Алексей Гарри - Рассказы о Котовском

— Чего надо? Что за люди? Какого лешего ночью шляетесь?

Михаил Матюхин ответил, видимо, условным паролем:

— А мы к дедушке с поклоном для дяденьки! Тот же голос уже спокойно отозвался:

— А дядюшка уже соскучился…

После этого заскрипел отодвигаемый засов, и калитка открылась. Сначала за ограду вошли оба бандита. Котовский держал руку на кобуре маузера. За оградой шептались.

Наконец калитка снова открылась, и навстречу котовцам вышел громадного роста старик с длинной белой бородой. Узнав Ектова, он поклонился ему в пояс.

— Заходите, будьте гостями!

Три огромных пса бесновались, бегая по цепи, хрипели от бешенства, становясь на задние лапы того и гляди сорвутся либо задушат себя ошейниками.

Котовский исподлобья разглядывал внутренность двора. Он был огромен и сплошь застроен добротными бревенчатыми хозяйственными помещениями кулак, если не помещик… «Да тут можно, если потребуется, целый эскадрон запрятать», — невольно подумалось комбригу.

Войдя в комнату, гости обнажили головы и перекрестились на иконы. Засветив лампу-«молнию» и рассадив пришельцев, старик вышел.

Поймав взгляд Котовского, его порученец, которого все в бригаде, кроме самого Котовского, звали просто Ленька, направился вслед за ним. Чтобы оправдать свою навязчивость, Ленька спросил:

— Сенца не найдется ли для наших коней, дедушка Мы заплатим. Хочешь деньгами, хочешь сахаром…

— Да я вам и так сена дам. А без сладкого я не сижу, свой мед-то! Сахар — песок небось?

— Почему Колотый!

Дед остановился, снял клетчатый картуз и даже перекрестился.

— Царица небесная, колотый! Я лет пять, почитай, вприкуску не пробовал и вкус позабыл… Чай фамильный-то у меня остался, припрятал, а вот сахар еще в шестнадцатом кончился…

Ленька рассмеялся.

— А кусать-то есть тебе чем, дедушка?

Старик повернулся лицом к луне и раскрыл рот.

— Гляди, семьдесят два мне, а все зубы целы. Знаешь, почему Все мед, парень, делает, целитель он от всякой хвори. И от зубной тоже!

Они вышли за ограду.

— Кто старший-то у вас — спросил старик.

Отозвался взводный командир Ткаченко.

— Пойдешь, парень, со мной, покажу, где сено брать… Ячменя могу мешка два дать…

— А деду, Алеша, приготовь печатки три чаю да сахару фунтов пять, — добавил Ленька.

Дед рассказывал, отпирая замок у амбара:

— Сено у нас знаменитое, чистый клевер, сам сейчас растет, а до войны помещик подсеивал. Его это земля под лесом. Он тут машины держал, проволокой пакеты вязал.

— Где ж эти машины — поинтересовался Ленька.

— Машины-то у меня припрятаны, а толку что Для большевиков сено готовить, что ли?

Он помолчал, подумал, пожевал губами.

— А верно говорят, Ленин свободную торговлю объявил, не слыхал — спросил он как бы невзначай.

Ткаченко пожал плечами.

— Когда мы с Дона уходили, болтали про это самое. Будто в газетах красные пропечатали.

Под сеновалом оказалось обширное подполье, вход в которое был завален ржавыми железными обручами. В сухом и теплом помещении, выложенном кирпичом, вытянулись вдоль стен закрома, полные зерна. Дед засветил фонарь «летучую мышь».

— С огнем аккуратнее, — предупредил он.

Но думать, видимо, о своем не переставал.

— Не-ет, — продолжал он интересующий его разговор, — раз верно, Ленин сказал, значит не брехня. Не станет Ленин зря брехать, не такой человек!

Порученец комбрига и Ткаченко промолчали, но про себя изумились, что и для этого кулака, заклятого врага советской власти, имя Ленина оставалось символом правды…

Дед вытащил откуда-то два пустых мешка, котелок.

— Насыпай, — кивнул он Ткаченко, — ячмень вон там, в углу…

Старик вздохнул, весь во власти своих мыслей.

— Свободная торговля, — заметил он наставительно, — это сила жизни для мужика… Вон сын у меня в Дмитровском, отсюда недалеко, лавку держал. Ка-ак жили!

— А где он сейчас — поинтересовался Ленька небрежно.

Дед снова вздохнул.

— Семеро их у меня… Четверо с германской вернулись целы, вся грудь в крестах! А сейчас по белу свету скитаются… Все семеро! Будут ли живы, один бог знает!

Ленька и Ткаченко настороженно молчали.

— Трое у Ивана Сергеевича, эти-то целы. А вот прочие четверо — у Богуславского в ополчении были, про тех ничего не знаю. Болтают, будто бы у них бой был с красными аж под Сердобском, в Саратовской губернии. От тех уже с месяц вестей нет!..

А в избе Котовский тем временем осторожно расспрашивал бандитов о хозяине дома.

— Надежен ли?

— Да что вы, господин атаман, — отозвался Михаил Матюхин, — дед свой в доску! Первый пчеловод был в уезде… Он мне с Иваном, брательником, дальней родней приходится, все сыновья его у нас в отрядах. Этот дед для купца Бармина что ни год больше вагона меда на ярмарку в Нижний отправлял. А воск такой чистый готовил, что его на свечные заводы не расчет было отдавать. Прямо с ярмарки этот BOOK в Англию шел… Денег они с Барминым загребали уйму!

Михаил помолчал и с нескрываемой завистью добавил:

— При красных он в лесниках служил для отвода глаз. Ну, и лесом помаленьку приторговывал. Богатющий старик. Говорит, что красные его вконец обобрали, а всамдели у него еще пять раз столько осталось! Вот если до рассвета здесь проторчим, на пасеку его глянете, тут рядом. Там колод двадцать для проформы выставлено, а у него их — с сотню, побольше даже… В лесу пасеку запрятал, там дочка за ней приглядывает… Богатющий старик! — повторил он.

Вернулся хозяин дома с большим блюдом сотового меда, которое он нес двумя руками. Сзади, облизываясь, шествовал Ленька с деревянными ложками.

Поставив блюдо на стол, дед сел, снял свой клеенчатый картуз и вытер влажную лысину.

— Так, — промолвил он, — по хозяйству будто обо всем распорядился, как надо. А теперь…

Он уставился на Михаила Матюхина и спросил:

— Дело какое до меня есть, или просто так, проездом на огонек заглянули?

— Время не такое, чтобы по гостям разъезжать, — заметил Михаил сурово.

В горницу вошел Ткаченко, положил на стол чай и сахар для хозяина дома и тут же вышел.

— Сейчас самоварчик вздую, — засуетился пасечник, — я вприкуску чаем побалуюсь, а вы — с медком!

— Погоди, дед, — остановил его Михаил, — сперва дело сделаем, а потом уж чай гонять будем. Ты скажи-ка брательника моего, Ивана Сергеевича, можешь в лесу сыскать Вот в чем вопрос! Брательник нам сейчас позарез нужен!

— Отчего же нельзя, можно сыскать, — отвечал осторожно старик. — А зачем он вам нужен?

— Да вот только письмо передать…

— Что ж, письмо передать можно, — ответил дед, успокоившись.

Он разбудил спавшего на печке внука, парнишку лет десяти, и зашептал ему что-то на ухо. Тот подпоясал шнурком портки и выскочил во двор. Ленька увязался за ним.