Иван Крылов - Том 3. Басни, стихотворения, письма

   По мне таланты те негодны,
   В которых Свету пользы нет,
  Хоть иногда им и дивится Свет.

  Купец на ярмарку привез полотны;
Они такой товар, что надобно для всех.
  Купцу на торг пожаловаться грех:
  Покупщиков отбою нет; у лавки
   Доходит иногда до давки.
Увидя, что товар так ходко идет с рук,
    Завистливый Паук
   На барыши купца прельстился;
   Задумал на продажу ткать,
   Купца затеял подорвать
И лавочку открыть в окошке сам решился.
Основу основал, проткал насквозь всю ночь,
   Поставил свой товар на-диво,
   Засел, надувшися, спесиво,
   От лавки не отходит прочь
  И думает: лишь только день настанет,
То всех покупщиков к себе он переманит.
Вот день настал: но что ж? Проказника метлой
   Смели и с лавочкой долой.
   Паук мой бесится с досады.
  «Вот», говорит: «жди праведной награды!
На весь я свет пошлюсь, чье тонее тканье:
    Купцово иль мое?» —
   «Твое: кто в этом спорить смеет?»
Пчела ответствует: «известно то давно;
   Да что́ в нем проку, коль оно
   Не одевает и не греет?»

«Отколе, умная, бредешь ты, голова?»
Лисица, встретяся с Ослом, его спросила.—
    «Сейчас лишь ото Льва!
Ну, кумушка, куда его девалась сила:
Бывало, зарычит, так стонет лес кругом,
   И я, без памяти, бегом,
Куда глаза глядят, от этого урода;
  А ныне в старости и дряхл и хил,
     Совсем без сил,
  Валяется в пещере, как колода.
    Поверишь ли, в зверях
   Пропал к нему весь прежний страх,
И поплатился он старинными долгами!
Кто мимо Льва ни шел, всяк вымещал ему
      По-своему:
    Кто зубом, кто рогами…»
«Но ты коснуться Льву, конечно, не дерзнул?»
   Лиса Осла перерывает.
   «Вот-на!» Осел ей отвечает:
«А мне чего робеть? и я его лягнул:
  Пускай ослиные копыта знает!»

Так души низкие, будь знатен, силен ты,
Не смеют на тебя поднять они и взгляды;
   Но упади лишь с высоты:
От первых жди от них обиды и досады.

  В саду, весной, при легком ветерке,
    На тонком стебельке
    Качалась Муха, сидя,

   И, на цветке Пчелу увидя,
Спесиво говорит: «Уж как тебе не лень
С утра до вечера трудиться целый день!
На месте бы твоем я в сутки захирела.
    Вот, например, мое
   Так, право, райское житье!
   За мною только лишь и дела,
   Летать по балам, по гостям:
И молвить, не хвалясь, мне в городе знакомы
   Вельмож и богачей все домы.
Когда б ты видела, как я пирую там!
   Где только свадьба, именины,—
   Из первых я уж верно тут.
  И ем с фарфоровых богатых блюд,
И пью из хрусталей блестящих сладки вины,
    И прежде всех гостей
Беру, что вздумаю, из лакомых сластей;
   Притом же, жалуя пол нежной,
   Вкруг молодых красавиц вьюсь
   И отдыхать у них сажусь
На щечке розовой иль шейке белоснежной».—
«Всё это знаю я», ответствует Пчела:
   «Но и о том дошли мне слухи,
   Что никому ты не мила,
  Что на пирах лишь морщатся от Мухи,
Что даже часто, где, покажешься ты в дом,
   Тебя гоняют со стыдом».—
«Вот», Муха говорит: «гоняют! Что́ ж такое?
Коль выгонят в окно, так я влечу в другое».

   Змея лежала под колодой
   И злилася на целый свет;
   У ней другого чувства нет,
Как злиться: создана уж так она природой.
Ягненок в близости резвился и скакал;
  Он о Змее совсем не помышлял.
Вот, выползши, она в него вонзает жало:
В глазах у бедняка туманно небо стало;
   Вся кровь от яду в нем горит.
«Что сделал я тебе?» Змее он говорит.—
«Кто знает? Может быть, ты с тем сюда забрался,
Чтоб раздавить меня», шипит ему Змея:
«Из осторожности тебя караю я».—
«Ах, нет!» он отвечал, — и с жизнью тут расстался.

   В ком сердце так сотворено,
Что дружбы, ни любви не чувствует оно
   И ненависть одну ко всем питает,
Тот всякого своим злодеем почитает.

  Горшок с Котлом большую дружбу свел,
Хотя и познатней породою Котел,
Но в дружбе что за счет? Котел горой за свата;
   Горшок с Котлом за-панибрата;
Друг бе́з друга они не могут быть никак;
С утра до вечера друг с другом неразлучно;
   И у огня им порознь скучно;
   И, словом, вместе всякий шаг,
   И с очага и на очаг.
Вот вздумалось Котлу по свету прокатиться,
   И друга он с собой зовет;
Горшок наш от Котла никак не отстает
И вместе на одну телегу с ним садится.
Пустилися друзья по тряской мостовой,
  Толкаются в телеге меж собой.
   Где горки, рытвины, ухабы —
Котлу безделица; Горшки натурой слабы:
От каждого толчка Горшку большой наклад;
  Однако ж он не думает назад,
  И глиняный Горшок тому лишь рад,
  Что он с Котлом чугунным так сдружился.
  Как странствия их были далеки,
Не знаю; но о том я точно известился,
Что цел домой Котел с дороги воротился,
А от Горшка одни остались черепки.

Читатель, басни сей мысль самая простая:
Что равенство в любви и дружбе вещь святая.

Пастух нашел зимой в пещере Диких Коз;
Он в радости богов благодарит сквозь слёз;
«Прекрасно», говорит: «ни клада мне не надо,
  Теперь мое прибудет вдвое стадо;
   И не доем и не досплю,
А милых Козочек к себе я прикормлю,
И паном заживу у нас во всем полесье.
Ведь пастуху стада, что́ барину поместье:
   Он с них оброк волной берет;
   И масла и сыры скопляет.
  Подчас он тож и шкурки с них дерет:
Лишь только корм он сам им промышляет,
А корму на зиму у пастуха запас!»
Вот от своих овец к гостям он корм таскает;
    Голубит их, ласкает;
   К ним за день ходит по сту раз;
  Их всячески старается привадить.
   Убавил корму у своих,
   Теперь, покамест, не до них,
   И со своими ж легче сладить:
   Сенца им бросить по клочку,
А станут приступать, так дать им по толчку,
   Чтоб менее в глаза совались.
Да только вот беда: когда пришла весна,
То Козы Дикие все в горы разбежались,
Не по утесам жизнь казалась им грустна;
   Свое же стадо захирело
   И всё почти переколело:
   И мой пастух пошел с сумой,
     Хотя зимой
На барыши в уме рассчитывал прекрасно.

  Пастух! тебе теперь я молвлю речь:
Чем в Диких Коз терять свой корм напрасно,
Не лучше ли бы Коз домашних поберечь?

    Какой-то птицелов
Весною наловил по рощам Соловьев.
Певцы рассажены по клеткам и запели,
Хоть лучше б по лесам гулять они хотели:
Когда сидишь в тюрьме, до песен ли уж тут?
   Но делать нечего: поют,
    Кто с горя, кто от скуки.
  Из них один бедняжка Соловей
    Терпел всех боле муки:
  Он разлучен с подружкой был своей.
   Ему тошнее всех в неволе.
Сквозь слез из клетки он посматривает в поле;
    Тоскует день и ночь;
Однако ж думает: «Злу грустью не помочь:
   Безумный плачет лишь от бедства,
    А умный ищет средства,
   Как делом горю пособить;
И, кажется, беду могу я с шеи сбыть:
  Ведь нас не с тем поймали, чтобы скушать,
Хозяин, вижу я, охотник песни слушать.