Николай Григорьев - Двенадцать поленьев

Командир стал оправдываться. Мол, на бронепоезде с одеждой беда. Не уберечься. Куда ни повернись — железо.

Щорс слушал с усмешкой.

— Железо, говорите, виновато?

И достаёт из фуражки иголку с ниткой.

— А про это железо вы забыли, товарищ командир?

Повернулся и уехал.

Вот какое получили замечание от самого Щорса! Совестно вспомнить...

Конечно, тут и иголки нашлись на бронепоезде и нитки.

Как взялись ребята портняжничать — живо починили одежду.

Глядим: целая, но грязная — опять нехорошо.

— На речку, ребята, бегом!

И развели мы большую стирку.

Правда, с мылом в ту пору было плоховато. Пошёл по рукам один-единственный на всех обмылок.

Но в ручье песок! А при старании, как говорится, и из песочка можно выжать мыльную пену.

Пока купались — солнышко одежду высушило.

С тех пор оставили мы глупую повадку — ходить чумазыми да оборванцами.

Боец Красной Армии должен быть опрятным — хоть в бою, хоть на отдыхе!

Теперь расскажу, какое у нас на той речке произошло знакомство.

Возвращаемся на бронепоезд, идём берегом. Подбираем плоские камешки и — швырк, швырк! — на воду.

Вдруг туда же в воду — бултых какая-то девчонка.

Прямо в одежде.

Вынырнула, вскрикнула — и тут потянуло её течением на тёмную глубину. Только коса с бантиком на поверхности. Но вот уже и бантик скрылся.

— Утонет! Спасай, ребята!

Я — сапоги долой и в воду. На Неве вырос, никакой глубины не боюсь.

Но и кроме меня нашлись умелые пловцы, так что не разобрать, кто из нас вытащил девчонку из омута.

Откачали её, привели в чувство — и призналась она, что топиться пришла.

Конечно, в слёзы.

И бантик свой кусает. Мокрый он, не развязать — так она зубами.

Ребята рассердились:

— Да обожди ты с бантиком, дурёха! Выкладывай, что случилось.

И рассказала девчонка про своё горе.

Сирота она — ни отца, ни матери. Живёт у дяди, деревенского лавочника. Человек он злой и скупой. Пасла она лавочниковых свиней, пряталась по оврагам, где не стреляют, да и не заметила, что отошла далеко от дому. А тут — дубрава. Свиньи, понятно, накинулись на жёлуди: это для них первое лакомство! Разбрелись по лесу.

Кличет девчонка, кличет — не собрать стада. А беду накликала. Голос её привлёк белогвардейских солдат, и угнали они свиней к себе на кухню.

Досказав до этого места, девчонка схватилась за голову — и в рёв:

— Ой, лишенько, ой, ой, сживёт он меня со свету! Зачем спасали — легче бы сразу помереть...

— Встань-ка, — велели мы девчонке. — Как тебя звать?

— Оксаной.

— Так вот, Оксана, покажи, где та дубрава.

— Отсюда не видать. Во-он в той стороне!

— А белогвардейцев, этих негодяев, много?

Девчонка, вспоминая, побледнела, затряслась:

— Ой, не спрашивайте! У них там бронепоезд, ещё страшнее, чем ваш. У них — гора железная!

Но мы уже не слушали девчонку. Надо скорее обо всём доложить командиру.

А с Оксаной как же? Заест её лавочник.

— Пойдём с нами на бронепоезд.

— Ни-и-и... Боюсь.

Упёрлась — и ни в какую. А нам нельзя мешкать. Во весь дух пустились бежать к себе на станцию.

И сразу — к командиру.

Выслушал он нас и говорит:

— Это важная новость. До сих пор у белых на этом участке бронепоездов не было. Теперь война пойдёт по-иному: броня на броню!

Но верить ли словам девчонки? Мало ли что ей с испугу померещилось?

И наш командир выслал разведку.

Нет, не ошиблась Оксана. Против нашего «Красного воина» белогвардейцы выставили свой бронепоезд.

Вот что рассказали разведчики.

Вражеский бронепоезд и вправду грозный. Пушек побольше, чем на нашем, и пулемётов побольше.

А главная его сила в броне.

Один из разведчиков измерил броню.

Ловко он это сделал! Подкрался к бронепоезду — да как швырнёт в него камнем. А сам — за дерево.

С бронепоезда застрочил пулемёт. Но за дубом спокойно: пуля дубовый ствол не пробьёт.

Пустил ещё камень.

На этот раз в стальной стене открылась дверца — и с руганью высунулся офицер.

На макушки деревьев грозится: как видно, решил, что это белки кидаются желудями.

А разведчику только того и надо, чтобы дверца открылась. На ребре-то дверцы как раз и видна толщина брони!

Так мы узнали, что броня толстая, толщиной с большой палец.

А у нас — всего-то с мизинчик...

Теперь каждый стал разглядывать свои пальцы. Сличаем большой палец с мизинцем.

Даже завздыхали некоторые...

Одна мысль у всех: пробьют ли наши пушки этакую белогвардейскую броню?

Позвали на совет Старого Солдата (так мы прозвали Степана Дорофеевича — самого пожилого у нас на бронепоезде красноармейца).

Подумал он и говорит:

— Смекаю я вот что, ребята. В той стороне нет таких заводов, чтобы катали белогвардейцам броню. Значит, откуда она у них? От доброго дяди. А кто у беляков добрый дядя? Известно — империалист. А у империалистов всё в лапах: все заводы, все солдаты, целые страны и даже короли.

Вот империалист и говорит, к примеру, английскому королю:

«Послушай-ка, господин хороший, беляков в России бьют. А ведь это наши с тобой верные слуги. Надо выручать. Пошли-ка туда броню для бронепоезда. Твоя английская броня знаменитая. Её и пушки не пробьют!»

Ну, король, понятно, ножкой шаркнет:

«Слушаюсь! Дам броню. Только, — говорит, — мою просьбу уважьте».

Империалист спрашивает:

«А какая твоя просьба? Может, и уважу».

«А моя, — отвечает, — королевская просьба вот какая. Название надо дать бронепоезду. И чтобы буквы были во всю броневую стену — от крыши до колёс. Чёрной краской пусть намалюют, да пострашнее!»

Империалист:

«А название придумал?»

«Придумал, — отвечает король. — Название поставим вот какое: «Долой красную Москву!»

Тут ребята замахали на Старого Солдата:

— Полно, Дорофеич, сочинять-то! Ты же не был в разведке. И не можешь знать, какая там у них надпись на броне!

Но разведчики подтвердили, что на броне у белогвардейцев и вправду чёрная надпись. И эти самые слова: «Долой красную Москву!»

Тут все, сколько нас было, умолкли — будто онемели.

И потом, не сговариваясь, как крикнем:

— Никогда!

А наводчик-артиллерист уже тише, но грозно закончил:

— Не видать тебе красной Москвы, вражья сила. Никогда! Никогда!

Нашего командира вызвали в штаб.

Возвратился он оттуда задумчивый.

— Неважная, — говорит, — новость, товарищи.

Так мы узнали, что у белых на бронепоезде — знаменитый артиллерист. Ещё царь награждал его за меткую стрельбу.