Микола Ткачев - Сплоченность [Перевод с белоруского]

Действительно, это были поддубновцы. Подъехав, они свернули с дороги и остановились. Остановил своих лошадей и Сенька Гудкевич. Он привстал и, взглянув на встречные сани, воскликнул:

— Кузьма Михайлович, тут сам Поддубный!

Услышав имя Камлюка, Поддубный выскочил из саней. В огромной шапке, черном полушубке, он казался сейчас очень высоким и грозным.

— Задание выполнили, Кузьма Михайлович, — забасил он. — Провели собрания в деревнях Низки, Травна, Ознакомили колхозников с событиями на фронтах, организовали дружины самообороны.

— Хорошо. Присядь на минутку, побеседуем. Во-первых, скажи, почему ты сам поехал? Можно подумать, что у тебя нет комиссара. Это ж его работа, а ты подменяешь… И это не первый случай. Ты обещал мне…

— И обещаю. Но сегодня так получилось. Комиссар мой неожиданно захворал.

— Вот как, — переменил тон Камлюк. — Теперь о другом… Дружины, говоришь, организовали? Каков их состав?

— Колхозные активисты, старики, молодежь. В основном комсомольцы, ученики старших классов.

— А как у них с оружием?

— Неплохо. Все сберегли, что собрали когда-то на местах бывших боев.

— Отлично. А скажи, как отнеслись колхозники к дружинам… к самому факту их создания?

— Все — за, только некоторые заявляли, что без нашей, партизанской, помощи, без помощи народа эти дружины могут не оправдать своего назначения.

— Совершенно верно. Боец без народа — что дерево, вырванное из земли. Знаете легенду про Антея? Как оторвался от земли — сразу силу потерял. Не забывай, Поддубный, об этом. Вы положили только начало. Эти колхозы находятся в зоне деятельности вашего отряда. Почаще бывайте у них. Делайте так, чтобы эти дружины не распались после первого же визита фашистов.

— Учтем, Кузьма Михайлович. Мы понимаем, что связь с народом — это все. Но есть же отдельные типы… такие, что… Вот хоть бы сегодняшний случай…

— Что такое?

— Да вот в Травне было. Проводим собрание, беседуем с людьми… Вдруг вбегает в хату женщина, плачет. «Что с тобой?» — спрашиваем. «Ваш, говорит, там у меня на квартире хулиганит». Я посылаю туда двух автоматчиков. Возвращаются хлопцы — приводят негодяя, докладывают. И что вы думаете? Он действительно из нашего отряда, конюх, родом из Травны. Послали его за сеном для лошадей, а он, собака, вот что делает… Прослышал, будто у этой женщины есть литр самогонки, — ну и пристал. Да еще старое припомнил — за что-то ругался с ней. Детей напугал, все в доме перерыл.

— Мерзавец! — выругался Камлюк. — И что же вы сделали?

— Прежде всего успокоили колхозников. А потом суд устроили. Там же, перед народом, расстреляли собаку.

— Правильно! Безжалостно карать таких мародеров! — Кузьма Михайлович немного помолчал, а потом сурово добавил: — Завтра отдам приказ по соединению. А ты приедешь — немедленно построй отряд, расскажи об этом случае… Заразу надо уничтожать в зародыше!.. Ну, нам пора. Будь здоров!

Сенька дернул вожжи, лошади дружно рванулись вперед.

И снова дорога бежит по заснеженным полям. Ветер больно бьет в лицо, режет глаза. И чем быстрее бегут лошади, тем резче становится ветер, пробирает до костей. Камлюк повернулся на бок, поднял повыше воротник шубы и почувствовал, как стало теплее. Нестерпимо захотелось спать.

В воображении возникли десятки ночных партизанских дорог. По ним непрестанно снуют вооруженные люди. Кто в разведку, кто на железную дорогу, кто к месту засады, кто в деревни для бесед с людьми… И все это вокруг одного черного пятна — вражеского гарнизона в Калиновке. И кажется Камлюку, что он все ближе и ближе подъезжает к этому темному, как туча, пятну. Вот оно совсем недалеко, еще несколько минут — и санки покатятся по Зареченской улице прямо к зданию райкома… И вдруг все это пропадает, громкий окрик возвращает к действительности:

— Стой! Снаряд, четыре!

— Сталинград, три!

Камлюк вскинул глаза. Окрик разогнал дремоту, словно ветер тучи. Встречные сани, подъехав вплотную, остановились, за ними виднелось еще несколько подвод. Раздались приветствия, и все узнали голос Романа Корчика; с ним был Янка Вырвич.

— Где колесили, орлы? — спросил Камлюк, взглянув на встречный обоз. — Откуда едете?

— Едем из многих мест, Кузьма Михайлович, — ответил Корчик, поднимаясь в санях. — Сначала побывали в отряде Ганаковича. Янка Вырвич, как подрывник, поделился своим опытом, организовали там десять комсомольско-диверсионных групп. От Ганаковича заехали в отряд Зорина узнать о ходе соревнования за этот месяц.

— Ну, и как? — живо заинтересовался Камлюк. — Кто идет впереди?

— Партизаны Зорина. Комсомольский отряд из бригады Гарнака в январе ослабил темпы, пока что подорвал на три поезда меньше.

— О, разница значительная, — удивился Камлюк и, повернувшись к Вырвичу, спросил: — Янка, как же это случилось? Почему ты со своими друзьями так подкачал?

— Почему? Есть много причин, — горячо вступил в разговор Янка Вырвич. — Во-первых, там они что-то изобрели, какое-то приспособление для диверсий. А во-вторых, немало им помог и «ходячая энциклопедия».

— А в чем дело? — насторожился Камлюк. — За что ты, Янка, взъелся на Мартынова?

— За что? За то, что он как начальник штаба обидел наш отряд при распределении мин и тола. Какое количество подрывных групп у Зорина и у нас? Одинаковое. Так почему же Мартынов дал Зорину на пять мин больше, чем нам? Вот скажите ему об этом. Вы сейчас встретитесь с ним, мы его обогнали в Ниве. Не забудете сказать?

— Постараюсь не забыть. Но не стоит, Янка, особенно обижаться из-за этого, не жалей, что твоим соседям досталось больше мин. Ведь они хорошо использовали их?

— Хорошо! Об этом нечего и говорить. Знаете, какие там появились мастера? На все руки!

— И на руки и на выдумку, — добавил Корчик. Он взглянул на Камлюка и сообщил: — Хорошее дело придумали они: организовали библиотеку на ходу.

— Что это за библиотека?

— Каждый партизан носит в своей сумке по одной книжке. Двести юношей и девушек в отряде — двести книг. Никаких помещений и подвод не требуется. Ноша у каждого малая, а дело — огромное. Книжки ходят из рук в руки. Молодежь учится, читает.

— Толково! — воскликнул довольный Камлюк. — Надо их поддержать.

— Райком комсомола поддержит. Во всех отрядах соединения провернем это дело.

Камлюк весело попрощался с Корчиком и Вырвичем и хлопнув Сеньку Гудкевича по плечу — дал знак ехать. Удобней усаживаясь в санях, он выше поднял воротник тулупа и тихо стал напевать какую-то песню. Напевая, о чем-то сосредоточенно думал. Но вот показались новые встречные.