Георгий Свиридов - Черное солнце Афганистана

Русские люди — народ практичный и смекалистый. Нигде не пропадут и найдут выход из любого положения. Тыловые наши службы, как обычно неповоротливые, и на сей раз поотставали от войск. Они умудрились не прислать в жаркую страну Афганистан даже примитивных вагончиков-душевых. Как хочешь, так и выкручивайся. Но вертолетчики нашли выход из положения. Перво-наперво сунули на дно арыка авиационную бомбу, подорвали ее и устроили себе просторный и глубокий плавательный бассейн с проточной водой. А на берегу расчистили площадку и соорудили вокруг нее ограждение в рост человека из деревянных ящиков, от использованных авиационных бомб и ракет. Часть площадки, чтобы не перегреваться и кожа не сгорала под палящими лучами солнца, затянули маскировочной сетью.

Арык стал важным местом в жизни вертолетчиков. Он одновременно исполнял несколько функций, заменяя баню, купальню, прачечную. Он стал излюбленным местом отдыха и краткой передышки, где можно было поплескаться в прозрачной и холодной воде, смыть противный пот, восстановить силы и работоспособность. А на берегу еще и позагорать, беззаботно провести недолгие минуты перед вылетом или после него, встретиться с другом-товарищем из другого воинского подразделения, непринужденно поболтать, невзирая на нашивки на погонах и звездочки, ибо голые люди между собой практически равны.

— Летчики-молодчики, привет! Послушайте новый анекдот!

Александр Беляк, не открывая глаз, улыбнулся. Слегка хрипловатый голос штурмана звена Василия Друзьякина ни с кем не спутаешь.

— Так вот, значит, встречаются хоккеист и два подружки-проститутки, — начал Василий. — Одна жалуется: «В нашем деле самое неприятное, когда аборт». Вторая поддерживает ее: «Аборт — это совсем хреново, подружка». Тут грустно вздыхает и вставляет свое слово хоккеист: «Верно, девки! Совсем хреново, когда — о борт! Да еще клюшкой по спине, а то и по морде!»

Вертолетчики смеялись.

— О борт это тебе не аборт!

— Да еще клюшкой по харе!

— Ну, Вася, ты даешь!

— Еще один хотите? — спросил Друзьякин, быстро раздеваясь.

— Давай!

Василий снял задубевшую от пота рубашку, стащил через голову пропотевшую майку и вздохнул:

— Как хорошо тута!

На него зашикали со всех сторон.

— Ты нам зубы не заговаривай!

— Давай, трави, свой анекдот!

— Ладно, мальчики, слушайте. Встречаются два друга-товарища. Оба технари-инженеры, учились вместе, но долго не виделись. «Ты еще не женился?» — спрашивает один. «Нет! — отвечает ему другой. — Ищу себе трехфазную жену». — «Как это трехфазную?» — «А так, — поясняет ему друг, — чтоб работала на три фазы: на кухне она была хозяйкой, в гостях — леди-красавица, а в постели — проститутка!» Через пару лет встречаются снова. «Ну как, — спрашивает первый, — нашел трехфазную жену?» — «Нашел, — отвечает ему товарищ и грустно добавляет, — только у нее сдвиг по фазе». — «Как это у женщины может быть сдвиг по фазе?» — недоумевает товарищ. «Да самый настоящий, понимаешь! На кухне она — леди-красавица, ни к чему не прикасается, в постели — полная хозяйка, не лезь и не приставай, а в гостях и на гулянках — проститутка!»

Вертолетчики заулыбались, весело зашумели.

— Три фазы это здорово!

— В самую точку!

— Так что, мальчики, мотайте себе на ус, выбирайте и сами проверяйте каждую фазу! — закончил под общий одобрительный смех Василий. — А я пошел нырнуть, чтобы смыть пот и муть!

Разбежавшись, Друзьякин подпрыгнул и, вытянув руки вперед, шумно плюхнулся в воду.

Беляк тоже улыбнулся анекдоту. Ловко сказано и мудро! В жизни по всякому бывает. И еще невольно задумался. Многие ребята из его выпуска уже обзавелись семьями. Сам Александр жениться пока не очень торопился, но на примете у него были серьезные кандидаты в жены. Их было двое. Две девушки, которые волновали его. И обе носили имена на букву «Л». Такое странное совпадение! Таилось в этом что-то мистическое, загадочное и судьбоносное. Скрывалась какая-то важная тайна.

Его девушек, звали — одну Люба, а другую Лида. Обе — красивые, одна другой лучше. Но в то же время, они — такие разные! Такие непохожие! Только первые начальные буквы в их именах и объединяли их. И еще то важное обстоятельство, что обе целились и стреляли своими чарующими стрелами в его сердце. И — попали. Еще как попали и крепко запали! А больше — ничего между ними общего нет.

А выбрать надо одну из двух, и выбирать надо самому, и принимать окончательное решение самому, и не тянуть резину. Затягивать слишком долго с решением этого вопроса чревато опасностью потерять обеих. «Парней так много холостых», — всплыли в сознании слова из популярной песни. Могут запросто увести. Обе — что надо! Как же ему не промахнуться, не ошибиться? Отсюда, из Афганистана, ничего не увидишь и не узнаешь…

— Беляк?

Александр по голосу узнал своего командира. Быстро повернулся, поднял руку.

— Тут я, капитан!

— Как вода? — обычным равнодушным тоном спросил Паршин.

— Горно-ледяная, — ответил за него Серебров. — Топай, Серега, к нам!

— Почему не подогрели? — спросил Паршин.

— Твоей задницы не хватало, — сказал Серебров.

— Почему именно моей?

По равнодушному тону и невозмутимому виду Паршина трудно было представить, что всего несколько минут назад он выслушивал весьма нелицеприятные слова в свой адрес от командира эскадрильи.

— Потому что сейчас она самая горячая, — пояснил Серебров. — Тебя в штабе шибко выпороли розгами, вот и надо твою задницу остудить, а ее жаром нам воду согреть.

— Совсем не смешно.

Паршин не спеша начал раздеваться, аккуратно складывая свою одежду, изрядно выгоревшую на солнце, на которой пропотевшие части обозначались крупными темными пятнами. Поднял голову вверх, посмотрел на небо, улыбнулся.

— Солнышко припекает как в Ялте!

Его постоянное внутреннее спокойствие и уравновешенность «человека без эмоций» еще совсем недавно там, на родине, в Советском Союзе, были постоянно предметом шуток и веселых розыгрышей. Но здесь, в Афганистане, в непривычной боевой обстановке, когда каждый день приходилось сталкиваться с опасностью, попадать под обстрелы, рисковать жизнью, видеть кровь и смерть, именно кремнистая невозмутимость и постоянная уравновешенность капитана Паршина служили предметом восхищения и тайного подражания. Одним своим присутствием он вселял веру в военное счастье, в то, что терпение и выдержка сберегут от смерти. И летать с ним, как давно убедился Беляк, было легко и надежно.

Паршин прыгнул в арык, шумно поплескался, смывая пот и грязь с чуть грузного тела. Рядом с ним, выскользнув из зарослей камыша, оказалась крупная змея. Она плыла по течению, высунув над водою голову и сверкая черными бусинками глаз.