Валентин Мошков - 2062 Исторические пророчества о будущем России

У Клавдия фигура была жалкая: на тонких, слабых ногах качалось тело, расположенное к тучности, а голова тряслась. Его мать называла его уродом, которого природа недоделала. Он был слаб рассудком и памятью. Неловкий, не умевший держать себя с тактом и приличием, нерешительный, робкий, он был бесхарактерным и неспособным к самостоятельности. Тяжелые болезни, которыми он страдал в детстве и в молодости, помешали его физическому и умственному развитию.

Нерон был такой же безумец, как и Калигула. Единственной целью его жизни было необузданное удовлетворение тщеславия, чувственности, всяческих капризов и произвола. Он был пьяница и грязный развратник.

Не лучше этих трех императоров из Юлиевой династии и другие три императора, сменившие друг друга в течение одного года. Гальба — отчаянный скупец и человек, лишенный всякой энергии, Оттон, бывший приятель Нерона, — человек, обремененный долгами и самоубийца. В Италии — человек без всяких способностей и энергии, отличавшийся зверским обжорством и безумной расточительностью. В шесть месяцев он ухитрился истратить на прихоти около двадцати семи миллионов на наши деньги.

Если бы все эти несчастные выродки жили во времена народного благополучия, то можно было бы подумать, что они выбраны из многих тысяч людей, чтобы составить самую отвратительную коллекцию, но во время всеобщего упадка их и выбирать не нужно, потому что большинство общества принадлежит к такой же породе. В этом-то и заключается весь ужас вырождения.

В числе пороков, общих всем описываемым императорам, принадлежит пьянство и обжорство, которое называется то зверским, то безграничным. Но известно, что пьянство и обжорство были общим недостатком тогдашней римской интеллигенции. О римлянах того времени передают, что «они ели, чтобы их вырвало, и затем рвали, чтобы быть в состоянии снова есть». Другими общими пороками императоров-выродков выставляются подозрительность и трусливость. О Тиверии пишут, что его фаворит Сеян наполнял легковерную и подозрительную душу своего повелителя ужасными фантомами злоумышлений против него и получал приказания убивать людей. Калигула был недоверчив и труслив и повсюду видел врагов и заговорщиков. Клавдий постоянно имел при себе телохранителей. У входа во дворец стояли привратники и обыскивали входящих, нет ли у них под одеждой спрятанного оружия. Но, судя по тому, что заговоры против жизни императоров шли непрерывной чередой и каждый из них кончал насильственной смертью, нужно думать, что не одна беспричинная недоверчивость, не одна трусливость и подозрительность заставляли этих государей принимать предосторожности, а естественное чувство самосохранения и необходимое благоразумие. История сильных упадков во всех странах указывает, что в те времена жизнь при обыденных условиях доверия к людям становится совершенно невозможной.

Что касается римского простонародья, то оно в этот период переживало в первые пятнадцать лет окончание своего Железного века, а в остальные тридцать пять — первую половину Золотого века, т. е. во весь период должно было находиться в периоде упадка.

Действительно, мы имеем данные, что простонародье переживало упадок, что видно хотя бы из бунтов римских войск. Например, в 68 г. преторианцы взбунтовались против императора Гальбы под предводительством Отона. В 69 г. легионы, стоявшие в Галлии, в обязанности которых было усмирять вспыхнувшее восстание, сами взбунтовались, избили своих вождей и равнодушно смотрели на то, как восстание разгоралось. Верхнерейнская армия должна была освободить легионы, осажденные восставшими, а она вместо того принесла присягу неприятельскому вождю.

За смертью императора Вителия последовало в Риме время террора. Воины Веспасиана в 70 г., раздраженные сопротивлением и алчные, свирепствовали в Риме, грабили, убивали, совершали всякие неистовства. Убийств было много. Победители не довольствовались тем, что убивали или казнили главарей побежденной партий. Были убиты многие другие, не виноватые ни в чем, кроме того, что были очень богаты и пользовались большим уважением народа. Разыскивая приверженцев Вителия, воины под этим предлогом врывались в дома, убивали, грабили, предавали поруганию женщин и девушек.

Есть и отдельные отрывочные сведения об упадке, по крайней мере, в той части простонародья, которая стекалась в Рим. Так, мы читаем, что «Клавдий старался уменьшить праздношатательство массы простонародья города Рима строгим полицейским надзором за гостиницами и лавками, в которых продавалось готовое кушанье, и запрещением продажи лакомств».

Но в общем история того времени занималась преимущественно интеллигенцией и очень мало обращала внимания на простонародье. Это свидетельствует, что если римское простонародье и падало в описываемое время, то упадок его был слабее упадка интеллигенции. То же самое подтверждается и другими историческими эпизодами, из которых видно, что римское простонародье много раз способствовало сохранению порядка в государстве.

Во-первых, в самом начале периода Тиверий, вероятно, изверившись в представителях римской интеллигенции, пользовался для государственных дел «людьми низкого происхождения». Затем шатавшаяся во всех внутренних устоях империя, готовая ежеминутно развалиться, во все пятидесятилетие держалась преторианской гвардией, составленной из лучшей части простонародья. Далее, когда был убит Калигула, республиканец Хереа и его сообщники пытались вернуть республику. Сделать это им конечно бы не удалось, так как их партия была очень слаба, но кровопролитие непременно бы совершилось, если бы не солдаты, которые провозгласили императором Клавдия. Заговор на жизнь Клавдия в 42 г. «был разрушен преданностью легионов». Наконец, после смерти Нерона, когда римская интеллигенция уже окончательно выродилась и не находилось между нею никого, кто мог бы направить государство в сторону порядка, помощь пришла опять-таки со стороны простонародья. Новый император, при котором установился порядок, Веспасиан, был человек простонародного происхождения. Есть и другие эпизоды, указывающие на то, что в конце пятидесятилетия только среди солдат, происходивших из простонародья, сохранились следы чего-то похожего на порядок. Так «хотя император Вителий не отличался никакими военачальническими талантами, однако несмотря на то, «простые солдаты служили ему с редким усердием». Император Отон пользовался также любовью своего войска. Наконец, после убийства Домициана сенат проклял его память, побросал его статуи и стер его имя с общественных зданий, а войско «наоборот, домогалось, чтобы его провозгласили богом, и, наверно, отмстило бы заговорщикам, если бы их не было так много».