Михаил Никулин - Полая вода. На тесной земле. Жизнь впереди
- Название:Полая вода. На тесной земле. Жизнь впереди
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1977
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Никулин - Полая вода. На тесной земле. Жизнь впереди краткое содержание
Михаил Никулин — талантливый ростовский писатель, автор многих книг художественной прозы.
В настоящий сборник входят повести «Полая вода», «На тесной земле», «Жизнь впереди».
«Полая вода» рассказывает о событиях гражданской войны на Дону. В повести «На тесной земле» главные действующие лица — подростки, помогающие партизанам в их борьбе с фашистскими оккупантами. Трудным послевоенным годам посвящена повесть «Жизнь впереди»,— она и о мужании ребят, которым поручили трудное дело, и о «путешествии» из детства в настоящую трудовую жизнь.
Полая вода. На тесной земле. Жизнь впереди - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Он быстро оделся и, зная, что во дворе есть чужие люди, нахмурился и решительно вышел на крыльцо. Отвязав пегую, сел в седло и под сдержанные насмешки соседей уехал в совет. Через два часа он вернулся с двумя бумажками — первая давала ему право выехать на поиски коней, а другая была описью этих коней.
Теперь все было предусмотрено, теперь Аполлон был легок, как настоящий казак. Пегой кобылке он задал корма побольше и посытней. По его непоседливой озабоченности Петровна догадалась, что он собрался ехать, и спросила его об этом.
— Думаю, Петровна, уехать завтра же. Эта весна, посевная весна, или вернет нам потерянное, или опрокинет нас под кручь прямо к чертовой бабушке. Почувствуем, что худо, забросим дедовско-отцовское гнездо и махнем в город искать рая небесного.
И он засмеялся собственным планам на жизнь, которые они составляли в хуторе Обрывном вместе с Гришкой Степановым и его двумя друзьями… Он все ей рассказал: в каком городе безопасно осесть, от кого там можно найти поддержку… Не рассказал только, о чем они, немного подвыпивши, разговаривали с Гришкой Степановым в минуты прощания. Уже ночью, стоя за хутором Обрывным, на степной дороге, раскисшей от талой воды, Аполлон с сожалением признался Гришке:
— Беда у нас, Гриша, в доме… Я не про пшеницу, какую отрыли в яме. Прошлого не вернешь… Я о Гашке… Здорово потянулась она к Фильке Бирюкову, а ведь в душе я соблюдал ее для тебя… Начал думать об этом в ту еще пору, как твоя Дашка померла… Ну да, как знать, может и выиграем… А не выиграем и успеем удрать благополучно, там породнишься с ней.
— Не опоздать бы породниться, — заметил Гришка.
— Это верно… Положиться на нее твердо нельзя, возьмет да удерет к Фильке, — согласился Аполлон и тут же обнял Гришку, попрощался и уехал.
И не случайно, перескочив с мысли о легком багаже, который Петровна должна приготовить на случай бегства, Аполлон с настойчивостью в голосе спросил жену:
— А Гашка, как она?.. Не будет с ней много возни?.. Не сгибнем из-за нее?..
— Не могу ничего твердого сказать про нее. Проснется — и бежит на супряжный двор к Ульяшке Лукиной… Туда перевела быков с упряжью, туда перетянула запашник и сеялку… Там и днюет. Меня никак не называет; ни я ей мама, ни я ей чужая тетка…
— Думаешь, что клятва не помогла? Думаешь, знытца, что опять ее может потянуть к красному?
Петровна не привыкла вздыхать и жаловаться, а тут вздохнула и через стол сказала мужу, торопливо жевавшему пирожки с картошкой:
— Чую, рушится наша семья… Если и не уйдет к нему, то и с нами не склеится.
— Ну-ну, будя тебе… «Не склеится»! А мы ее склеим! — заключил Аполлон и, похлопав Петровну по спине, спросил, давно ли она проверяла, как поживают «желтенькие»… «Желтенькими» он называл золотые деньги.
— Вчера. Лежат все сто пятериков.
— Половину возьми — схороним в землю, а остальные держи поблизости.
К вечеру у Аполлона нашелся новый повод для радости. Ветер переменил направление: теперь он тянул не с востока, а с северо-запада. Там появлялось все больше и больше толкающихся темно-серых, темно-желтых облаков. Сливаясь и раздаваясь в ширину и толщину, они сплошной грядой шли на хутор, и вечер пришел значительно раньше своего времени. На потемневшую землю хлопьями посыпался снег.
«Весна портится. Сев отодвинется. Нам можно лучше подготовиться к стычке. Больше хуторов успею объездить. Разбужу тех, кто не вовремя заснул. Нечего сидеть и ждать у моря погоды. Чертовы пеньки дубовые! Сами стары, так ведите лучших коней, готовьте в скрытых местах убежища, готовьте харчи, фураж… Разносите нужные вести дальше и шире! Вихрями полетят тогда по степи наши кавалеристы! Туда-сюда! Туда-сюда! И не дозволят сеять хлеб…»
Думая так, Аполлон чистил под сараем пегую. В азарте своих размышлений он, видимо, сильно нажимал на скребницу, потому что кобылка то и дело вскидывала голову, плотно прижимала уши и со свистом отмахивалась хвостом.
Утром попеременно шли снег и дождь. Накинув брезентовый плащ с капюшоном, Аполлон сел в седло и выехал прямо в степь.
Вчера вечером в школе прошло собрание бедняцко-середняцкого актива. Договорились завтра же, как поднимется туман и солнце обогреет землю, а ветерок подсушит дороги, выезжать супрягам на сев.
И вот сегодня с раннего утра хутор наполнился озабоченными людскими голосами. В тумане не разглядеть самих людей, но и по голосам легко догадаться, кому сегодня было особенно некогда, кого и что волновало в первую очередь.
Откуда-то издалека слышался громкий разговор Филиппа Бирюкова с дедом Никиташкой. Филипп спрашивал:
— В Ульянином дворе все в порядке?
— Она сама вон идет. Спроси ее! — отвечал дед Никиташка.
— Нечего спрашивать! И так своими спросами да расспросами голову продолбил, — сказала Ульяшка.
Хвиной, видимо, хорошо слышал этот разговор и, не видя из-за тумана Филиппа, кричал ему:
— Где ты там? О других печалишься, а в свою супрягу ни разу не заглянул… Неси колесную мазь! Из-за тебя в хвосте поплетемся!
Туман все ниже приникал к земле. Обнажились порозовевшие верхушки верб, садов. На взгорье стали видны крылья ветряков и крыши хуторских хат, над которыми тонкими, прозрачно-синими столбиками стояли дымки… Это были те особенные дымки, по каким легко догадаться, что у хозяек многое давно уже сварено и пожарено, что завтрак они готовы подать на стол в любую минуту. Неудивительно было в такое время услышать голос Андрея Зыкова:
— Ванька, иди и ты завтракать с отъезжающими в поле. Иди. Моя Федоровна затирки наварила на Маланьину свадьбу!
А через минуту голос его звучал уже тише и наставительней:
— Ты останешься в совете один. Ключи от общественного амбара возьми вот… Если кто придет из тех, что не успели получить зерно, отпустишь по списку…
…Время близилось к обеду. День давно уже распогодился, и ветерок, гуляя под вешним солнцем, точно жадными губами, вытягивал сырость из черных зяблевых пашен. По Зыковскому бугру, насколько видел глаз, в легких волнах белесо-голубого марева маячили воловьи упряжки, посевщики с мешками через плечо, медленно шагающие за волами погонычи…
Андрей и Филипп давно уже сбросили полушубки и размеренно шагали один за другим. Ступив на правую ногу, они опускали правые руки в подвешенные сбоку мешки, доставали зерно; ступив на левую, бросали зерна, стараясь как можно сильнее выворачивать ладони. И пшеница косым дождем ложилась на черную пашню. Сделав несколько концов, они присели около арбы отдохнуть.
Потянули бороны. Кирей и Петька управляли быками, а Хвиной шагал сторонкой и, часто оборачиваясь, присматривался, хорошо ли идет дело. И если на зубья какой-нибудь бороны нанизывались корни трав, он торопливо поднимал ее за угол, встряхивал и кнутовищем отбрасывал сорняк в сторону, чтобы не попал он под зубья бороны, идущей сзади. Работа у него была суетливая, но он успевал еще и кричать на грачей, слетавшихся поклевать рассеянные зерна.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: