Николай Асанов - Катастрофа отменяется

Солдаты курили, недоверчиво вглядываясь в прозрачную глубину. Вода была так же прозрачна, как воздух, и суденышки, застывшие в неподвижности, казались невесомыми, зависшими меж водой и небом. Только качнувшись от неловкого движения, они поднимали легкую волну, и тогда снова приходилось поверить, что они все-таки плывут по воде.

Приняв второй понтон с двумя гребцами, Малышев помахал вертолетчикам, взял оба суденышка на буксир и повел их в верховья озера.

Где-то в сорока километрах от завала озеро наступало на рудник.

Малышев растерянно вглядывался в странную картину, открывшуюся перед ним.

Поселок горняков был наполовину затоплен, и волна от гребного винта била прямо в окна ближних домов. На крышах и чердаках виднелись люди, сигналившие катеру и понтонерам, а в полугоре, значительно выше поселка, сотни две рабочих выкладывали защитную стену, за которой ровно ничего не было, словно там проводили учения по борьбе с наводнением, выбрав место подальше от воды.

Здесь, в узком горле ущелья, вода поднималась на глазах, и Малышев понял: люди еще не верили в близость беды, когда вечером вернулись с работы и, поужинав, легли отдыхать. Их разбудила вода. Она проникла в дома, отрезала дом от дома, садик от дороги, попутно захлестнула и самую дорогу; и те, кто не верил в ее силу, оказались в западне. Хорошо еще, что нет ветра, — при такой глубине это озеро может смыть полузатопленные дома в один миг. А горный поселок, стоявший на маленькой шумной речке, конечно же, не имел ни одной лодки. Какие тут могут быть лодки, когда речка шумела только по весне дней десять-пятнадцать, а потом терялась в камнях, словно уходила под землю.

Однако ж из-за самого дальнего затопленного дома появился плот…

Его, видно, только что сбили, и матросы на этом узком и недлинном плоту — в четыре бревна крепежной стойки, сбитой в два, наката, — были настолько неумелы, что шесты, которыми они толкали плот, то и дело вырывались из рук, попадали в ямы, должно быть обманчивые из-за необыкновенной прозрачности воды.

На плоту стояли два парня, только что снявшие горняцкие каски и еще не успевшие отмыть угольную копоть.

За домами стучали топоры, там, видно, строили очередное «судно».

Малышев расцепил понтоны и приказал солдатам снимать людей с тех домов, что уже были в воде настолько, что крыши их казались шапками загулявших озорников. Сам он направил свой катерок к последнему домику поселка, из чердачного окна которого слышался детский плач.

Но и снимать людей оказалось нелегко. Непривычные к большой воде, они боялись вертлявого суденышка, да и сама обманчивая зыбкость прозрачной воды больше устрашала, нежели подавала надежду. Только решительное движение паренька-школьника, вдруг прыгнувшего прямо в амфибию, помогло капитану, хотя машина чуть не перевернулась от прыжка лихого пассажира. Дальше пошло легче: женщина на чердаке отыскала стремянку и опустила ее на днище машины. Мальчишка уперся в стремянку спиной, и по опасному трапу сползла старуха, потом девочка, которую Севостьянов принял на руки, а затем и сама хозяйка домика..

— А где муж? — спросил Малышев.

— Защитную стенку строит, — женщина ткнула рукой в сторону горы.

— Зачем? — удивился Малышев. — Там-то никакая стенка не нужна!

— Как раз! А если рудник затопит? Потом воду откачивать.

Она говорила деловито, но сухо, словно Малышев обидел ее своим непониманием самого главного. А Малышев и действительно смотрел на нее с изумлением. Он привык думать, что самое главное во всякой катастрофе — это забота о человеке. Она, как видно, по-своему поняла его изумление, сказала просто:

— По радио объявили, что солдаты идут на помощь. А дома у нас каменные, кладка добрая, они и неделю в воде простоят, не обвалятся.

Пассажиры совсем осмелели. Мальчик даже принял на себя лоцманские обязанности, командуя: «Направо, мимо школы! А теперь к клубу поворачивайте, за ним плоты рубят!» И верно, за клубом строили сразу три плота, и там же Малышев, увидел нескольких инженеров, распоряжавшихся «эвакуацией» на плотах.

Высадив пассажиров, Малышев передал управление Севостьянову, а сам выскочил на берег. Надо было выяснить, чего от него ждут.

Невысокий, давно не бритый человек представился:

— Начальник рудника инженер Коржов!

Малышев назвался.

— Вы уж извините, товарищ капитан, я вас буду по имени и отчеству… В армии не пришлось быть, по-военному не умею.

— Павел Алексеевич…

— Завтракали?

— Все в порядке.

Коржов задумался, почесал лохматую голову.

— Тогда давайте так. Ваши ребята снимают людей, застрявших в домах. Вас я попрошу пройти вверх по озеру до конца. Хотя где он, этот конец, одному аллаху известно. Мы тут получили радиограмму, из которой ничего не поняли: какая-то войсковая часть идет через перевал с востока, и они где-то застряли. Место обозначено, по-видимому, топографическим знаком с военной карты…

— С востока идут саперы и дорожники под командой капитана Соболева. Они в пятидесяти километрах от вас по ущелью. Там осыпями уничтожило дорогу. Сейчас ее налаживают.

— Вот это-то нам и нужно! То есть — дорога. В верховьях Фана есть еще один небольшой кишлак — Ташбай. Надо выяснить, угрожает ли кишлаку наводнение. Если нет, ваши солдаты начнут переправлять женщин и детей на ту сторону, на дорогу, только надо найти участок, с которого дорога не затоплена. Дальше они пройдут пешком до Ташбая и там дождутся машин. Если часть капитана Соболева пробьется, надо думать, за ними начнут ходить и гражданские машины. Ну, а рабочие перебьются в палатках, у нас есть несколько штук. Малолетних ребят, которым такая дорога будет не под силу, отвезете потом на гляциологическую станцию.

Малышев подождал, пока вернулись солдаты, снимавшие людей с домов, назначил старшего, проверил рацию на понтоне, свою рацию и объяснил задачу. Как только он найдет участок шоссе, где кончается зона затопления и есть хороший подъем к дороге, он радирует солдатам. К тому времени они снимут людей с домов и выйдут первым рейсом к Ташбаю. Работа будет не из легких, понтон ползет не больше шести километров в час, а до Ташбая вся дорога может оказаться затопленной. Если начнется ветер, лучше подождать.

На берег вернулся Коржов, подал Малышеву флягу, рюкзак.

— Тут спирт на всякий случай и еда. Кто знает, как вас верховья встретят.

— Шахты надеетесь отстоять?

— Как сказать… Чердынцев с гляциологической станции подсчитал, что дальше уровень воды будет подниматься медленнее: озеро разливается в ширину. Но видно, где-то прорвало наносы на Фане, его вычисления опаздывают. Если через неделю завал не взорвут, боюсь, что наши стенки придется строить до самого синего неба…