Свен Хассель - Блицфриз

— Ты служил в расстрельной команде? — спрашивает Брумме, внутренне содрогаясь от страха.

— А то! — хвастливо говорит Порта с надменной усмешкой. — Отправил немало интендантов в лучший мир. Видели когда-нибудь расстрел, герр штабс-фельдфебель? Впечатление не из приятных. Потом необходимо пить, и даже шнапс не сразу смывает воспоминание. Но зачем думать об этих суровых карах? Они существуют. Давайте вернемся к тем пятидесяти тоннам мяса, за которые вы так легкомысленно расписались. Утром снова приходите на склад, начинается правильная, честная рубка. Результат — сорок пять тонн! Вы вызываете весовой контроль, но ваши армейские весы в полном порядке.

Вы расписались за пятьдесят тонн мяса, но бедные, голодные немецкие солдаты на фронте получат только сорок пять. Пока вы спали и, возможно, видели во сне удачные сделки, ваше мясо потеряло пять тонн влаги, а поскольку вы с вашими подчиненными понятия не имеете об этом загадочном химическом процессе, то попадаете в серьезную беду, когда внезапно приезжают ревизоры разобраться с вашими мелкими хитростями. Вы осторожный и умный человек, вы обнаружили задолго до приезда комиссии, что у вас недостает этих загадочных пяти тонн. По горькому опыту вы знаете, что все солдаты воры, и коршуном налетаете на подчиненных.

Если вам повезло обнаружить среди них парочку совершенно слабоумных, вы спасены. Таких дурачков легко убедить, что они украли ночью пять тонн мяса. Если вы не сможете заставить их признаться, сможет оберcт Фогель. Он специалист по выколачиванию признаний. Помню одного вахмистра с завода боеприпасов в Бамберге. До призыва на службу родине он был мирским проповедником; как-то раз он оскорбил католического полевого епископа такими ужасными религиозными заявлениями, что их нельзя было оставить безнаказанными. Вахмистр оказался в Торгау, и там Фогель убедил его ровно за девять минут двадцать одну секунду, что он богохульник и заслуживает повешения на крепкой немецкой веревке. Я однажды видел, как Фогель обрабатывал интенданта из Пятой танковой дивизии. На заседании трибунала он не признал себя виновным, хотя герр штабс-ревизор Вьебаба, известный своей убедительностью, объяснял ему, как только мог, что признание в его интересах. То, чего не смог добиться штабс-ревизор, оберcт Фогель сделал в два счета. Интендант признался, что сам съел недостающие пять тонн мяса за одну ночь. Через две недели его расстреляли. Дай Бог, чтобы вам не пришлось встретиться с оберстом Фогелем. Он даже спит в каске.

— Храни нас, Господи, — говорит вспотевший Брумме, закатывая глаза.

патриотично напевает остающийся в тени Малыш. От долгого вынужденного молчания ему становится скучно. Он думает, что такое небольшое вмешательство не помешает делу.

— Однако давайте возвратимся к нашим испарившимся пяти тоннам, — продолжает Порта, серьезный, как судья перед вынесением смертного приговора красивой женщине.

— Пять тонн! — хочет выкрикнуть Брумме, но изо рта выходит лишь хриплый шепот. Мозг его работает, как вышедшая из-под контроля счетная машина. Он быстро приходит к выводу, что у него на складе большая недостача. У него мелькает мысль, что можно убить этих двух скотов, пропустить через новую мясорубку и кормить ими голодных солдат маленькими порциями, будто колбасным фаршем. Это будет идеальное убийство. Трупов никогда не найдут. Брумме оживляется от этой мысли и бросает взгляд искоса на громадную мясорубку, стоящую всего в метре.

Малыш смотрит в ту же сторону и с понимающей улыбкой садится на нее.

Нервозность Брумме заметно усиливается.

— Кто вы, собственно, господа? И откуда? — спрашивает он с мучительным любопытством и утирает пот со лба куском мяса.

— Обер-ефрейтор Порта, Берлин, Моабит, — представляется Порта с чрезмерной вежливостью. — И мой помощник обер-ефрейтор Вольфганг Кройцфельдт, Гамбург, Кёниг-аллее.

«Сбросил маску, проклятая свинья, — думает Брумме, нащупывая прикрепленную под столом дубинку. — Кёниг-аллее! Geheime Feldpolizei [63] Тайная полевая полиция (нем.). - Примеч. авт. ! Берлин-Моабит: ревизорская служба генерал-интенданта. Опасная публика». И горько сожалеет, что не последовал первому утреннему намерению, не сказался больным и не остался в постели с бутылкой коньяка. Тогда Шталле остался бы за главного. А если какая обезьяна в военной форме и заслуживает отправки в Гермерсхайм, то это фельдфебель Шталле.

— Герр штабс-фельдфебель, сколько человек у вас работают рубщиками? — холодно спрашивает Порта.

— Сорок унтер-офицеров и рядовых, — рявкает, стараясь угодить, Брумме.

— И все хорошо обучены? — спрашивает, сощурясь, Порта.

— Лучшая команда в армии, — пылко заверяет его Брумме. — Все они прошли курсы мясников в Штеттине. Работают, как хорошо смазанные роботы.

— Вот типичный скверный пример! — удовлетворенно выкрикивает Порта. — Свора «моисеевых драгунов» [64] «Моисеевы драгуны» - солдаты службы снабжения, учившиеся в армейской школе в Мюнхене, большинство из которых было евреями. - Примеч. авт. , работающих, как роботы. Эти треклятые псевдосолдаты разрубают хорошее мясо там, где полегче. Пресвятая Казанская Богоматерь перекрестилась бы, глядя на работу этих бестолковых скрипачей. Роботы, черт возьми! Таких нужно беспощадно карать.

— Давить, как лягушек, танками, — раздается дружелюбный голос Малыша. — И давать пинка в задницу!

— Эти носящие галстук ублюдки поступили в службу снабжения, чтобы избежать передовой! — негодующе выкрикивает Порта и обвиняюще указывает кончиком разделочного ножа на Брумме. — Здесь нет выстрелов. Самая большая опасность — задохнуться под тяжестью туши. Но они ошибаются, эти растолстевшие игроки в кости. Они понимают в армии далеко не всё. Рубить мясо не шутка! Нужно иметь мозги под вшивыми париками! Любой дурачок из сумасшедшего дома сможет рубить так, чтобы кости и сухожилия разлетались во все стороны. Рубить нужно так, чтобы из паршивой свиньи получились превосходные ветчина и котлеты. Это искусство! Колбаса — это не просто колбаса, герр штабс-фельдфебель! Когда вы делаете кровяную колбасу, мешаете налево или направо?

— Прошу прошения? — стонет Брумме, выражая всем телом полное замешательство.

— Ни один немецкий идиот с малейшим проблеском разума не станет мешать налево. Это могут заставить себя делать только англичане, — убежденно кричит Порта. — Это снижает скорость вращения, и кровь сворачивается. На вас, герр штабс-фельдфебель, лежит ответственность за ваших роботов. Вы руководите работой. Прав я или нет?

— Правы, — мямлит Брумме; мозг его едва не бурлит от усилий понять, куда клонит этот загадочный обер-ефрейтор своими странными намеками.