произошло в присутствии Ектова первое столкновение между Матюхиным и Антоновым. Антонов предложил сдать все трофеи для распределения между остальными бандами.

«Победитель» наотрез отказался.

— Добывай сам! — выдавил он сквозь зубы. — Привык чужими руками жар загребать!

Этот явный намек на их недавнюю совместную уголовную деятельность, когда Матюхин грабил, а начальник милиции покрывал его, получая свою долю добычи, взбесил Антонова. Так началась между ними скрытая вражда.

Матюхин сдал Антонову только пушки и станковые пулеметы, которые ему были не нужны они ограничивали его маневренность — основную силу тактики матюхинской «дивизии». Первые легкие успехи окрылили Матюхина, разыгралось его необузданное честолюбие, и он задумал свергнуть Антонова и возглавить кулацко-эсеровское восстание. Ектов рассказывал, как Матюхин «прощупывал» его, разнюхивая в полунамеках, как к такому «дворцовому» перевороту отнесется начальник штаба, единственный военный специалист в банде.

В задуманной операции Котовский решил использовать два обстоятельства слух об «атамане Фролове» и честолюбие Матюхина. Посоветовавшись со своими ближайшими помощниками, комбриг немедленно приступил к осуществлению намеченного плана.

Захватив с собой Ектова с конвоем и горсточку отборных людей, Котовский ночью покинул Медное и направился в деревушку возле Тамбовского леса.

Котовцы сняли с фуражек красные звездочки, кое-кто надел кубанки, другие нашили себе на брюки казачьи лампасы, выпустили чубы казаки! Ектову выдали пистолет с вынутой из него обоймой, в новенькой кобуре.

Тут комбриг еще раз оценил по достоинствам конвоиров Павла Тимофеевича. Ни один из них не был кавалеристом, поэтому сперва предполагалось посадить их вместе с Ектовым на тачанку. Но чекисты запротестовали они прекрасно понимали, что в такой рискованной операции тачанка может неожиданно стать обузой. Для нетренированных людей ночной конный переход был очень тяжелым. Однако латыши и бровью не повели, хотя, прибыв на место, они еле переставляли ноги.

Расположившись в деревушке, котовцы, стараясь завоевать доверие кулаков, стали изображать из себя бандитов. Это им удалось. Теперь для них куда опаснее нападения антоновцев стала встреча с патрулем красных курсантов, оцепивших лес тут пришлось бы только спасаться бегством!

В следующую ночь к «казакам» явился — антоновец. Он знал Ектова, они встретились как старые знакомые. Оказалось, что в том же овраге вместе с этим разведчиком скрывался и бывший начальник местной антоновской «милиции» Михаил Матюхин, родной брат атамана неуловимой банды.

Оба бандита служили маяком, оставленным здесь для связи с лесом и наблюдения за передвижением воинских частей.

В следующую ночь явился и. младший Матюхин.

Убедившись, что оба бандита скрывались уже давно и не имели ясного представления, что происходило на Тамбовщине, Ектов рассказал им целую сказку, которая лежала в основе задуманной Котовским операции. Он сообщил, что ездил из Москвы по поручению Антонова на Кубань для согласования дальнейших совместных действий с казачьим атаманом Фроловым. Мощное войско атамана якобы уже двигалось на соединение с антоновцами. Сам же Ектов прибыл сюда только с передовым казачьим отрядом специально для того, чтобы связаться с Матюхиным, поскольку Антонова разыскать невозможно.

Все сошло гладко, бандиты поверили.

В третью ночь горсточка храбрецов во главе с Котовским, Ектов и оба антоновца, которые сразу раздобыли где-то и коней и оружие, прибыли к одинокому хутору на самой опушке леса. Это хозяйство скорее напоминало разбойничий притон, чем жилище мирного крестьянина. Весь участок был огорожен высоким глухим забором из остроконечных плах, за оградой заливались лаем псы.

Лес за хутором стоял черной стеной, ярко светила луна. Михаил Матюхин громко постучал в окованную железом калитку. Где-то звякнула щеколда, хлопнула дверь. Потом слышно было, как кто-то подозвал псов, загремела цепь; через минуту послышались мягкие, осторожные шаги, и чей-то голос спросил грубо: