Владимир Шатов - Ни шагу назад!

- Так точно! - ответил он и добавил. - Доводилось в гражданскую.

- Тогда иди и смени солдата на зенитном пулемёте вон там!

Григорий пошёл заступать, на это чёртово дежурство. Сидевший за установкой тощий солдат обрадовался, когда увидел его и сказал:

- Смена?

- Сам не догадываешься?

- Здорово! Теперь у меня есть время поспать.

- Иди, спи.

- Но кто ты, черт возьми? Никогда тебя раньше не видел.

Шелехов сказал ему, что их взвод только что заступил на охрану.

- Слава богу, - солдат явно не спешил в казарму. - Это как раз то, что нам нужно.

- Устали спать на посту?

- Зря ты так. – Обиженно сказал он. - Моя фамилия Бровкин.

- Шелехов.

- Тебя направил сюда старик?

- Капитан? – Григорий возился с пулемётом, стараясь разобраться в хитроумном механизме. - У него довольно скверный характер, так?

Бровкин засмеялся и сказал, почти не раздвигая губ:

- Полагаю, ему не понадобилось много времени на то, чтобы устроить вам головомойку. Он всегда это делает с новичками. Он суров, старина Вилов. - Бровкин поглядел на небо. - С другой стороны капитан чертовски приятный мужик. Он наш командир роты. Не подводи его, тогда получишь то, что хочешь. Я пошёл. Смотри в оба, немецкие самолёты, не сомневаюсь, появятся с минуты на минуту.

Без особого энтузиазма Григорий до конца проверил пулемёт. Он был приспособлен под зенитные прицелы и установлен на треноге. Час проходил за часом, а самолётов не было видно.

- Может сегодня мне повезёт, - прикинул Шелехов перспективы. – В коем-то веке…

Тут он услышал гул самолёта. Через несколько минут прямо над ним прошла эскадрилья «Юнкерсов». Один из самолётов отделился от остальных. Он заложил вираж и круто спикировал, открывая огонь из всех стволов прямо по казармам.

- Нужно спрятаться! – Григорию отчаянно захотелось залезть в укрытие. – Сижу на виду, словно сыч на дереве.

Где-то рядом заговорила зенитка, потом следующая.

- Значит, я не один, - мелькнула обнадеживающая мысль. – Нужно стрелять.

Нервничая от неизвестного ему вида боя, он снял оружие с предохранителя и выбрал цель. Самолёт неожиданно круто взмыл, затем заложил вираж и во второй раз пошёл на бомбометание.

- Упорный гад.

Григорию был отчётливо виден огонь, вырывающийся из его пулемётных стволов. В следующее мгновение послышался свист, и дождём посыпались пули, с глухим стуком падавшие вокруг сжавшегося стрелка.

- Он меня не задел? – даже удивился Григорий. Странно!

У пулемёта ужасная отдача, но, когда первые пули оказались выпущенными, Григорий сразу забыл про свои страхи и боль в плече.

- Вот гад попал в перекрестье прицела… Жать на гашетку! Сейчас!

Он прилип к вздрагивающему пулемёту и отстреливался от проклятого самолета, как только умел.

- Почему оружие не стреляет? Заклинило? Или нет… – стрелок перестал жать на бесполезный спусковой крючок и только тогда понял. - Просто закончилась лента с патронами…Не повезло мне, не смог сбить стервятника.

Вражеский самолёт пролетел, казалось, задевая его голову, и исчез за склоном. Он как будто оставлял за собой слабый шлейф дыма.

- В конце концов, это не шутки. - Подумал Григорий и нервно закурил. - По крайней мере, я выдержал. Может быть, самолёт рухнул дальше, вне поля зрения?

Через час пришёл угрюмый парень, сгорбленный, как старик.

- Можешь идти, - кратко сказал он. - Я твой сменщик.

Шелехов был удивлён, что он никак не отозвался о его стрельбе, и сказал как можно небрежнее:

- Думаю, что я подбил самолёт.

- Уверен?

- Он дымил...

- Мне то, что с того?

- А ты сбивал самолёты?

Парень сначала ничего не ответил, яростно разгребая ногами кучу дымящихся гильз. Наконец он недовольно проворчал:

- Какого чёрта ты оставил пустыми ленты?

- Нам надо самим набивать их?

- Думаешь, эта штуковина заряжается сама?

Григорий молча снарядил патронами одну и, не попрощавшись, ушёл. Он возвращался в казарму сильно уязвлённым, что никто не заметил его сражения. Только Захаров сказал что, он обратил на это внимание.

- Ах да, был ещё один парень. – Анатолий стряхнул побелку с плеча. - Тот всё это время спал, но когда немец осыпал градом пуль крышу, кусок штукатурки попал ему прямо на лицо. Он тоже видел тебя из окна и пожалел, что у тебя закончилась пулемётная лента.

- Так я попал или нет.

- Не знаю, - скривился, как от зубной боли Захаров. – Но если бы не патроны, ты бы точно добил бы его. Если спросят, мы подтвердим это.

Позднее выяснилось, что Григорий таки сбил немецкий самолёт и ему дали медаль «За отвагу». Ещё через месяц дивизию спешно погрузили в эшелоны и выдвинули на встречу рвущемуся к Волге врагу.

Согласно календарю давно должна была наступить весна, но вместо этого снова вернулась зима. Безжалостная и жестокая русская зима, такая холодная, что всё вокруг, как по волшебству превратилось в хрупкий лед.

- В этой забытой Богом стране бывает тепло? - Синевато-белый снег хрустел под колёсами машины, как раздавленное стекло.

Закутанные с ног до головы, сослуживцы Иоганна Майера ехали на фронт в открытых грузовиках и отчаянно мёрзли.

- Больше всего на свете завидую сидящему впереди водителю, - признался товарищам посиневший Вилли. - Его хоть защищает от холода кабина грузовика.

- Проклятый холод и варварская страна! – выругался Францл и выпустил изо рта облачко пара.

Чтобы согреться, солдаты принялись мутузить друг друга, устроив в кузове настоящую свалку. Но всё без толку. Они ещё сильнее стали дрожать и едва могли говорить, потому что их губы задубели от мороза.

- Пилле не стучи так сильно зубами, - иронично предупредил Ковач. – Будь осторожнее, иначе сломаешь себе челюсть.

- Пошёл ты! – Ответил тот, мелко трясясь. – Ты догадываешься куда?

- Я как раз туда и направляюсь. – Пошутил Ковач и добавил.- Думаю, мы там точно согреемся…

Дизельный мотор грузового «мерседеса» продолжал довольно урчать, но сквозь его голос начал пробиваться гул передовой. Когда Иоганн в первый раз услышал громыхание фронта, то сразу же от страха перед этим диким монстром у него мурашки пошли по коже.

- Теперь мороз у меня не только снаружи, но и внутри. – Признался он Вилли.

- А я уже давно ничего не чувствую! – равнодушно ответил товарищ. – Наверное, мы зря согласились на твоё дурацкое предложение пойти на передовую добровольцами.

Унылое свинцовое небо в состоянии сплошной облачности висело над головами холодным, однообразным и совершенно безжалостным блином. Куда ни глянешь вокруг, повсюду один только снег, бесконечное снежное пространство.

- Выгружаемся! – последовал ожидаемый приказ командира их дорожной команды. Когда грузовики внезапно остановились посредине пустынной степи, он крикнул: