Петр Лебеденко - Навстречу ветрам

Проходим у Длинной Стрелки.

Уже пора, — сказал Середин. — Скоро будем недалеко от Рыбачьего.

Майор Зуев стал рядом с Кириллом, коротко бросил, обернувшись к выходу:

Сержант Андреев, старшина Димов!

Хлюпнула вода под ногами, двое приблизились к майору. У худощавого ловкого сержанта Андреева в руках был автомат. Широкоплечий, грузноватый старшина Димов придерживал висевшую на поясе гранату.

Майор сказал:

Выход из этого кубрика, наверно, не охраняется. По всей вероятности, немцы находятся у спуска в трюм. Стрелять лишь в самом крайнем случае. Главное — открыть кубрик. Задача ясна?

Майор говорил таким тоном, будто стоял он в расположении своей части, в знакомой обстановке, и находились перед ним его подчиненные, которым он сейчас давал задания. Точно так же чувствовали себя старшина Димов и сержант Андреев. Вот стоит их командир, он отдает приказание, и они выполнят его во что бы то ни стало. Конечно, они сейчас еще не на свободе, майор Зуев — такой же пленный, как и они, у него тоже изодранная гимнастерка и заросшее лицо, но он — командир, он — коммунист, он знает, что делать. Здесь, в этом тесном темном кубрике майор Зуев — командование Советской Армии, и советские солдаты умрут, но выполнят приказ.

Задача ясна, товарищ майор, — сказал старшина Димов и стал «смирно». — Разрешите выполнять?

Двое солдат и Игнат взялись за конец доски, оттянули ее на себя. Старшина Димов просунул голову в отверстие, готовясь вылезти из кубрика, но Кирилл вдруг положил руку ему на плечо.

Погоди, парень. — Он посмотрел на Акима Андреевича. — Полезу я. Когда-то в детстве отец приучал лазить за чужими конями. Тихо, как ящерица. И баржу я знаю. А этот, — он показал на сержанта, — поможет.

Аким Андреевич кивнул головой:

Хорошо, Кирилл. Будь осторожен.

Кирилл стал на нары, высунулся из проделанной щели и ухватился руками за борт. Старшина Димов и Игнат поддерживали его. Вот Кирилл подтянулся, на мгновение замер. Наверно, оглядывает палубу. Время, казалось, остановилось. В напряженном молчании было слышно дыхание людей, приглушенный шепот. Кто-то переступил с ноги на ногу, громко булькнула вода.

Чш! — зашипел старшина.

Наконец Кирилл сделал движение всем телом и исчез. Через минуту он наклонился, и все увидели его кудлатую голову.

Ломик! — прошептал Кирилл.

Ему подали ломик, он взял его, положил рядом с собой. Потом опять прошептал:

Немцы у трюма. Сейчас открою кубрик.

Сержант Андреев сказал:

Подашь мне руку.

Не надо, — ответил Кирилл. — Я один.

И опять время остановилось. Неслышно журчала вода за бортом; баржа стонала, грузно переваливаясь на появившейся волне. Берег удалялся все дальше, его почти уже не было видно. Только одинокий огонек в рыбачьей хижине тускло мерцал вдали, как желтая звездочка сквозь дымку.

У трапа стояли молча, прислушиваясь к шорохам, двое солдат с автоматами, сержант Андреев и высокий, плечистый ефрейтор с ручным пулеметом в руках, за ним — Аким Андреевич, Федотов, Игнат и майор Зуев. Неожиданно все почувствовали, как что-то изменилось. Какой-то легкий толчок качнул людей вперед, словно баржу придержали чьи-то сильные руки. Хотя никто не произносил ни звука, майор Зуев тихо вскрикнул:

Тише!

Аким Андреевич взволнованно проговорил:

Катер остановился. Будет брать своих…

Идем? — спросил майор, кивнув на дверь кубрика.

Ефрейтор, сержант Андреев и два солдата начали взбираться по трапу, готовясь ударить в двери.

Да, — сказал Аким Андреевич, — Кирилл, наверно…

И в это время совсем бесшумно дверь кубрика приоткрылась и Кирилл взмахнул рукой:

Быстрей!

Немцы сгрудились у левого борта, рулевой готовился снять с кнехта буксирный трос. Катер медленно осаживал назад, входя кормой в тень баржи.

Бесшумно выбравшись из кубрика, ефрейтор с пулеметом и солдаты-автоматчики ждали команды. Майор быстро оценил обстановку: немцы не ждут удара, нельзя упустить момент, удобный для нападения. Он громко, резко крикнул:

Огонь!

Тишина будто разорвалась на части. Длинная пулеметная очередь слилась с коротким треском автоматов, с криками солдат, хлынувших из кубрика. Рулевой, нагнувшийся над кнехтом, рухнул в море, два немца свалились на палубу, третий, схватившись руками за бок, ошалело побежал навстречу майору Зуеву. Не добежав до него двух-трех шагов, он вдруг остановился, дико закричал: «Рус!» — и упал лицом вниз. И только четвертый успел прыгнуть к борту, прилечь и снять с шеи автомат. Короткая очередь полоснула по палубе. Звякнуло стекло в надстройке, вскрикнул и упал солдат, стоявший рядом с майором. Другой солдат прыгнул в сторону, но пуля сразила его в тот момент, когда он хотел залечь у борта. И еще кто-то застонал, жалобно, как ребенок…

Кирилл у спел отскочить и с маху опустил ломик на голову немца. Вырвав из его рук автомат, он прижался к борту и смотрел на катер. Там пулемет, может быть, крупнокалиберный. Кто-кто, а Кирилл хорошо знал старую «Пристань Глухарь». Если немцам удастся выпустить по ее борту хорошую пулеметную очередь, это будет конец. До берега далеко, два десятка надутых резиновых камер не спасут людей. Кирилл увидел, как к пулемету, установленному на корме катера, метнулась тень. Только не промазать! Кирилл чувствовал, как дрожат его руки от нервного напряжения. Ему казалось, что он в темноте видит глаза немца, прыгнувшего к пулемету, злые, холодные глаза. И Кирилл, приложив автомат к груди, нажал на спусковой крючок. Немец опустил голову, постоял на коленях, словно над чем-то раздумывая, и упал. Кирилл продолжал стрелять. Он не видел, как рядом с ним стал старшина Димов, подняв над головой гранату. Не видел ефрейтора, положившего ствол пулемета на борт баржи, не слышал, как затрещал пулемет, срезая пулями обшивку шкиперской рубки. Кто-то кричал рядом с Кириллом, кто-то стонал, задетый пулей с катера, а Кирилл стрелял и стрелял до тех пор, пока в диске не осталось ни одного патрона. Потом он опустил автомат и сел у борта. Грохнула разорвавшаяся граната, вспыхнуло пламя. Застучал мотор. Рванувшись вперед, катер попытался оборвать буксир и уйти в ночь. Старый кнехт заскрипел, но выдержал. Баржа качнулась. Майор крикнул:

Гранаты!

Одна упала у рубки, другая, зацепившись за борт катера, разорвалась в море. Ефрейтор дал еще одну короткую очередь из пулемета. Наступила тишина. Недолгая, тревожная. Одинокий голос, захлебывающийся от страха, пропел на очень высокой ноте:

Рус, сдаемся! Гитлер капут!..

Не целясь, один из солдат выстрелил на голос. Майор крикнул:

Отставить!

Несколько человек взялись за трое, начали подтягивать катер к барже. Ефрейтор и солдаты стояли с автоматами наготове. Когда катер ткнулся кормой в борт «Пристани Глухарь», Игнат и старшина Димов ловко перебрались на его палубу. У пулемета лежал убитый немец, рядом с ним хрипел матрос с оторванной рукой. Димов поднял автомат, показал Игнату на рубку; кажется, там кто-то есть.