Богдан Сушинский - Французский поход

Оказавшись в экипаже, они, не опасаясь быть узнанными, откинули с голов капюшоны. И еще Диана обратила внимание, что под их монашескими сутанами топорщилась гражданская одежда.

– Ну и кто же вы такие? – неспешно, с поразительным спокойствием, спросила графиня. – Опять монахи? – саркастически ухмыльнулась Диана, понимающе кивая головой. – И опять из Горного монастыря?

– Из какого такого, Горного? – пренебрежительно переспросил тот, что нагло протискивал колено между ее коленок.

– Значит, никакие вы не монахи. Немедленно остановите карету и выпустите меня.

– Можешь кричать, это тебе не поможет, – поднес кинжал к горлу графини «монах», сидевший напротив. По-французски он говорил отменно.

– Зачем кричать? – понемногу приходила в себя графиня, проследив, что карета разворачивается и едет в обратном направлении. – Кричать будете вы. Долго и безнадежно.

– Ну, ты! – подался к ней монах. В это время карету резко качнуло. Отклоняясь к спинке, Диана перехватила его руку, слегка вывернула кисть и с ненавистью провела острием по шее второго монаха.

Крик отчаяния застыл в его глотке кровавым ужасом. Но графине было не до эмоций. Вцепившись пятерней в лицо монаха с кинжалом, запустив коготки в его глазницы, она другой рукой изо всей силы ударила его в висок и, почти уложив на сиденье, рванула дверцу кареты.

Однако вырваться из западни, устроенной «монахами», оказалось не так-то просто. Как только Диана выскочила на мостовую, на нее сразу же набросился верзила, стоявший на задке, где обычно устраивался ее верный Кара-Батыр. На помощь ему тотчас же подоспел кучер, а затем и пришедший в себя наемник с кинжалом.

– Не убивать! – хрипло выкрикнул кто-то из них. – Не убивать! – И это было последнее, что Диана успела запомнить, прежде чем, оглушенную, ее затащили в карету «монахов».

Она не смогла понять, как долго оставалась без сознания. Но, придя в себя, ощутила, что карета едва пробирается между какими-то рытвинами и камнями. Кони оступаются, а кучер зло ругает и их, и дорогу.

«Мы за городом», – догадалась графиня. А рядом – опять какой-то монах.

– До чего же вы дошли: связывать руки даме!

– Не даме, а убийце, – заметил сидящий рядом верзила.

– Следующим будешь ты, – бросила Диана в лицо сидящему перед ней «зловонному». – Только смерть твоя будет куда страшнее. Это я тебе обещаю.

– Лучше подумай о своей смерти, – огрызнулся «монах». – Она придет скорее, чем ты думаешь.

Вновь рванула руки. Нет, связали умело. Только сейчас графиня поняла, какую ошибку совершила, решившись отправиться к д\'Оранж без Кара-Батыра, поручика Кржижевского, вообще без слуг. Случайный экипаж. Неизвестный кучер. Предвечерняя Варшава…

В столицу она прибыла только сегодня к обеду. Тайно. И это был ее первый визит. Кто мог знать о нем? Неужели иезуиты следят за каждым ее шагом? Нападать по пути в Варшаву они уже не решились. Или, может быть, не успели опомниться. Зато здесь… А вдруг это уже не те «горные» монахи? Вдруг к ней дотянулись из Парижа?

– Куда вы везете меня? Я требую объяснений.

– В одно надежное местечко. Где твои кости не найдут и через десять лет, – все еще мстил ей тот, чьим кинжалом она убила другого наемника.

– Прекрати, сержант, – проворчал «монах», сидевший рядом с ней. Этот был помоложе и вел себя смирнее, деликатнее.

– Но ведь эта же стерва убила Войтека! Она убила его!

– Глупая смерть, согласен, – рассудительно успокоил его сидящий рядом. – Но нужно довезти ее. Живой. Иначе какого черта охотились? А уж на месте поговорим, не будь я капитаном пехотного полка.

По тому, как свободно они переговариваются, графиня поняла: эти двое твердо убеждены, что отвозить ее назад, в город, не придется. Все, что с ней происходит сейчас, вместе с ней уйдет в могилу. Но так уж была устроена эта женщина: всякая опасность вызывала у нее не страх, а ненависть. Ко всему окружающему. В том числе и к самой себе, к страху за собственную жизнь.

– И все же: кто вас послал? И куда вы меня везете? – усиленно вертела кистями рук, пытаясь освободиться.

– Сейчас тебе все объяснят.

Рука сержанта вцепилась ей в грудь. Графиня попыталась увернуться, но поняв, что это не удастся, приподнялась и головой ударила в его потное, прокуренное лицо.

– А, сволочь! – заорал тот, прикрывая рукой разбитые губы. Однако ударить графиню капитан ему не позволил.

– Я же сказал: оставь ее в покое! – крикнул он, перехватывая руку сержанта. – Поговорим с ней потом! А ты угомонись! Не то я сам тебя!..

Он железной хваткой сжал плечо графини, усадил на место и несколько минут держал, ожидая, пока она успокоится.

– Кто тебя обучил этому?

– Жизнь. Такие скоты, как вы.

– Работа этого чертового татарина, – почти прорычал сержант. – Жаль, что сегодня его не оказалось вместе с ней. Но ничего, его тоже возьмут. И повесят вместе с тобой, гра-фи-ня-заго-вор-щица.

«Только бы этого не произошло! – взмолилась про себя Диана. – Только бы не схватили Кара-Батыра!».

За жизнь слуги-татарина она опасалась теперь больше, чем за свою собственную. Графиня прекрасно понимала: пока этот азиат на свободе, у нее еще есть хоть какой-то шанс уцелеть. Она еще может держать наемников в страхе перед местью. Но что будет, когда и его бросят в монастырский подвал?

Удар, которым она осадила наглеца, разбередил рану на голове. Диана ощущала, как волосы ее слипаются от крови. Боль пронизывала весь череп и расплывалась по телу, словно пронзивший ее заряд молнии.

«За жестокость платят жестокостью, – простонала она, вспоминая, как совсем недавно приказала казнить виконта де Винсента, выдававшего себя в Польше за майора де Рошаля. – За жестокость платят только жестокостью, порождая при этом новую волну жестокости».

Карета остановилась.

– Прошу, мадемуазель, прошу, – оскалился сержант, отвешивая некое подобие реверанса. Придерживая дверцу, он в то же время хотел поддержать ее за локоть связанной руки. Но Диана не позволила ему этого.

«Уж не собирается ли это ничтожество отомстить мне тем, что попытается изнасиловать? – с омерзением подумала она. И от одной этой мысли содрогнулась. – Однако следует быть готовой и к такому ходу событий. Эти ничтожества способны на все».

Пройдя через калитку у ворот, Диана осмотрелась. Обычный двухэтажный особняк, расположенный в глубине большого парка. Окна затемнены. Только на втором этаже, в одном окне, тусклый отблеск пламени горящих свечей.

– Чей это дом, капитан? – тихо спросила она, воспользовавшись тем, что сержант пошел стучать в дверь.

– Загородный дом графини… – и осекся на полуслове, вспомнив, что называть свое имя владелица строго-настрого запретила.