Владимир Шатов - Возвращение

- Двадцать с лишним лет не виделись.

Обнялись. Они знали, что удивительно похожи друг на друга. И обоим было приятно сознавать это. Отца вдобавок распирало от гордости за сына: тот в генеральской форме, Герой войны и учится в московской академии.

- Поехали домой, а то встречные засматриваются. – Предложил младший Шаповалов.

- Впервые внуков увижу! – Отец смахнул слезу.

Разговаривали сумбурно. Гости не успевали отвечать на вопросы хозяина:

- Как живёте?.. Как наш посёлок?

- Война сильно порушила Алексеевку, - обстоятельно рассказывал старший Шаповалов. - Много развалин, особенно в центре...

- Вся страна почитай в руинах!

- Но живём. – Засмеялся отец. - Теперь можно жить... Подсолнечник жарим и лузгаем, из него же бьём олию...

- А в клубе на эфирном заводе показывают "Тарзана"! – не утерпела Лариса.

Пообвыкши в столичной обстановке, она торопливо рассказала:

- Я роблю в "Кожсапоге". Артель така. Подходит до мэнэ бригадир и каже: "Глянь в газету. Угадуешь?".

Генералу было чрезвычайно приятно слушать плавну речь родной местности, и он с улыбкой слушал откровения добродушной родственницы.

- Я глянула – а там Иван Матвеевич. – Тараторила та. - Большой такой портрет. Герой Советского Союза! Я аж заплакала. От радости. И с газетой к крестному. Вин подывывся: "Оставь газету!"

- Я вам таких газет, сколько хотите дам!

… В 1949 году Шаповалов окончил Военную академию Генштаба и был направлен в Группу советских войск в Германии. Служил начальником штаба, заместителем командующего танковой армией. С 1955 года генерал-лейтенант Шаповалов пять лет командовал 2-й гвардейской танковой армией. В следующий раз Иван Матвеевич отправился в Алексеевку с тяжёлым сердцем. Позвала горестная телеграмма – умер отец.

- Как отца Героя войны похороним с воинскими почестями! – заверил его стоящий по стойке смирно местный военком.

- Похороним по православному обычаю. – Объявил всем Шаповалов. - До конца дней своих отец оставался глубоко верующим человеком.

- Как бы ни дошло до верха… - воровато оглядываясь, предупредил военком и первым написал донос на генерала.

Сын сделал всё, чтобы отлетевшая душа отца не возмутилась: тёмный гроб и крышка с чёрным крестом, молитвословие на дому, отпевание в церкви, куда зашёл самолично.

- Через год поставьте крест на могиле. – Попросил он директора кладбища.

- Может лучше памятник со звездой?

- Я сказал – православный крест!

Местечковое начальство зло судачило:

- Мыслимо ли, генерал, коммунист – и похоронил с крестом, заходил в церковь...

«Сигналы» о поведении Шаповалова благополучно дошли к высокому начальству в Москву. Но вмешался маршал Жуков, который сказал:

- Такова была последняя воля отца, и сын не мог не выполнить её.

После окончания войны Николай Сафонов остался в Группе Советских Оккупационных Войск в Германии. До осени 1947 года он служил в мотострелковой части в маленьком городке Штансдорф под Потсдамом, и лишь раз за это время приехал домой в отпуск. Когда он, наконец, демобилизовался и вернулся в Криницы, младший брат Дмитрий уже учился в городе.

- Может, и ты поедешь в Брянск? – спросила его быстро стареющая мать.

- А вы как без мужчин справитесь? – вопросом на вопрос ответил Коля.

- Оно-то так…

- В трактористы пойду, - поделился он выношенными планами, - они нынче неплохо зарабатывают.

Трактор ХТЗ расшифровывался как «Хрен Тракторист Заработает» и заводились непросто. Бригадир тракторной бригады ставил зажигание магнето в определённое положение.

- Если не рассчитал и поставил «раннее зажигание», - раскрывал он секреты профессии, - то горючая смесь воспламеняется от искры раньше, чем следовало бы.

- И что потом?

- Суп с котом…

Маховик двигателя давал обратный ход, нередко выбивая кисть руки трактористу, крутящему заводную ручку.

- Монтировка улетит высоко в небо, - пугал бригадир нового тракториста. - В худшем – саданёт тебе в лоб…

- Мне пару раз осколки в каску попадали, - засмеялся Сафонов, - а тут монтировка.

- Тебе мало не покажется…

Тракторист сидел за рычагами на железном сиденье без кабины, обдуваемый ветром с пылью или обмываемый дождём, иной раз со снегом.

- Работёнка у нас ещё та! – не унимался бригадир и дыхнул устоявшимся перегаром.

- Не пугай! – веско отвечал крепко повоевавший Николай.

Каждое утро он тщательно выгребал грязь из двигателя. Для этого надо было залезть под днище трактора, открутить задние болты, а потом придерживая коленями пудовый чугунный поддон, передние болты. Затем предстояло снять угловатую «чугунку» и вычистить двигатель.

- Текущий ремонт: перетяжка, замена прокладок, удаление грязи около шатунов. - Перечислял обязанности тракториста чумазый начальник: - Без этих обязательных процедур техника долго работать не будет.

- Ясно!

… О «фотогигиеничности» тракториста ещё до войны сложили хулиганскую частушку: «Полюбила тракториста, а потом ему дала. Три недели сиски мыла и соляркою ссала!»

Несмотря на тяжкий труд, трактористам завидовали – ведь им платили на трудодень 3 килограмма зерна. Гарантированно за сезон, если всё будет удачно, они получали сорок пудов хлеба. Жили трактористы недолго – максимум 40-50 лет.

- Зато семья голодать теперь не будет! – стиснув зубы, Николай воевал с капризной техникой.

Ему даже пришлось расплавить свои медали «За отвагу» и «За взятие Берлина», чтобы запаивать медные трубки топливной системы трактора.

- Так никаких наград не останется! – расстраивался он, яростно орудуя паяльником.

- На хрена они тебе? – подначивал его бригадир, который всю войну просидел в тыловых складах.

- А вдруг когда-то за них будут давать огромадные деньжищи?

- Скажешь тоже…

Николаю неслыханно повезло, в конце сороковых годов в Харькове стали выпускать гусеничный трактор ДТ-54. Он имел современный двигатель и такую немаловажную мелочь как кабину. Теперь трактористу за шиворот не текло, в уши не задувало, хотя сильно гудело, трясло и вибрировало.

- На то они и есть 54 лошадиные силы. – Веско сказал принимавший технику бригадир.

- Мощь неимоверная! – подтвердил Сафонов, любовно поглаживая вздрагивающий бок прирученного зверя.

Весной 1948 года его сестра Мария вышла замуж. Но не по любви и взаимной симпатии, а по воле тётки Ульяны и дядьки Сидора, брата матери. Им понравился жених. Тем более будущий тесть сказал при сватании:

- Нам приданого не надо.

- Как так?

- Вы нам только девку отдайте…

Вот и «пропили», то есть просватали Марию без её согласия и ведома. Парень из соседней деревни Королёв Василий давно оказывал ей знаки внимания. И он ей нравился. Василий узнал о сватовстве конкурента и с взрослым родственником пришёл просить дать отказ донаховцам.