Кюлюмов Костандин - Парень и горы

Антон спустился к реке, где стояла чесальная машина, и присел в тени чинар. Ноги гудели от усталости, хотелось есть, а в «НЗ» лишь пара безвкусных галет, добытых во время операции при Дикчане. Одну, пожалуй, сейчас. Вторую надо оставить на потом. Или попросить еды у женщин? - подумал Антон, глядя, как бережно разламывают они лепешки, собирают в ладонь каждую крошечку.

Угасал еще один день сентября, теплый, сухой и тяжелый. Солнце растаяло за Пирином. Розовела лишь вершина, откуда спустился отряд. И в эту минуту послышался треск мотоциклов. Антон весь напрягся. Все, больше ждать нельзя. Если он не приведет доктора, Тимошкин умрет.

Парень медленно перешел реку, потом пересек улицу и увидел белую знакомую табличку. Где-то за спиной раздался топот. Он подавил тревогу и продолжал спокойно идти. До комендантского часа еще далеко, никто не обратит на него внимания. Теперь надо позвонить. А эти, за спиной, должны же соображать, что к врачу обращаются только больные.

Но нет, пришлось пройти мимо - топот сапог показался Антону подозрительно близким. Он не посмел привести полицейских туда, откуда могла и должна была прийти помощь. Он уже почти дошел до перекрестка, как услышал:

– А ну, стой! Сейчас посмотрим, кто ты есть…

Пригнувшись как можно ниже, Антон бросился за угол под огнем автоматной очереди. И через мгновение понял, что опасность миновала, что деревья вдоль улицы защищают его от пуль, а каждый забор и каждая дверь - его союзники. Он проскочил между самшитом и двумя лимонными деревцами в беленых железных бочках, пересек какой-то двор, перелез через каменную ограду, которая вдруг выросла перед ним, и упал. Он чуть не потерял сознание, но быстро взял себя в руки и прислушался: топот сапог, полицейские свистки рядом, а вдалеке - хриплый лай овчарки.

Что делать? За себя он не боялся. Он думал о раненом Тимошкине, лежавшем поверх четырех одеял. Врач нужен во что бы то ни стало. Как быть? Антон снова поднялся на ноги. Он знал, что доктор Янков может выйти из города без провожатого - ему надо только сказать. Продолжая оглядываться по сторонам, Антон подумал, как просто он выполнил бы свою задачу, если бы вовремя вспомнил, что дворик Радневых, выложенный цементными плитами, упирается в ограду маленького городского сада, а оттуда можно выйти прямо к тому месту, где ждет бай Добри. Но времени для сожалений нет. Сейчас надо действовать.

Антон двинулся вперед. Сильно болела рука: наверно, ушиб, спрыгивая с каменной стены. Он протиснулся в малюсенькую калитку и с удивлением увидел, что оказался точно там, где надо. Все стихло. Антон остановился у двери, украшенной ромбами. В матовом пупырчатом стекле отражались случайные огни наступившего вечера. Он потрогал тяжелую латунную ручку в виде львиной лапы и позвонил. В доме вспыхнул зеленоватый огонек, дверь бесшумно отворилась - обе створки сразу. Наконец-то, доктор!…

Антон широко открыл глаза. Перед ним стояла девушка, ее тонкие брови поднялись от любопытства и удивления.

Вначале он увидел темные волосы, челку и короткую прядь над маленьким розовым ухом. Вся прихожая вдруг залилась голубым светом.

Девушка застыла между вешалкой и дверьми во внутренние комнаты.

Парень тоже стоял не шелохнувшись. Даже не догадался спрятать пистолет, который по привычке оказался у него в руке. Забыл, зачем пришел? И почему так смутился? Антон почувствовал, как что-то прекрасное, невиданное расцветает в нем, подобно весеннему цветку. Он еще не встречал девушки, которая покорила бы его так мгновенно и навсегда.

За спиной девушки появилась пожилая женщина. Он слышал, как она всплеснула руками.

– Живее! Не туда, кабинет здесь… Посмотри, на улице никого нет?

Потом он сидел на жесткой кушетке, покрытой белой простыней. За окном плыло облако, похожее на цветок персика. Облако остановилось над Хамам-баиром, потом понеслось к скалам у Темного озера, где клубился белый пар водопадов… В грохоте воды едва слышится слово, которое он осмелился прошептать…

– Благодарю…

– С ним ничего страшного, просто переутомление, - раздался баритон доктора. - Хорошо, что он такой молодой. А теперь его надо спрятать, но где?

…Тимошкин лежит поверх четырех одеял, руки у него землисто-бледные, а пальцы длинные-длинные. Кто-то кричит: «Доктора!» - этот крик ударяет в виски, но доктор не отходит от Антона. В горах тоже ждут доктора, люди то и дело смотрят вниз, туда, где за лесной дорогой, покрытой опавшими листьями, бродят таинственные тени. А здесь так спокойно. Молочно-белая комната, доктор с осунувшимся от напряжения лицом. А за стенами дома, на городских улицах с их толкотней, свистками, грохотом мотоциклов, криками полицейских происходит что-то знакомое. Да, началась облава.

– Доктор…

Антон узнает свой голос и удивляется: отчего он так робеет? Он догадывается, что доктор и девушка родственники, и в этой догадке не было бы ничего странного, если бы он вообще мог примириться с мыслью, что кто-то этой девушке ближе, чем он. И тогда Антон просто молча подает записку.

Янков узнает почерк и подпись Страхила, быстро пробегает глазами текст. Он колеблется? Нет, просто думает, это не отказ. Теперь Тимошкин будет жить, бай Добри приведет доктора к Шабану Грошарову. Шабан обрадуется, что его мулы тоже примут участие в спасении Тимошкина, и пойдет по каменистой тропе до Асеновой вершины. А влюбленные, выполняя свое задание по охране доктора, будут шагать друг за другом, след в след.

– Доктор, у сада Стойчо… Там бай Добри, вы его знаете… На всякий случай пароль - «Сосна».

Доктор механически повторяет:

– Сосна, - и принимается деловито рассматривать инструменты в белом застекленном шкафу. Потом аккуратно укладывает в черный саквояж пузырьки, шуршащие бинты, металлические ножи и ножички…

– Доктор, он ранен в грудь, слева. Поторопитесь, прошу вас!

Доктор Янков молчал, но глаза его вопрошали: допустим, раненого я спасу, он будет жить. А ты? Догадывается ли этот парень, что страх за судьбу своей собственной семьи, приютившей партизана, и есть причина его колебаний? Но почему молодой парень, которого он видит перед собой, способен подняться до вершин самоотречения?… Долгие месяцы и годы, множество дней и ночей доктор лишь исполнял свой долг, не вникая в смысл кровавого столкновения человеческих идей и человеческой воли. Быть может, в эти последние часы ему дано будет понять смысл жестокого поединка? Если он откажется пойти, значит, он должен уничтожить в себе всякое человеческое и профессиональное достоинство. Но этот партизан! Во время обыска его найдут здесь… Нет, парнишке нужно отдохнуть по крайней мере несколько часов, он не сможет добраться до своих… А кончится все это страшно.