Сергей Каледин - Коридор

- А почему у дяди Гены отец попом работал? - спросил Ромка, чтобы отвлечь тетю Олю от гнева.

Тетя Оля с неудовольствием прервала рассказ о замужестве и долго объясняла племяннику, что, во-первых, не поп, а священник, во-вторых, бога нет, что Ромка знал давно и без нее в связи с Леной Шаровой, а в-третьих, несмотря на то что отец Геннадия Анатольевича был священник, он был неплохой человек.

- Тетя Оля, ну, я пойду,- ангельским голосом произнес Ромка.

Тетя Оля, погруженная в воспоминания, рассеянно кивнула.

Ромка заглянул к рыжим.

- Залазь! - крикнул Сереня.- Алик приехал, а тебя все нет и нет.

-- Вы уже обедали? - первым делом спросил Ромка. На огромной круглой сковороде лежали три котлеты и закостеневшие, подернутые желтым макароны.Ты больше не будешь? Я доем?

- Лопай.

- А где Борька? - спросил Ромка, подчищая сковороду.

-А-а, на дополнительные по английскому пошел. Давай по-быстрому, а то Алика опять увезут.

- Копилка где?

Сереня полез под кровать в тайник.

Побывки Алика Ожигина в Уланском год от года становились все короче: от пяти месяцев - в первые годы до нескольких дней - в последние. Каждый раз, когда Глафира возвращалась из больницы, она начинала плакать, потому что все больше и больше догадывалась, что Алик в больнице не только кричит и бранится, и лечат его не одними таблетками, иначе почему у него с каждым разом зубов становится все меньше и меньше. Но надежд на выздоровление сына она все-таки не теряла и совала санитарам деньги, чтобы были повнимательнее к Алику. Работала она теперь день и ночь.

Во время редких побывок дома Алик ходил замедленной походкой из конца в конец коридора и просил у всех закурить, кто бы ни появлялся в коридоре: у Доры, у Ромки, у рыжих, у Александра Григорьевича и даже у Александры Иннокентьевны.

Александр Григорьевич от страха терял речь и забивался в комнату, откуда почти не выходил, пока Алик был в Уланском, Александра же Иннокентьевна каждый раз внимательно выслушивала сумасшедшего и отчетливо, как нерусскому, теперь уже на "вы", потому что за время болезни Алик превратился из парня в мужика, говорила: "Алик, вы забыли, я не курю".

Побывочный костюм Алика все дальше и дальше отставал от моды.

В последний раз по коридору замедленной ненормальной походкой бродил странный лысеющий, растолстевший от лекарств человек в синем с белой ниткой довоенном костюме, доставшемся ему от убитого на войне отца, и в шляпе с высокой тульей и обвисшими от времени полями.

Ромка постучал в дверь Ожигиных; Сереня прижал к животу копилку - кошку с бантом. Глафира Николаевна лежала на кровати и храпела. Она теперь спала всегда, когда бывала дома. Даже на кухню не выходила готовить. Кроме своих подъездов она теперь мыла еще и поликлинику в Даевом переулке.

У окна спиной к двери сидел Алик. Перед ним стоял специальный станочек, на котором была распялена синяя авоська. Кошель ее Алик успел связать в прошлый раз, а ручки доделать не успел, потому что кинул в мать табуреткой, пробил ей голову и его увезли, замотанного в смирительную рубашку.

Сейчас Алик плел ручки. За окном гулюкали голуби.

- Дядя Алик, здравствуйте,- тихо, чтобы не проснулась Глафира, сказал Ромка.- Мы деньги принесли за велосипед, как вы просили.

- Дай закурить,- сказал Алик, не отрываясь от авоськи.

Сереня поставил на стол кошку, полез за припасенными специально для Алика сигаретами "Ароматные".

- Мы возьмем велосипед, да?-шепотом спросил Ромка.

Алик продолжал вязать, пуская дым в сторону.

- Вы попробуйте, какая она тяжелая.- Ромка взял ео стола копилку и поднес к Алику: - Попробуйте.

- Дай,- сказал Алик, выхватил у него из рук |ко-пилку и поставил на пол между ног.

Ромка с Сереней поняли, что сделка состоялась.

Кататься на велосипеде пошли во двор Уланского, самый большой двор в окрестностях. Двор в Уланском с неработающими фонтанами посредине был образован тыльной стороной Центрального статистического управления и фасадом Министерства авиации. На фасаде Министерства авиации наверху в каменных нишах стояли каменные темно-серые шахтеры - мужчины и женщины- с отбойными молотками на плечах, в руках и под мышкой. Назывался этот двор "Наркомат".

Сейчас наркомат был забит народом: уже неделю здесь снимали фильм "Застава Ильича". Снимали первомайскую демонстрацию: мимо кинокамер по многу раз проходили толпы народа, освещенные ослепительными прожекторами.

Главный дядька, маленького роста, седоватый, с усами, увидев велосипед, заорал, перекрикивая шум съемки:

- Рыжего мальчика на велосипеде - на фоне шахтеров! Быстро!

- Ехай! -приказал Серене другой дядька.- Вот отсюда - сюда. Как я махну, так и поедешь.

Сереня забрался на велосипед и, тяжело проворачивая педали, на расплющенных ненакачанных шинах покатился куда надо.

Главный дядька заставил Сереню проехать еще три раза, потом сказал "спасибо" и подарил покрасневшему

Серене огромный воздушный шар, отобрав его у зевающей молодой женщины из демонстрации.

- Дяденька! - крикнул Ромка.- Давайте я тоже проеду. Я хорошо проеду!.. Честное слово!

Тот засмеялся, отобрал у демонстрации еще один шар и сунул веревочку Ромке.

Съе-мка тем временем собралась, сложилась, села в автобусы и уехала. Наркомат опустел.

Ромка с Сереней попеременно качали шины.

Шины накачивались очень медленно, а задняя, кажется, совсем не надувалась. Но зато велосипед был спортивный, с тремя передачами.

- Чей велик? - спросил Куреня, сын истопника дяди Кости, которого всегда ругала Дора, потому что в рабочее время в котельной он пил "простое вино", вместо того чтобы отапливать дом.

- Наш,- сказал Сереня, вытирая пот со лба.

- И Борькин,- добавил Ромка, учитывая отсутствующего второго брата-близнеца.

- А чего он покорябанный? И цепь ржавая? - завистливо сказал Куреня, сбивая истинную ценность велосипеда.- Я б такой и задаром не взял. На фиг он мне! И шина спущена. А шары такие мне тоже на фиг нужны!

- Давай ему отдадим один? - предложил Ромка. Сереня кивнул, пыхтя над шиной с горячим насосом в руках.

- Курень, возьми себе один шар.

- На фиг он мне...- по инерции затянул Куреня, отвязывая шар от чугунного парапета.

- А у нас дома много таких штучек,- сказал Сереня, пробуя шину.Длинных таких, беленьких... Надувать хорошо. Катайся, Ром, твоя очередь.

Ромка поехал вокруг фонтанов.

- Вот такие вот,- сказал Сереня, показывая Курене бумажный пакетик с нечеткой надписью "презерватив". Куреня заржал.- Чего ты? - удивился Сереня.

Ромка сделал два круга и, потный, причалил к парапету.

Теперь вокруг фонтанов поехал Куреня.

- Что ты смотришь? - Ромка толкнул локтем Сере" ню, задумчиво разглядывающего желтое колечко. Сереня объяснил, в чем дело.