Бела Иллеш - Обретение Родины

— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство. С чего прикажете начать?

— С самого начала! Налей-ка мне стакан вина, Чукаши. Красного. В самолете меня всегда одолевает жажда.

— Где именно зародились события, ваше высокопревосходительство, сказать не могу. Когда мы заметили, что они уже развертываются, и притом отнюдь не так, как бы нам хотелось, уже не мы ими руководили, а они нами.

— Брось философствовать! Говори толком.

— Вашему высокопревосходительству известно, что господин правитель с самого начала рассчитывал и возлагал все надежды на англичан. Ее высочество денно и нощно молила бога о даровании победы английскому оружию.

— Это я знаю лучше тебя!

Бори нимало не смутило нетерпеливое замечание генерала. Он спокойно продолжал свое повествование:

— Но вот пришел и ответ от англичан. Они заявили, что по вопросу о перемирии нам следует непосредственно обратиться к русским. И господин правитель стал… как бы получше выразиться… стал терять хладнокровие. Вместо него, но от его имени принялась всем распоряжаться госпожа регентша. Она-то и созвала в дворцовом бомбоубежище то самое совещание, на котором было решено направить в Москву в качестве личного представителя его высочества шефа жандармов Габора Фараго. Ему предстояло от имени господина правителя просить русских о перемирии. Двадцать восьмого сентября в сопровождении нашего бывшего посланника в Канаде Домокоша Сентивани и графа Гезы Телеки Фараго отправился в путь.

— Все это мне известно. Как и то, что они благополучно туда прибыли.

— Да, прибыли. Русские выслали за ними самолет. Вечером первого октября все они уже были в Москве, и в тот же день их принял заместитель начальника генерального штаба Красной Армии, лично знавший Фараго еще по довоенным временам. Как известно вашему высокопревосходительству, Фараго до нынешней войны служил военным атташе в Москве и превосходно говорит по-русски.

— Знаю!

— Русский представитель генерал-полковник Кузнецов осведомился у Фараго, привез ли он письменные полномочия на заключение соглашения о перемирии. Но у него такового не оказалось. Ни госпожа регентша, ни сам Габор Фараго об этом не подумали! Фараго направил Хорти телеграмму об установлении контакта с русскими и о необходимости выслать ему составленные по всем правилам письменные полномочия на заключение им, Фараго, перемирия с советским командованием. Далее Фараго предложил направить с этими полномочиями в Москву меня, ввиду того что я свободно говорю по-русски и довольно хорошо знаком с условиями жизни в Советском Союзе, так как во время моей службы в личной канцелярии его высочества регулярно читал русскую прессу.

Хорти ответил, что направит меня немедленно в Москву для передачи затребованных Фараго и составленных по всем правилам официальных полномочий.

— Ну а потом? — обернулся генерал-полковник к Бори.

— Мне были вручены полномочия, и ваше высокопревосходительство помогли мне перейти линию фронта.

— Совершенно верно, я тебе помог, причем до того ловко, что о твоем переходе ничего не знал даже полковник Кери, — ухмыльнулся Миклош.

— О поездке Бори я, между прочим, знал по крайней мере на сутки раньше вас, ваше высокопревосходительство, — парировал Кери.

Миклош укоризненно покачал головой.

— Словом, ты добрался до Москвы, — обратился он опять к Бори.

Добрался. Правда, благодаря глупой аварии с машиной — с некоторым запозданием. Я прибыл в Москву одиннадцатого октября к вечеру. На аэродроме меня встретили два русских штабных офицера, полковник и майор. Мы сели в автомобиль и сразу отправились в Министерство иностранных дел. Текст соглашения о перемирии был готов, оставалось только его подписать. Но для совершения этого акта необходим был я, вернее, привезенные мной письменные полномочия.

В кабинете министра иностранных дел меня ожидали венгерские делегаты. Я передал полномочия генералу Фараго. Просмотрев этот снабженный подписями и печатями документ, он вручил его русскому министру. Тот бросил на него лишь беглый взгляд и, подойдя к письменному столу, подписал текст соглашения о перемирии, составленный на русском и французском языках, в двух экземплярах каждый. Первым после него под всеми четырьмя экземплярами проставил свою подпись Габор Фараго, потом Сентивани и, наконец, граф Телеки.

На стене против письменного стола тикали большие часы. Я взглянул на них — было без трех минут восемь. После подписания соглашения министр пожелал венгерской нации счастья и удачи.

Рядом с министром стоял генерал армии, высокий и стройный блондин. Он был необычайно молод для своего высокого ранга. Имени его я не знаю. Перед церемонией подписания соглашения он не произнес ни слова. Но вот в похожем на зал кабинете отзвучали поздравительные слова русского министра. Воцарилась величавая тишина. И тут генерал армии заговорил. Голос его звучал торжественно и твердо. Он произнес слова отчетливо, немного с растяжкой: — Прошу вас, господа, не поймите меня превратно и не расценивайте мои слова как желание вмешаться в венгерские дела. Это вовсе не так! Мне лишь хочется дать один дружеский совет. Генеральный штаб Красной Армии поручил мне предупредить вас о той опасности, которая угрожает со стороны немецких войск Венгрии, и прежде всего Будапешту. Гитлер покинет Венгрию только в том случае, если в момент опубликования соглашения о перемирии боеспособные и готовые сражаться венгерские части будут иметь над оккупирующими Венгрию немецкими войсками решающее превосходство в силе. Повторяю, решающее превосходство в силе! В противном случае воинские соединения Гитлера воспрепятствуют выполнению соглашения о перемирии. Поэтому наш генеральный штаб дает совет венгерскому генеральному штабу: еще до объявления перемирия стянуть крепкие, надежные силы, перед которыми гитлеровцы должны оказаться беспомощными; очистить свои воинские части от ненадежных командиров; занять стратегически наиболее важные пункты страны и позаботиться о полной безопасности правительственных учреждений. Если все это будет сделано и венгерское правительство вместе со своей армией выполнит взятые на себя обязательства по перемирию, Красная Армия сможет Венгрию не оккупировать, она просто пройдет через ее территорию. В том случае, если венгерское правительство и генеральный штаб не располагают достаточными силами, способными обеспечить выполнение соглашения о перемирии и очистить Венгрию от немецких захватчиков, Красная Армия готова оказать венгерской армии вооруженную помощь. Наш генеральный штаб дал указание командованию 2-го и 4-го Украинских фронтов при первой же просьбе венгерского генерального штаба выделить для него необходимое количество танковых дивизий, артиллерии и авиаполков, а также предоставить гонведам столько автоматов, патронов и продовольствия, сколько им будет необходимо, чтобы в течение нескольких дней изгнать из Венгрии гитлеровский войска. — Генерал армии сделал короткую паузу. — Прошу господ, — продолжал он уже менее официально и гораздо более тихим голосом, — без промедления довести этот дружеский совет нашего генерального штаба до сведения венгерского генерального штаба. Разрешите мне также от имени нашего генерального штаба пожелать гонведной армии многих успехов, а венгерскому народу — счастливого будущего».