Николай Каронин-Петропавловский - В лесу
- Название:В лесу
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Каронин-Петропавловский - В лесу краткое содержание
КАРОНИН, С., псевдоним, настоящее имя и фамилия Петропавловский Николай Елпидифорович, известен как Н. Е. Каронин-Петропавловский — прозаик. Родился в семье священника, первые годы жизни провел в деревне. В 1866 г. закончил духовное училище и поступил в Самарскую семинарию. В 1871 г. К. был лишен казенного содержания за непочтительное отношение к начальству и осенью подал заявление о выходе из семинарии. Он стал усердно готовиться к поступлению в классическую гимназию и осенью 1872 г. успешно выдержал экзамен в 6-й класс. Однако учеба в гимназии разочаровала К., он стал пропускать уроки и был отчислен. Увлекшись идеями революционного народничества, летом 1874 г. К. принял участие в «хождении в народ». В августе 1874 г. был арестован по «делу 193-х о революционной пропаганде в империи» и помещен в саратовскую тюрьму. В декабре этого же года его перемещают в Петропавловскую крепость в Петербурге. В каземате К. настойчиво занимается самообразованием. После освобождения (1878) К. живет в Петербурге, перебиваясь случайными заработками. Он продолжает революционную деятельность, за что в феврале 1879 г. вновь был заточен в Петропавловскую крепость.
Точных сведений о начале литературной деятельности К. нет. Первые публикации — рассказ «Безгласный» под псевдонимом С. Каронин (Отечественные записки.- 1879.- № 12) и повесть «Подрезанные крылья» (Слово.- 1880.- № 4–6).
В 1889 г. К. переехал на местожительство в Саратов, где и умер после тяжелой болезни (туберкулез горла). Его похороны превратились в массовую демонстрацию.
В лесу - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Я поѣхалъ.
Лошадь у мужика оказалась добрая — телѣга не особенно высоко подпрыгивала, а брошенная въ нее охапка сѣна предохраняла меня отъ увѣчья. Чтобы скоротать время, я старался разговориться съ мужикомъ, сидѣвшимъ бокомъ ко мнѣ, но, къ моему удивленію, онъ неохотно отвѣчалъ мнѣ. Это было тѣмъ удивительнѣе, что онъ казался мнѣ смирнымъ, добродушнымъ человѣкомъ. Между тѣмъ, на мои вопросы онъ отвѣчалъ безсвязно, не то чѣмъ-то напуганный, него раздраженный, а иногда вовсе не отвѣчалъ, отворачивая отъ меня свое лицо, причемъ некстати надвигалъ шапку до ушей. Не отвѣчая мнѣ, онъ въ то же время усиленно билъ кнутомъ лошадь, которая послѣ каждаго взмаха бросалась въ сторону, причемъ я болтался въ телѣгѣ, какъ полѣно. Въ ту пору я не обратилъ вниманія на странное поведеніе ямщика; потерявъ всякую надежду разговориться съ нимъ, я не старался объяснить себѣ, почему онъ находится въ такомъ смятеніи.
Отъ нечего-дѣлать я сталъ осматривать окрестности. Мы ѣхали сначала по сосновому, хорошо сохранившемуся лѣсу; безпечная рука человѣка здѣсь еще не коснулась могучихъ великановъ; по обѣимъ сторонамъ дороги высокою стѣной возвышались столѣтнія сосны, образуя надъ нами густую крышу изъ сплетающихся хвоевъ. Мы ѣхали въ тѣни, только изрѣдка, сквозь зеленую крышу, проскользалъ лучъ солнца, еще болѣе оттѣняя полумракъ. Стукъ колесъ, громыханье телѣги звучнымъ эхомъ отдавались въ лѣсу.
Я люблю лѣсъ. Онъ живетъ въ моихъ глазахъ. Стоитъ-ли онъ неподвижно въ застывшемъ воздухѣ, когда каждая вѣтка дремлетъ, тихо играя листвой, или шумитъ онъ подъ напоромъ вѣтра, я всегда слышу его дыханіе. Меня радовало, когда я встрѣчалъ цѣлое поселеніе молодыхъ и здоровыхъ деревъ, а когда при мнѣ рубили живой стволъ и онъ, какъ бы въ смертельномъ испугѣ, дрожалъ отъ верха до низа своимъ крѣпкимъ тѣломъ и, подрубленный въ своемъ основаніи, тяжело падалъ съ трескомъ и скрипомъ, — въ этихъ звукахъ мнѣ слышался стонъ погибающаго существа и послѣдній вздохъ умирающаго. Часто, ломая невзначай молодое деревцо, я отъ всего сердца тужилъ объ этомъ, какъ будто я погубилъ начинающуюся жизнь ребенка. Мнѣ жаль было сломать вѣтку какого-нибудь дерева, и безъ боли я не могъ видѣть, какъ мальчишки весной сверлятъ отверстія въ деревьяхъ, и оттуда медленно течетъ бѣлая кровь. Въ дѣтствѣ я велъ длинные монологи съ кустами бузины, ссорился съ бояркой, которая часто злобно колола меня проклятыми иглами, и подолгу наблюдалъ осину, слѣдя за трепетомъ ея листьевъ; въ моихъ глазахъ это были живыя существа, и я велъ себя съ ними такъ, какъ будто они надѣлены были разумомъ. Въ юношествѣ я забылъ эти дѣтскія грезы, но теперь, въ зрѣломъ возрастѣ, по призванію выбравъ карьеру лѣсничаго, я неравнодушно относился къ обязанностямъ защитника своихъ любимцевъ.
