Валерий Жмак - Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!

Сунув рукавицы в карман брезентовой робы, Девятаев зашагал вниз по расчищенному от деревьев склону…

«Что бы это значило? – щурился он от яркого сентябрьского солнца. – Неужели опять вызовут к следователю на допрос? Не надоело им терзать меня? Как будто я расскажу что-то новое…»

Ожидания не подтвердились – вместо сотрудников НКВД у вагончика стоял коренастый круглолицый дядька в новенькой форме с погонами подполковника артиллерии. Начальник смены вел себя с этим подполковником еще более заискивающе, чем с приезжавшими следователями. Это насторожило Михаила. «Кто бы это мог быть? – думал он, приближаясь к вагончику. – Не иначе как большое начальство из столицы…»

– Подследственный Девятаев по вашему приказанию прибыл, – остановился он в пяти шагах от офицеров.

– Вот он, товарищ подполковник. Пожалуйста, можете беседовать, – раскланялся начальник смены и исчез за дверью вагончика.

– Сергеев. Сергей Павлович Сергеев, – представился незнакомец и вдруг протянул руку.

Никто из навещавших ранее сотрудников НКВД заключенным фильтрационного лагеря руки не протягивал. Поэтому Михаил растерялся, но ладонь все-таки пожал.

– Давайте пройдемся, – предложил гость.

Девятаев послушно побрел следом в сторону нетронутого островка из молодых деревьев. Возле этой рощицы было совершенно тихо – ни далекого стука топоров, ни равномерного звона двуручных пил, ни окриков охраны. Разве что мелкие пичуги пересвистывались меж собою в ветвях.

– Вы ведь летчик, верно? – остановился Сергеев возле тонкой березы. – И зовут вас Михаил Петрович?

– Так точно. Бывший летчик-истребитель. Воевал в дивизии Покрышкина.

– Я слышал, будто вы бежали из плена на немецком бомбардировщике?

– Было дело. И девять товарищей с собой прихватил.

– А откуда бежали?

– Северо-восточная Германия, остров Узедом.

Подполковник поднял взгляд на Михаила:

– Не там ли находился секретный ракетный центр?

– Так точно, там. Он носил название «Пенемюнде». Я его подробно описывал на допросах и в своих докладных записках.

– Кое-что я читал. Очень интересный материал. Расскажите мне об этом центре, Михаил Петрович.

Кивнув, тот начал рассказывать обо всем, что довелось узнать за время пребывания в концлагере Карлсхаген…

Вскоре Девятаеву стало ясно: Сергеева интересует процесс сборки, испытания и запуска немецких ракет. Именно по этой теме он периодически просил уточнить те или иные детали.

В общей сложности их беседа длилась минут сорок. Сергей Павлович (так звали гостя) своими манерами больше походил на человека гражданского, нежели на военного. Вежливый, спокойный, но вместе с тем настойчивый и даже дотошный до интересующих мелочей. Вопросов он задавал много; ответы выслушивал внимательно, часто переспрашивал и кое-что записывал в рабочий блокнот.

А в конце беседы вдруг поинтересовался:

– Михаил Петрович, а не согласились бы вы оказать мне конкретную помощь?

Тот непонимающе поглядел на Сергеева.

– Если бы вас доставили на остров Узедом, вы смогли бы на месте показать цеха, испытательные стенды, пусковые площадки? – уточнил подполковник.

– На остров Узедом? – не поверил своим ушам Девятаев.

– Да. Почему вы так удивлены? Это же рядом – меньше двухсот километров.

Летчик смутился.

– Просто не думал, что когда-нибудь снова придется там побывать. А так-то, конечно. Почему же не показать? Я все отлично помню, да и времени прошло – всего ничего.

– Вот и отлично. – Сергеев спрятал блокнот и снова протянул руку: – Тогда до скорой встречи.

Глядя на подруливающий транспортный самолет, Девятаев размышлял о сложных виражах своей судьбы, мотавшей его по одним и тем же местам. В Заксенхаузене он побывал в качестве пленного советского летчика, теперь находился тут до окончания проверок следствия НКВД.

В секретном ракетном центре на острове Узедом немцы использовали его для грубой и тяжелой физической работы, а свои везут то ли свидетелем, то ли консультантом…

«Ли-2» сбросил обороты и катился по ровному травянистому полю, слегка подворачивая влево. Михаил и подполковник Сергеев с двумя помощниками ожидали на краю этого поля, готовясь занять места в кабине самолета.

Сергей Павлович, по всей видимости, был наделен огромными полномочиями, потому как охрана лагеря продолжала перед ним расшаркиваться, а спешно собранный в поездку Девятаев уже через час прибыл сюда с небольшим чемоданчиком в руке. Бывший концентрационный лагерь Заксенхаузен находился чуть севернее Берлина – на окраине города Ораниенбург. От него на автомобиле до Пенемюнде – два часа езды. Но для Сергеева и двух его помощников снарядили целый транспортный самолет. Это говорило о многом.

– Родная стихия? – перекрикивая гул моторов, обратился он к Девятаеву.

Летчик улыбнулся:

– Так точно.

– А воздух? Запах ощущаете?

В воздухе на самом деле витал легкий аромат авиационного бензина, а лицо окатывали невидимые теплые волны выхлопов. Для человека, большую часть жизни проведшего на аэродромах возле авиационной техники, от этих запахов перехватывало дыхание.

Сразу после беседы с Сергеевым у дальнего молодого лесочка охрана заметалась и начала собирать Михаила в дорогу. Моментально нашелся новенький фибровый чемоданчик с блестящими углами, кто-то принес слегка поношенный темный костюм в сизую полоску, начальник смены одолжил пару ботинок.

Михаил быстренько ополоснулся в обустроенном в конце барака душе, тщательно побрился, оделся. Глянув на себя в зеркало, повеселел: он еще был ничего! Фильтрационный лагерь, конечно, не санаторий, но и не фашистский конвейер смерти. Здешняя пайка была повкуснее и побольше. Несмотря на изнурительную работу по вырубке леса, Девятаев за пару последних месяцев ощутимо прибавил в весе. А приодевшись в цивильное, и вовсе стал походить на нормального человека.

Пискнув тормозами, темно-зеленый «Ли-2» остановился. Из чернеющего проема открывшейся дверцы вывалился короткий трап.

Подполковник подтолкнул Девятаева к трапу:

– Смелее, Михаил Петрович. Скоро будем на месте…

В пассажирской кабине находились четверо: Девятаев, Сергеев и два его молчаливых помощника – один в гражданском костюме, другой военный в чине подполковника артиллерии.

В полете Сергей Павлович сидел рядом с Михаилом. О «Фау» он не расспрашивал, а больше интересовался подробностями дерзкого побега из немецкого плена. По всему было видно, что смелость и отвага советских военнопленных при захвате немецкого бомбардировщика, а также во время полета в расположение советских войск произвели на него огромное впечатление.