Валерий Жмак - Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!

Несмотря на драконовскую дисциплину, мысли о побеге все же не оставляли Девятаева. Находясь на работах, следуя в барак или стоя в шеренге во дворе, он рассматривал ограждения и пулеметные вышки, запоминал время смены часовых и думал, думал, думал… Придумать что-либо в такой ситуации было непросто. И днем, и ночью по территории лагеря и вокруг нее ходили патрули с натасканными собаками. В бараках буквально через день проводились повальные обыски.

– Слушай, Иван, а что, если подбить народ на бунт? – спросил однажды Девятаев. – Представь, что мы все разом рванем к вышкам и к воротам! Ведь ни черта они не успеют сделать!

– Успеют, – спокойно парировал Пацула.

Не понимая, Михаил глядел на него.

– Ну-ка объясни.

– Чего объяснять-то? По приказу лагерфюрера полгода назад эсэсовцы заминировали весь лагерь.

– Весь лагерь?.. – опешил Девятаев.

– Да, Миша, все кругом заминировано. Каждый барак, котельная, кухня, склады, рабочие цеха и даже главная дорога, ведущая к воротам. Так что, случись какая заваруха, – комендант крутанет ручку конденсаторной машинки, нажмет кнопку и… ага. Собирай потом мятежников по кускам…

Окончательно расстаться с мыслью о побеге из лодзинского концентрационного лагеря Девятаева заставил случай с двумя летчиками. Этих молодых ребят надзиратели назначили на постоянную работу уборщиками в свою столовую, находившуюся за охраняемым периметром. У многих заключенных зародилось подозрение: а не продались ли эти «товарищи» фашистам? Ведь за периметром было повольготнее, да и подкормиться можно было с «барского стола».

Вдруг как-то ночью завыл сигнал тревоги. К баракам кинулись эсэсовцы с собаками, подняли всех с нар, выгнали на улицу, построили, стали проверять по номерам.

Через несколько минут вдоль строя провели тех самых уборщиков – избитых, окровавленных. Перед заключенными вышел злющий лагерфюрер и, брызгая слюной, объявил:

– Несколько часов назад эти две свиньи выпрыгнули из окна столовой и решили сбежать! Но добраться у них получилось только до противоположной окраины города, где их настигли доблестные солдаты войск СС! Сейчас вы все станете свидетелями того, что бывает с теми, кто осмелился ослушаться наших приказов!..

Молодых советских летчиков долго били прикладами винтовок, натравливали на них собак. Наконец подняли полубесчувственные, окровавленные тела, прислонили к стенке барака. И расстреляли.

Лагерфюрер пролаял:

– Каждого, кто попытается бежать, ждет та же участь. Всем разойтись по баракам!

В оставшиеся ночные часы Михаил так и не смог заснуть.

Во-первых, ему было ужасно стыдно за то, что, как и многие другие заключенные, он посчитал уборщиков предателями. А они оказались настоящими героями.

Во-вторых, ворочаясь и вздыхая, он представлял себя на их месте. Как знать, ведь и он мог попробовать вариант побега через столовую надзирателей. Выходит, пожертвовав собой, эти ребята спасли кому-то жизнь…

В один из августовских дней 1944 года Пацула сообщил Девятаеву о предстоящем восстании в лагере.

– Готовься, Миша, сбылась твоя мечта о бунте, – прошептал он, оглядываясь по сторонам. – Этой ночью по сигналу все, кто здоровый и может двигаться, должны покинуть бараки и бежать к воротам.

– Но там же караульное помещение и две пулеметные вышки! – возразил Михаил.

– Все правильно. Главная задача: быстро взять штурмом здание, завладеть оружием, уничтожить караул и группами уйти в разных направлениях.

– Куда уйти? Нас же всех переловят.

– Не переловят, – уверенно парировал товарищ. – У нас уже налажена связь с польскими партизанами. Они помогут уйти подальше в густые леса.

– А как же заминированные здания и главная дорога к воротам?

– Это тоже учли. Одна из групп рванет к зданию администрации и постарается нейтрализовать лагерфюрера, чтоб он не успел осуществить подрыв.

Идея понравилась Михаилу.

Попрощавшись, товарищ ушел. Девятаев же был настолько возбужден новостью, что отправился искать Вандышева с Кравцовым. Сердце бешено колотилось, норовя вырваться из груди. Как же в эту минуту ему хотелось, чтобы принесенная Иваном новость ночью обязательно воплотилась в жизнь!

Только в благополучный финал затеи верилось с трудом. Ведь необходимо оповестить всех военнопленных, а среди них были и те, кто сотрудничал с немцами. И потом эти проклятые вышки с пулеметами, вечно бродящие за проволокой патрули…

Однако по возбужденным лицам встречавшихся заключенных, по тому, как многие из них осторожно перешептывались, Девятаев скоро заключил, что все они к чему-то готовятся. А через пару часов он получил еще одно подтверждение подготовки общего бунта.

Несколько заключенных сидели у стены барака в ожидании построения для проверки перед обедом. Грелись под августовским солнцем, переговаривались. Внезапно рядом шлепнулся комок глины величиной с куриное яйцо.

Заключенные огляделись по сторонам.

Никого. Все спокойно.

Один осторожно поднял комок, разломил…

И удивленно прошептал:

– Записка.

Это было послание от польских партизан. В нем кратко сообщалось о положении дел на фронтах, а также о том, что ближайшей ночью партизаны осуществят налет на лагерь с целью освобождения всех его узников. Заканчивалось послание просьбой: «Товарищи, мы сделаем все возможное. Но и вы будьте готовы к самым решительным действиям!»

Записку тут же передали надежным товарищам, и она пошла по рукам. Заключенные ходили с горящими глазами. Каждый понимал: этой ночью он либо погибнет, либо обретет долгожданную свободу.

Сложно предположить, чем закончился бы массовый бунт в заминированном лагере, если бы не произошло то, чего никто не ожидал. Буквально через полчаса после отбоя всех неожиданно подняли. Вся территория лагеря была освещена прожекторами, кругом стояли автоматчики с собаками. Военнопленных построили у бараков, произвели поголовную проверку и сразу же погрузили в железнодорожные вагоны. Эшелон без промедления тронулся куда-то на запад. Все посвященные гадали: совпадение это или сведения о готовящемся бунте дошли до руководства лагеря?..

К счастью, Девятаев, Вандышев, Кравцов и Пацула оказались в одном вагоне, разделенном на две половины сеткой из толстой проволоки. По одну сторону сидели заключенные, по другую – эсэсовские охранники.

Опытный Вандышев специально устроился поближе к сетке, чтобы при удобном случае подать сигнал к побегу. Но, к сожалению, такого случая судьба не предоставила, и на следующий день эшелон прибыл в один из лагерей Восточной Пруссии.

Новый лагерь в Кляйнкенигсберге, куда доставили пленных советских летчиков, оказался еще хуже прежних, а его охрана злее и беспощаднее предыдущих. Глубокий ров, несколько рядов колючей проволоки под высоким напряжением, десятки пулеметных вышек. По мнению заключенных, бежать из такого лагеря было просто невозможно.