Скоро живыя стѣны сосенъ раздвинулись, и картина вдругъ измѣнилась. Мѣстность была дикая. Глубокіе овраги и рытвины, безпорядочныя кучи поваленныхъ вѣтромъ и топоромъ деревьевъ, длинные ряды уложенныхъ въ сажени дровъ, ворохъ брошеннаго хвороста, — все показывало, что еще недавно здѣсь былъ дремучій лѣсъ. Я съ негодованіемъ оглядывался по сторонамъ. Мѣсто для меня было незнакомое. Дорога почти пропала. Телѣга то и дѣло подпрыгивала, наѣзжая на пни и гніющіе стволы, по лицу меня начали хлестать спутанныя вѣтви кустарниковъ. Мнѣ стало что-то не до себѣ…
— Куда ты завезъ меня? — спросилъ я извощика.
Но не успѣлъ я выслушать отъ него отвѣта, какъ изъ-за ближайшаго куста вышелъ какой-то мужикъ съ топоромъ въ рукѣ. Обмѣнявшись съ моимъ возницей привѣтствіемъ, онъ преспокойно прыгнулъ на передокъ телѣги, сѣлъ на ея край, свѣсилъ ноги, а топоръ положилъ на колѣни къ себѣ. Моментально у меня явилось подозрѣніе, но я сохранилъ наружное спокойствіе.
— Что это значитъ? Кто ты и зачѣмъ ты влѣзъ ко мнѣ? — спросилъ я.
— Больно ужь ты, господинъ, сердитъ, какъ погляжу я, — возразилъ мнѣ мужикъ насмѣшливо, и холодный взглядъ его остановился недружелюбно на мнѣ.
Предчувствія не обманули меня. Я приготовился къ самому худшему. Но все-таки еще разъ попытался провѣрить себя.
— Зачѣмъ же ты сѣлъ безъ спросу? Нанимая этого крестьянина, я не зналъ, что у меня въ лѣсу найдутся попутчики!
— Ничего, доѣдемъ, — грубо прервалъ меня крестьянинъ. — Ступай, Петровичъ, — обратился онъ съ приказомъ къ моему кучеру, а на меня бросилъ насмѣшливый взглядъ.
Я кусалъ губы. Но мнѣ оставалось только замолчать. Я обдумывалъ свое положеніе. Нечего было и думать предупредить нападеніе силой, револьверъ мой лежалъ глубоко въ боковомъ карманѣ, и прежде чѣмъ я успѣю выхватять его и развязать, — онъ былъ завязанъ шнуромъ, — мужикъ ударомъ кулака вышибетъ его у меня, а затѣмъ начнетъ тузить… Я и теперь не вѣрилъ, что покушаются убить меня, хотя было очевидно, что-я попалъ въ ловушку. Всего вѣрнѣе, у моихъ крестьянъ было въ намѣреніи «поучить» меня; это, конечно, плохое утѣшеніе, потому что поучить на деревенскомъ языкѣ значитъ перебить нѣсколько реберъ, переломить позвоночный столбъ, превратить голову въ сплошной пузырь, — вообще, что-нибудь въ этомъ родѣ. Но у меня было время…
Мы наблюдали другъ за другомъ. Непрошенный попутчикъ посматривалъ на меня искоса; я глядѣлъ на него въ упоръ. Наружность его не обѣщала мнѣ ничего хорошаго: на широкомъ щетинистомъ лицѣ его отражалось что-то жестокое и злое; изъ-подъ густыхъ бровей его глядѣли сѣрые, холодные глаза. Это былъ типъ сибирскаго мужика, соединяющаго въ себѣ постоянное добродушіе съ крайнею подчасъ жестокостью. Мнѣ дѣлалось жутко подъ косымъ взглядомъ этого человѣка, но я, не сводя глазъ, наблюдалъ за нимъ и обдумывалъ способъ сдѣлать противника безвреднымъ. Я говорю «противника». Дѣло въ томъ, что крестьянинъ, мой возница, былъ самъ по себѣ не опасенъ, перепуганный предстоящимъ дѣломъ. Онъ боялся повернуть ко мнѣ свое лицо, боялся взглянуть на меня и, видимо, мучился страхомъ; должно быть, онъ принялъ участіе въ дѣлѣ противъ воли и теперь былъ самъ не свой. Безпокойно ёрзая на своемъ сидѣньи, онъ безъ нужды прокашливался, тянулъ шапку глубже на уши и немилосердно дергалъ лошадь.
Лошадь то и дѣло бросалась въ сторону, телѣга подпрыгивала, кусты били меня по лицу, хотя ѣхали мы шагомъ, благодаря отсутствію дороги. Я переживалъ сквернѣйшія минуты въ своей жизни. Страхъ сжималъ мнѣ сердце, но всего болѣе угнетала меня мысль, что хотятъ меня убить безъ всякой съ моей стороны вины. Что мнѣ оставалось дѣлать? Я продолжалъ упорно слѣдить за всѣми движеніями мужиковъ и ломалъ голову, какъ мнѣ вырваться изъ ихъ рукъ.
Вдругъ мы подъѣхали къ крутому спуску, и лошадь почти остановилась. Мѣсто было совсѣмъ дикое и глухое. Справа лежалъ глубокій обрывъ, на днѣ котораго протекала маленькая рѣчушка; слѣва была непроницаемая заросль изъ боярышника, а впереди крутой спускъ велъ въ какую-то темную яму. Проклятое мѣсто какъ бы назначено было для темныхъ дѣлъ; мы были, по крайней мѣрѣ, на пятнадцать верстъ отъ жилыхъ мѣстъ. Для мужика ничего не стоило схватить меня и бросить въ обрывъ…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: