Василий Каменский - Путь энтузиаста

Теперь выставка носила характерные названия – «Трамвай Б» или «№ 4», а прежде: «Треугольник», «Голубая роза», «Венок» «Ослиный хвост», «Бубновый валет».

Из художников отличались изобретательством: Бурлюк, Татлин, Малевич, Экстер, Кульбин, Розанова, Якулов, Пуни, Зданевич, Ларионов, Гончарова, Валентина Ходасевич, Лентулов, Машков, Кончаловский, Филонов, Пальмов, Удальцова, Анненков, Фальк, Рождественский, Кандинский.

Шел особой «своей стороной», как великан, громадный. мастер живописи Борис Григорьев, о котором много говорили, писали.

Изумительный Филонов издал декларацию « Сделанные картины », где возвещал:

Цель наша работать картины и рисунки, сделанные со всею прелестью упорной работы, так как мы знаем, что самое ценное в картине и рисунке – это могучая работа человека над вещью, в которой он выявляет себя и свою бессмертную душу.

– Будьте прямодушны, как Репин, – взывал Бурлюк, – и Бенуа, и Репин, и все репины прошлого висят в музеях. Теперь время – нового искусства. Наше время! Требуйте себе места в музеях. Мы завоевали право висеть в музеях рядом с маститыми и ничуть им не уступим. Нас идут смотреть многие тысячи молодых и сильных, которые идут дорогой новой ЖИЗНИ.

Времена действительно переменились.

Футуристы стали «признанными» настолько, что впервые на свет появился толстый сборник «Стрелец», как знак объединения мастеров слова.

В «Стрельце» участвовали: А. Блок, Д. Бурлюк, Н. Евреинов, З. Венгерова, Л. Вилькина, В. Каменский, А. Крученых, М. Кузмин, Н. Кульбин, Б. Лившиц, A. Лурье, В. Маяковский, А. Ремизов, Ф. Сологуб, B. Хлебников, А. Беленсон, А. Шемшурин.

Так осуществилось желание А. Блока: «будем вместе», как и наше.

По этому поводу газеты подняли «бучу удивления».

Из-за границы приехал в Петроград Максим Горький, и газеты сейчас же бросились к Горькому узнать его мнение о футуризме.

В «Журнале журналов», № 1-й, было напечатано:

«Русского футуризма нет. Есть просто Игорь Северянин, Маяковский, Бурлюк, В. Каменский. Среди них есть несомненно талантливые люди, которые в будущем, отбросив плевелы, вырастут в определенную величину. Они мало знают, мало видели, но они несомненно возьмутся за разум, начнут работать, учиться. Их много ругают, и это несомненно огромная ошибка. Не ругать их нужно, к ним нужно просто тепло подойти, ибо даже этом крике, в этой ругани есть хорошее: они молоды, у них нет застоя, они хотят нового свежего слова – и это достоинство несомненное. Достоинство еще в другом: искусство должно быть вынесено на улицу, в народ, в толпу, и это они делают, правда, очень уродливо, но это простить можно. Они молоды… молоды!»

Вскоре после приезда Горького состоялся наш футуристический вечер в «Бродячей собаке».

«Бродячая собака» – это был литературный полуночный кабачок, организованный Борисом Прониным, самым отчаянным энтузиастом искусства.

В подвал «Собаки» еженочно собиралась петроградская богема.

Здесь была эстрада, на которой мы и выступам со стихами.

На «вечер футуристов» прибыл Алексей Максимович Горький.

После нашего выступления на эстраду вышел Горький и, улыбаясь, сказал задумчиво:

– В них что-то есть…

Эту горьковскую фразу встретили веселым взрывом аплодисментов, и пошла эта фраза гулять по газетам.

В общем Горький говорил то, что появилось в «Журнале журналов».

Однако мировая популярность. Горького сделала то, что достаточно было и этого «в них что-то есть», как газетные критики вдруг стали вежливее, нежнее писать о нас, делая вид «узревших свет».

Я стал «бывать» у Алексея Максимовича, и мы ходили с ним по левым выставкам, где я давал объяснения наших работ.

Горький горячо интересовался всем и всеми, и с ним было чудесно разговаривать.

Горьковское обаяние известно, как и все его превосходные качества «большого человека».

Я лично влюбился в него сразу и навсегда.

Невероятная широта – вот что влечет к нашему любимому Максимычу.

Наши выступления шли обычным порядком, неизменно собирая густую публику.

В «Бродячей собаке» состоялся «вечер пяти» – трех поэтов: Д. Бурлюка, И. Северянина, В. Каменского и двух художников: Сергея Судейкина, Алексея Радакова.

Это было «сотворчество»: поэты читали на фоне живописных ширм-декораций, характерных для поэзии каждого.

Радаков, например, изобразил «понизовую вольницу с кистенями» для моих стихов.

В этой же «Бродячей собаке» праздновался выход объединенного «Стрельца».

Здесь читал Маяковский и даже Хлебников.

А «даже» это потому, что голос Хлебникова был слаб, и он выступал так: прочтет из большой поэмы десяток строк, остановится и окажет:

– Ну и так далее!

Хлебников, да и мы все очень любили «Собаку», как и «хозяина» Бориса Пронина.

Пронин – этот знаменитый наворотчик – играл крупную роль объединителя всей богемы в объеме «всего мира»: размерами не стеснялся, делал это блестяще, мастерски и потому был и остался «всеобщим Борисом», другом-любимцем всех, кто жил искусством или возле него.

Когда-то Пронин работал в Художественном театре по режиссерской части, а теперь пламенно горел «Собакой» и наворачивал всяческие «вечера искусства» в своем подвальном «кабачке», где всегда было жарко, тесно, шумно и талантливо.

В «Собаке» с удовольствием «пропадали» признанные и непризнанные «гении».

Бывали там и «гости со стороны» вроде адвокатов или коммерсантов, которых Пронин прозвал «фармацевтами».

Чтобы точно судить о Пронине, достаточно было минут десять простоять с ним у телефона, когда он по истрепанной записной книжке следил, кому и почему надо позвонить.

Вот стоишь, смотришь и слушаешь, как Борис «работает»:

– Дайте номер… – говорит Пронин – …Маришка, ты? Давай привези! две дюжины ножей и вилок. Сегодня – футуристы! Скорей. Что за чорт! Маришка, ты! Нет! А кто? Анна Ивановна? Кто вы такая? Ну, все равно. Есть у вас, Анна Ивановна, ножи и вилки? Давайте везите в «Бродячую собаку». Сегодня – футуристы! Что? Ничего не понимаете? Не надо. До свиданья, Анна Ивановна. Дайте номер… – говорит Пронин – …Кто? Валентина Ходасевич? Прекрасная женщина, приезжайте с супругом Андреем Романычем в «Собаку» к футуристам. Да. Будут: Григорьевы, Судейкины, Цыбульские, Прокофьевы, Шаляпины и вообще масса бурлюков. До свиданья. Дайте номер… у телефона – Борис. Слушай, Коля Ходотов, бери Вильбушевича и гони в «Собаку». Захвати Давыдова: Понял? До свиданья! Дайте номер. Это я – Борис. Аркадий Аверченко? Ждем в «Собаку» сатириконцев. Хха-ха! Кто? Василиск Гнедов? Обязательно! Хотя сегодня «вечер пяти», но Василиск Гнедов будет сверх пяти. До свиданья!