Георгий Косарев - Сердце прощает

— Варум? — удивленно воскликнул часовой.

— Так надо, — решительно сказала Люба.

Часовой, недоуменно пожал плечами и пошел следом за ней. Овчарки,почуяв появление нового человека, натянули проволоку и, звякая цепями,бросились в сторону Любы. Солдат зычно прикрикнул на овчарок, и они,поджав хвосты, кинулись обратно. Проводив Любу до конца палисадника,часовой стал глядеть ей вслед. Возле колодца Люба поставила ведро иосмотрелась вокруг. Сельская улица была пуста, только на околице подлеодного из домов стояло несколько женщин. Солнце горячо припекало, былодушно. Люба расстегнула верхнюю пуговицу платья и, словно избавившись отудушья, с облегчением вздохнула. Потом опустила бадью в колодец инезаметно глянула на часового. Солдат, придерживая за спиной винтовку,по-прежнему посматривал в ее сторону. «И что он, пес поганый, не спускаетс меня глаз? — подумала она, и в ту же минуту в душе ее созрело решение: —Бежать. Скорей бежать. Но куда?»

С напряжением вращая отполированный до блеска вал, она высоко поднялатяжелую покачивающуюся бадью и затем рукой подтянула и поставила ее навлажный край сруба колодца. Часовой продолжал наблюдать за ней, но непроявлял никаких признаков нетерпения или беспокойства. Тогда Любаумышленно неторопливо, как аккуратная хозяйка, отлила в ведро немногосверкающей на солнце студеной воды и старательно ополоснула его, потомнаполнила его на три четверти. Остатки из бадьи вылила на пыльнуюпридорожную мураву. Нагибаясь за ведром, еще раз посмотрела на солдата. Ночасового на старом месте уже не было: вероятно, отошел к другому углушколы.

Оставив у колодца ведро, Люба юркнула в переулок между домами и чтоесть силы побежала через усадьбу к оврагу, тянувшемуся за огородами почтипараллельно сельской улице. От быстрого бега, от волнения кровь прихлынулак ее лицу, сердце билось частыми гулкими толчками. Перелезая изгородь, онапугливо оглянулась, и в этот момент поблизости от нее раздалсяприглушенный кашель. Люба замерла. Перед ней за полуразрушенным тыном взеленой ботве картофеля копался сгорбленный старик. Загородившись отсолнца ладонью, он пытался разглядеть ее своими подслеповатыми слезящимисяглазами, но, видно, не распознал и опять принялся ворошить землюзаскорузлыми темными пальцами.

Люба перевела дух и побежала еще быстрее.

Миновав глубокий, прохладный на дне овраг и поле, заросшее бурьяном,Люба достигла наконец опушки леса и, обессиленная, повалилась на землю.

Между тем исполнивший ее просьбу и вернувшийся обратно в школу денщикОтто, заметив исчезновение Любы, поднял тревогу. Не прошло и полчаса, какон с овчаркой на поводке, в сопровождении молодого автоматчика уже мчалсяпо ее следам. Огромная овчарка с высунутым влажно-розовым языком рваласьнапористо вперед, почти волоча за собой морщинистого денщика; он обливалсяпотом, упирался ногами почти в каждый бугорок, стараясь сдержать огромногопса, дышал хрипло, с присвистом и, казалось, вот-вот свалится и испуститдух. И бежал дальше, на ходу одной рукой отирая мокрое, в красных пятнах,узкое клинообразное лицо. Молодой солдат, следовавший за ним, задорнопокрикивал:

— Шнеллер, шнеллер!.. Марш-марш!

Отто не обращал на него внимания, все силы употребляя, вероятно, нато, чтобы не упасть, не выпустить из руки поводок, прикрепленный кошейнику овчарки...

Передохнув несколько минут, Люба поднялась с травы и двинулась дальшев лес. Выйдя на знакомую лесную полянку, вдруг вспомнила, что где-тоздесь, поблизости, должен находиться старый дуб с дуплом, который они ещепрошлым летом облюбовали с Виктором; тогда, готовясь к поджогу поля,условились на всякий случай, что при необходимости будут оставлять другдля друга короткие записки в дупле. Она сразу нашла этот старыйразвесистый дуб и, вскарабкавшись вверх по корявому стволу, запустила рукув дупло, но ничего, кроме ниток паутины и колючих сосновых иголок, ненашла в нем. Она хотела уже спускаться, как до слуха ее донесся хриплыйлай. Догадка кольнула в самое сердце, в груди пролился щемящий холодок, ахриплый лай собаки был уже совсем рядом, и она увидела, как прямо в еесторону мчится огромный пес, таща за собой на поводке денщика Отто, ибежит, держа автомат наготове, молодой немец в коротких, жестких, сширокими голенищами сапогах. Ей захотелось, как в детстве, крепкозажмурившись, сделаться невидимкой, но увы... Овчарка, задрав голову, ужесвирепо бросалась на дерево, а Отто кричал:

— Рунтер! Вниз!.. Скоро, скоро, шнель!

Солдат дал короткую очередь в воздух. Только после этого Люба сталаспускаться с дерева. Однако едва она ступила на землю, как овчарка,метнувшись в ее сторону, вырвалась из рук Отто и сбила ее с ног. Задыхаясьи посылая проклятия, денщик стал оттаскивать рассвирепевшего пса. Собезумевшим взглядом, с побелевшим лицом Люба поднялась с земли идрожащими руками пыталась прикрыть оголенное тело изодранным платьем...

Через два дня лейтенант Штимм возвратился домой. История с побегомЛюбы, казалось, потрясла его. Он резко отчитал своего денщика и, насколькомогла понять Люба, пригрозил отправить его на фронт; долго ходилмрачно-задумчивым, потом исчез на несколько часов из дома. Вернулся ужеуспокоенным, ровным и, закрывшись с Любой в спальне, виновато улыбнулся исказал:

— Конечно, здесь тебе тяжело... Но я добился срочного перевода послужбе, скоро мы уедем в другое место.

Люба, забившись в угол комнаты, ничего не ответила ему.

Глава тринадцатая

Лесная поляна пестрела цветным ковром среди белоствольных берез.Пахло разнотравьем и медом. В густой зелени трещали кузнечики, жужжалипчелы.

Виктор, растерянно глядя под ноги, шел к землянке Васильева. Онсмотрел на простирающуюся перед ним красивую поляну, а мыслями уносилсядалеко к родному дому. После ухода в отряд он все время проводил впоходах, в засадах на врага, учился стрелять, метать гранаты. И всюду, гдебы он ни был, мысли о Любе не покидали его. В ночной тишине он вспоминалпроведенные с нею дни, мысленно видел ее лицо, задумчивые глаза. «Зачем яоставил ее? Зачем! — досадовал он сам на себя. — Фашисты способны на все.Они могут отправить ее на каторгу или просто пристрелить так же, как онипоступают с тысячами ни в чем не повинных людей».

Он думал о ней, тревожился, а тем временем уже и в отряде среди егосверстников поползли зловещие слухи о ее предательской связи с фашистами.Ему трудно было этому поверить, и он старался себя убедить в обратном. «Неможет этого быть, — думал он, — не может быть, все это сплетни», — а усамого сердце тайно рвалось домой, к ней, чтобы собственными глазамиувидеть ее, услышать из ее уст правду о молве.

У командира отряда Васильева Виктор и двое его товарищей получилизадание выйти в район села Климова, собрать там данные о численном составекарательного отряда, разведать подходы к селу.