Николай Григорьев - Двенадцать поленьев

— Теперь я беру слово, — сказал Пакет с Сургучной Печатью. — Спасти Алёнку можно!

Все в вагоне затаились: «Что же дальше он скажет, что?!.»

— Можно спасти, — повторил Пакет. — Только дело это очень-очень трудное...

— Подумаешь! — усмехнулась Поздравительная Открытка. — Чего вы нас пугаете? Открывайте свой план.

Пакет сказал:

— План простой. Он называется: «Один — за всех и все — за одного». Согласны взяться дружно?

Из клеток ответили:

— Согласны! Согласны! А вас просим быть командиром!

Пакет с Сургучной Печатью приосанился. Круглое красное лицо его выразило железную волю.

Теперь он заговорил как командир.

— Товарищи Письма! — сказал Пакет. — Закрытые Письма и Открытки! Простые и Заказные! Товарищи Письма с уведомлением о вручении адресату! Товарищи Бандероли! Слушайте меня: мы сами повезём вагон.

И Пакет приказал:

— Все наружу!

И — глядите, глядите! — приказ уже выполняется!

Письма посыпались из окон — одно за другим, одно за другим...

И тут же стали прижиматься друг к дружке: плотноплотно, будто пёрышки в крыле птицы...

Да это и в самом деле крылья! У почтового вагона вырастают два крыла — они становятся всё длиннее, всё гуще...

Последним выбрался из окна Пакет.

Он решил встать к корню правого крыла.

Здесь работа труднее всего — как у загребного на спортивной лодке.

Сзади окликнули:

— Товарищ Пакет с Сургучной Печатью! Я тоже хочу потрудиться для Алёнки!

Это пропищало Лекарство из посылки.

— Нет, — сказал Пакет, — вам не место в крыле. Почём я знаю — может быть, вас взбалтывают только перед употреблением? А вы намашетесь с нами да вдруг прокиснете! Нет уж, пожалуйста, отдыхайте в дороге. Ваше дело — вылечить Алёнку.

Пакет вылез из окна.

Обернулся, глядит — а в одной из опустевших клеток притаилась Поздравительная Открытка.

— Я... я... — забормотала она. — Я слабенькая, меня не троньте...

Пакет рассердился. Сургучное лицо его потемнело.

— Ах так? Всем работать, а вам кататься? Нет, не пройдёт. Марш из вагона!

Поздравительная Открытка выпрыгнула наружу.

Но ни одно из писем, дружно соединившихся в крыльях, не пожелало принять бездельницу.

Гонят её и гонят — перебегает лентяйка с крыла на крыло. Наконец, совсем запыхавшись, остановилась на кончике левого крыла.

— Обещаю работать, дайте местечко!

Тут её и оставили.

— Внимание! — скомандовал Пакет с Сургучной Печатью. — Оба крыла разом — взмах!

Крылья поднялись и со свистом опустились.

Ветер пригнул траву до самой земли.

— Ещё раз — дружнее! Взмах!

Скрипнули колёса — и вагон покатился по рельсам.

— Взмах, взмах, взмах! — выкрикивает Пакет.

Вагон помчался, часто постукивая колёсами...

И вот он в воздухе...

— Теперь набирать высоту! Налегли, дружнее! Чаще взмахи! Ещё чаще!..

Вагон уже над облаками.

Всем от работы жарко, только Поздравительной Открытке холодно.

Бездельничает, вот и окоченела.

Рванул ветер. Бездельница сорвалась с крыла и пропала в бездне клубящихся облаков.

— Поделом ей! — сказал Пакет с Сургучной Печатью. — Кто дружно с товарищами не трудится — тот всегда и везде лишний!

Вагон забирался всё выше и выше. Летел всё быстрее...

А когда взошло солнце, вагон стоял уже на Алёнкиной станции.

Письма опять были в клетках.

Почтальон проснулся и долго в удивлении стоял перед окном.

Прочтёт название станции — и зажмурится, протирает глаза.

«Вот так всхрапнул, ай-яй... — бормотал почтальон. — За неделю ни разу не проснулся! Но молчок, никому ни слова, а то попадёт!»

Почтальон умылся, расправил на себе измятый костюм и с бравым видом принялся выгружать почту из вагона.

...Лекарство поспело к Алёнке вовремя.

Девочка выздоровела.

Недавно Алёнка была в гостях у бабушки, и ей очень понравился Ленинград.

В нашей стране есть почтовые вагоны с крыльями.

Только крылья эти не из писем, а, как у всех самолётов, металлические.

Каждый почтовый самолёт заменяет несколько почтовых вагонов.

Почему?

Очень просто. Пока вагон двигается, постукивая колёсами, самолёт успевает сделать несколько рейсов.

В Москве почтальоны.

И в Ленинграде почтальоны.

У них давнишняя дружба!

«Мы, — говорят москвичи, — соревнуемся с Ленинградом!»

«Мы, — говорят ленинградцы, — соревнуемся с Москвой!»

А когда социалистическое соревнование, — очень хорошо работается: весело и с большой пользой.

Ведь каждый старается изо всех сил!

А главное — знаете что? Все друг другу помогают — вот что главное!

Звонят однажды по телефону из Москвы.

Начальник почты в Ленинграде взял трубку.

Слушает, что-то записывает для памяти... Мало ли дел у начальников.

Кивает головой, поддакивает в трубку...

Да вдруг как упрётся о край стола. Даже стул под ним поехал назад.

— Нет, — говорит, — нет и нет! Это мы в Ленинграде изготовим. Уж позвольте вам помочь. Ведь мы же соревнуемся с вами!

Пока начальник почты объяснялся с Москвой, вернулись с порожними сумками три почтальона — три девушки, вострушки-хохотушки.

Забрались в уголок и — «хи-хи-хи» да «ха-ха-ха»!

И вдруг слышат — разговор-то по телефону какой удивительный: Москве сумка понадобилась. Да не простая, как у всех почтальонов. Особенная сумка: на тысячу писем!

Девушки переглянулись.

— Вот так здорово! — говорит одна. — Для этакой сумищи знаете какие нужны плечи? Богатырские. Как у самого Ильи Муромца!

Другая пошутила:

— А может, Илью Муромца и взяли в почтальоны? Или Гулливера!

— Или Дядю Стёпу-Каланчу! — рассмеялась третья.

В это время разговор с Москвой прервали.

Вострушки — к начальнику:

— Что за сумка? Для чего такая большая?

Начальник почесал затылок.

— Эх-ма, — говорит, — а я и не догадался спросить, зачем московскому почтальону такая сумка... Ну, ничего, узнаем. Главное, девушки, то, что москвичи уступили эту работу нам. И мы сделаем отличную сумку!

— Правильно! — подхватила одна. — Своей сумки не пожалею, а товарищей выручу!

И схватила ножницы.

Начальник — к ней:

— Стойте! Да вы что... Сумки портить?

А та всё своё:

— Распорем и сошьём. Из наших трёх сумок получится одна большая. Как раз на тысячу писем!

Начальник отобрал ножницы.

— Не дурите, — говорит. — Сколько живу на свете, а такого соревнования, чтобы портить вещи, не встречал... Ну, распорете вы свои сумки, а дальше что? И москвичей не выручите и сами останетесь ни с чем... Много зря хохочете, девушки. Оттого и подумать некогда!

Вострушки сказали «до свидания» и разошлись по домам.