Михаил Постол - Операция «Светлана»

Скавронский жестом пригласил нового гостя к столу:

«Пан хорунжий, мы полностью доверяем вам. Потому не скрываем ничего. Мистер Торп и пан Зелиньски прибыли из Лондона! Они будут руководить здесь действиями Армии Крайовой».

Торп прервал свою трапезу. Ему хотелось бы задать несколько вопросов господину Братковскому.

Итак, как звали командира партизанского отряда, в котором он имел честь быть? Капитан Гневный? Это, безусловно, не настоящая фамилия? Так какое же задание дал ТОВАРИЩ Гневный пану хорунжему.

Казимир стремительно поднялся. «Извините, пан Скавронский! Мне было приятно повидаться со старым командиром», — и четко повернулся к дверям. Он, шляхтич, бывший офицер пана майора, не позволит так разговаривать с собой! Сейчас он гражданское лицо. Когда образуется Войско Польское, он снова… Тут поспешно вмешался Зелиньски: «Пан хорунжий считает себя гражданским лицом? В такую для Польши годину? Он ждет образования Войска Польского? А может, имеет в виду «героическую» дивизию Костюшко?» — «Я буду считать Войском Польским то соединение, которое станет сражаться на земле Польши за ее свободу!» — отчеканил Братковский. — «Такое соединение уже есть! — воскликнул полковник. — Я говорю об Армии Крайовой! Разве вы не слыхали о подвигах ее славных жолнежов, истинных поляков? Пан Скавронский — не бывший для вас командир. Он командует батальоном Армии Крайовой здесь, в Беловеже. И вы обязаны вернуться к исполнению своих обязанностей польского офицера. С этой минуты вы зачислены в состав Беловежского батальона». Полковник подошел к Казимиру, покровительственно похлопал по плечу. Его волнение можно понять. Сын великой Польши вернулся к матери-Отчизне!

Трогательный момент прервал к всеобщей радости порядком заскучавший Торп, предложив продолжить завтрак и заодно решить некоторые вопросы. Минуты две в столовой слышался только стук вилок и ножей.

Затем негромко заговорил Торп. Он попросил Зелиньски ввести Казимира в курс дела. Тот спесиво поднял лысую голову и начал велиречиво, словно с трибуны сейма, разглагольствовать о будущем многострадальной Польши. В эти дни решится, быть ли Польше свободной страной, равноправной сестрой великого содружества демократических государств во главе с благословенной Британской империей и могущественными Штатами Америки, или она снова окажется захваченной Россией. Германия будет разбита, это несомненно. Русская армия идет к границам Польши. Скоро ее орды ринутся на наши земли! Пан хорунжий должен правильно понимать главную задачу, которую наше правительство в Лондоне возложило на соединения Армии Крайовой. Пусть русские дерутся с немцами, пусть гонят их к границам рейха! Но освобождать польские города будет Армия Крайова и брать власть, не давая ее в руки русских, тем паче в руки наших польских хлопов, этого нищего быдла! Особое значение имеют земли на восточных границах. Здесь должны быть созданы наиболее мощные соединения Армии Крайовой! Чтоб с первых шагов русские поняли: мы — сила и не позволим никому чужому распоряжаться на польской земле! И ради этого готовы будем обнажить оружие против любого, в первую очередь против русских! Мы будем бить их при необходимости и подгонять, как строгий пастух подгоняет ленивое стадо. Чтобы они быстрее шли на немцев, скорее прошагали Польшу!

Казимир преданно глядел в глаза вошедшего в раж полковника. Его запала, по всей видимости, хватало еще надолго. Но опять, слава Богу, вмешался внимательно наблюдавший за происходящим Торп. Граф Скавронский дал ему, Братковскому, блестящую характеристику беззаветно преданного родине офицера. Потому полковник так откровенен. Им необходимо как можно быстрее создать в здешних местах крупную воинскую часть, которая была бы в силах, если понадобится, а это понадобится, дать по рукам и русским, и тем полякам, которые захотят установить здесь советские порядки. Им нужны надежные офицеры. Особенно такие, кто знает эти края. Поэтому им импонирует кандидатура Братковского. Кстати, что за люди, к которым он должен вернуться вечером? Он их хорошо знает? «Почти два года я бок о бок с ними сражался с немцами в том отряде. Это смелые, надежные и находчивые солдаты — немцы, поляки и один чех». — «Они намерены пробираться дальше?» — «По крайней мере, немцы и чех говорили об этом». — «Среди них не может быть агента русских?» — «Мистер Торп, я ручаюсь. Кроме того, они просто не годятся для такого рода… деятельности. Я имею в виду уровень их развития. Хорошие исполнители, но не способны на самостоятельные решения».

Торп облегченно вздохнул. Это его убедило. Но можно ли удержать здесь этих людей? В Польше они будут находиться под защитой Армии Крайовой и смогут участвовать в боях с гитлеровцами. Их нужно убедить. Братковский задумался, с сомнением развел руками. Он не может сказать ничего определенного. С ними надо поговорить. Но он приложит все силы.

«Мистер Торп, вербовка пана хорунжего мне понятна. Не понятно, зачем вам понадобилась вся его шайка?» — спросил полковник, оставшись один на один с англичанином. Тот расхохотался: «Черт возьми! Вероятно, это только в Польше такие болваны могут быть полковниками, Зелиньски. И вы еще оскорбляетесь! Может, вызовете меня на дуэль? Но я же стреляю лучше вас. Сабли? То же самое! Драться? Да вы ни одним приемом борьбы не владеете! Не пойму, чему только учат в вашей армии офицеров! Не случайно Польша потерпела такое позорное поражение. Вы, поляки, умеете только гоношиться. Ну, наградил же Господь меня зятем! И что только моя несчастная сестра нашла в этом лысом болване».

Взбешенный полковник внезапно успокоился. Ехидно ухмыльнулся: «Деньги, дорогой брат! Богатой Англии понадобился карман вшивой и нищей Польши, чтоб прикрыть дыры на заднице». — «Деньги! — презрительно передразнил Торп. — Что значат ваши несколько десятков тысяч фунтов стерлингов, кстати, уворованных у любимой отчизны, когда можно получить миллионы долларов!» «Как это?» — «Бог мой! Зелиньски, что с вами? У вас дикий склероз. Вы забыли наш семейный совет? Забыли о коллекции штандартенфюрера Кугеля? Я говорю о ценностях здешнего музея, дорогой зять. По распоряжению герра Гиммлера их должны отправить в рейх. Но мне кажется, им лучше будет в Британии, в одном, известном вам, полковник, поместье. Не так ли? По моим сведениям, эта скромная коллекция оценивается в триста тысяч долларов. А после войны ее ценность возрастет по меньшей мере впятеро». — «Но, Джон! При чем тут сброд этого пана хорунжего?» — «С их помощью я скручу в нужный момент штандартенфюрера!» — «Почему не взять надежных людей у графа?» — «Разве нам потом нужны будут свидетели этой «операции», полковник? Мавр сделал свое дело и пусть уходит. Когда коллекция окажется в наших руках, всех, кто нам будет помогать… — Торп сделал выразительное движение рукой.