Георгий Рогачевский - Сквозь огненные штормы

Последними Геленджик покинула ударная группа стрельбы торпедами по берегу, ведомая начальником штаба нашей бригады капитаном 3-го ранга Г. Д. Дьяченко. Он возглавил отряд стрельбы в районе Западный мол - мыс Любви, где действовали ТКА-73 В. Н. Сухорукова, ТКА-102 Я. И. Лесова, ТКА-52 А. И. Кудерского, ТКА-91 С. В. Ковтуна, на борту которого начальник штаба 1-го дивизиона капитан-лейтенант П. П. Ткаченко и ТКА-112 В. А. Лозицкого. Отряд стрельбы в районе Восточный мол - линия фронта вел командир 3-го дивизиона капитан 3-го ранга В. И. Довгай. Здесь ТКА-103 В. И. Максименых, ТКА-33 А. Г. Кананадзе с начальником штаба 3-го дивизиона капитан-лейтенантом И. Н. Погорлюком на борту, ТКА-43 Г. П. Петрова, ТКА-13 Л. З. Келина с заместителем начальника политотдела бригады майором Ф. И. Драпкиным на борту. Отряд стрельбы в районе мыс Любви - линия фронта [344] Малой земли возглавил командир 2-го дивизиона капитан-лейтенант А. А. Сутырин на ТКА-62 М. П. Валюшко. Мы покидали бухту Геленджик последними.

Надо сказать, что со второй половины 1943 года, в силу нехватки катеров, мы многие боевые задачи выполняли совместно со 2-й бригадой. Раньше мы просто были знакомы друг с другом, встречались когда-то. А тут познали истинную цену каждого в боевой обстановке.

В Цемесскую бухту заходили в полной темноте. Легли на Пенайские створы и вышли в район сосредоточения сил высадки, которые обозначились во мгле длинным темным пятном. В районе Кабардинки - три створа красных огней. По ним тремя большими отрядами проследуют все плавсредства в Новороссийск. Силы высадки составляли 150 кораблей и вспомогательных судов, имеющих слабое навигационное оборудование. Потому-то для них и створ из красных огней.

Получив сигнал «Добро», уменьшаем ход, поворачиваем влево, идем занимать исходную точку. Напрягая зрение, ищу ориентиры на берегу. Наконец со стороны левого борта вижу красный огонь - это линия фронта. Справа по носу темнеет пологий мыс Любви. Темно, фронт молчит. Лишь кое-где в Новороссийске, в районе порта, горят слабые огоньки.

До начала действий минут двадцать.

И тут получаем сигнал - высадку в порт перенесено на один час.

Тревожно тянется время. Все стоят на своих местах. Нервы напряжены до предела. Мы с боцманом вглядываемся в темень - аж боль в глазах. Дышим буквально одним дыханием. В эти тревожные минуты мы мысленно клялись быть стойкими, бить фашистов так же, как, например, героический экипаж нашего торпедного катера СМ-3.

Это было совсем недавно. Одиннадцатого июля, когда катер возвращался с боевого задания, напали «мессершмитты». Пулеметчик вел прицельный огонь, но был ранен. Командир ТКА старший лейтенант Д. С. Карымов, оставив у руля проходившего у него стажировку лейтенанта В. С. Белобородого, вдвоем с главным старшиной К. А. Юдиным отнесли раненого пулеметчика в кормовой моторный отсек. К пулемету стал Константин Юдин. Бесстрашно отбивает [345] он одну за другой атаки пяти мессеров. Но следующая очередь вражеского самолета сражает и его. На катере все больше повреждений, ход снизился до самого малого, маневренности почти нет.

Д. С. Карымов, опять передав управление ТКА Белобородому, сам начинает вести прицельный огонь по Ме-109. Самолеты сделали еще один заход, остервенело сыпанули трассами свинца и ушли. Но одной из очередей был убит старший лейтенант Карымов. Упал в рубке тяжело раненный лейтенант Белобородый. Погиб боцман старшина 1-й статьи С. Ф. Ткаченко.

«Я слышал грохот на палубе, - рассказывал потом моторист катера Н. С. Калинько. - У нас в люке тоже вспыхнуло пламя. Командир отделения Комаров начал тушить огонь, а мне приказал выйти на палубу. Здесь были все убиты. Заглянул в кормовое моторное отделение, вижу, Анатолий Пихтелев перевязывает раненного в ноги и голову пулеметчика Кириенко. Забрался в рубку - у руля стоит радист Иванов. Он сказал, что командир успел передать по радио о нападении самолетов противника…»

Тут появились наши истребители. Вот почему так спешно убрались, не завершив свое черное дело, фашисты! Наши летчики помогли сориентироваться радисту по курсу. Вскоре изрешеченный пулями торпедный катер СМ-3 подошел к причалу. Все члены его экипажа были награждены орденами и медалями. А главный старшина К. А. Юдин занесен навечно в списки личного состава 3-го дивизиона нашей 1-й Севастопольской ордена Нахимова I степени бригады торпедных катеров Черноморского флота.

Разве наши погибшие товарищи не с нами сейчас здесь, под Новороссийском, в боевом строю? Разве все они, занесенные и не занесенные навечно в списки частей, не навсегда в наших сердцах? Они незримо присутствуют на палубах кораблей, на капитанских мостиках и в рубках, у пулеметов и орудий, у торпедных аппаратов. Они - наша несокрушимая сила, невидимый боезапас сердец.

…Я смотрю на красный свет фонаря, обозначающий линию фронта Малой земли, и вижу кровавые сполохи недавних дней и недель, предшествовавших сегодняшнему решающему штурму. Сколько светлых жизней взорвалось в этом огне за время битвы за Кавказ, и они [346] умножатся сегодня в нашем гневе, войдут в победный красный цвет наших знамен, перетекут в незатухающее пламя Вечного огня.

Да и сегодняшний штурм Новороссийска, разве начнется он сегодня? А не идет уже столько месяцев, еще с 4 февраля - вон там, где обозначается линия фронта кровавым светом, - на Малой земле? Тогда, семь месяцев тому назад отряд моряков, сформированный из числа только добровольцев кораблей и частей Новороссийской военно-морской базы, под командованием майора Ц. Л. Куникова, захватил небольшой плацдарм. Затем моряки-черноморцы перекинули туда еще под ураганным огнем, сквозь огненные волны своих собратьев по флоту, ушедших воевать на сушу, - 255-ю и 83-ю морские стрелковые бригады. А спустя 5 дней на Малой земле уже было до 17 тысяч наших воинов. Много было тяжелых дней потом на всем протяжении фронта обороны вдоль всего Кавказа, а что уж говорить о том положении, в котором были краснофлотцы и красноармейцы на Малой земле - но они выстояли, а, значит, победили.

«Я командую моряками, - писал Ц. Куников своей сестре. - Если бы ты видела, что это за народ! Я знаю, что в тылу иногда сомневаются в точности газетных красок, но эти краски слишком бледны, чтобы описать наших людей».

Сколько раз приходилось быть и нам как бы крошечным продолжением Малой земли в море, маленьким ее островком в виде торпедного катера, в ночном море - и штилевом, а чаще штормовом. Мы несли дозорную службу у Мысхако, охраняя коммуникации Малой земли, были бессменными в течение многих ночей часовыми, прикрывая пункт высадки на плацдарм со стороны моря. Так что могли считать себя как бы островными малоземельцами…

…Вдруг необычайной силы гром сотрясает все вокруг. Это 300 стволов одновременно дали залп - началась артподготовка. От этого первого залпа невольно вздрагиваю и оглядываюсь вокруг. Все побережье от цементных заводов до Пеная освещается орудийными вспышками. На берегу, занятом противником, возникают и тут же исчезают огненные вспышки разрывов. Замечаю, на одной из высот, в секторе нашей стрельбы, неистовствует дот противника. Над головой - ад кромешный. [347]