Лев Толстой - ПСС. Том 05. Произведения, 1856-1859 гг.

(Посвящается Варинькѣ.)

— Что это въ самомъ д ѣл ѣмы совс ѣмъ забыли д ѣтей, — сказала мать посл ѣоб ѣда. — Вотъ и праздники прошли, а мы ни разу не свозили ихъ въ театръ. — Принесите афишу — н ѣтъ ли нынче чего-нибудь хорошенького для нихъ. —

Варинька, Николинька и Лизанька играли въ это время въ сирену, они вс ѣтри сид ѣли на одномъ кресл ѣ: подъ водой ѣхали на лодк ѣкъ фе ѣ; и ихъ было въ игр ѣбудто-бы 6 челов ѣкъ: мать, отецъ, Евгеній, [179] В подлиннике: отецъ — Евгеній. Этіенъ, Саша и Милашка. Лизанька была Милашка и сейчасъ сбиралась быть феей, чтобы принимать гостей; но вм ѣст ѣслушала, что говорили большіе.

— Варинька! въ театръ, насъ… — сказала она и опять принялась за свое д ѣло: дуть и махать руками, что значило, что они ѣдутъ подъ водой.

— Мамаша? — спросилъ Николинька.

— Да, — сказала Варинька.

И игра пошла плохо, очень долго не до ѣзжали до феи, д ѣти все слушали, какъ мамаша сов ѣщалась съ дядей, куда ѣхать? Въ циркъ, или въ Большой театръ, въ «Наяду и Рыбакъ». —

— Идите од ѣвайтесь! — сказала мамаша.

Сирена вдругъ разстроилась, ни лодки, ни воды, ни милашки, ничего больше не было. —

— Мы, мамаша? — спросила старшая, Варинька, хотя и знала, что од ѣваться сказано имъ.

Николинька и Лизанька, молча глядя на мамашу, ожидали подтвержденья.

— Идите, идите скор ѣй наверхъ!

И топая ногами, съ пискомъ и крикомъ, толкая другъ друга, полет ѣли д ѣти.

Черезъ полчаса они потихоньку, боясь запачкать и смять платья, ленты и рубашки, съ умытыми лицами и руками сошли въ гостиную. Они вс ѣбыли славныя д ѣти, особенно д ѣвочки въ кисейныхъ платьяхъ съ розовыми лентами, а мальчикъ въ канаусовой сизой [?] рубашк ѣсъ золотымъ поясомъ, котораго ему самому очень мало было видно.

— Неужели я такая же хорошенькая, какъ и Лизанька? — думала Варинька и, чтобы ув ѣриться въ этомъ, прошлась, шаркая, мимо зеркала [180] Можно прочесть и: зеркалъ и какъ будто мимоходомъ заглянула на себя подъ столъ въ зеркало. Въ зеркал ѣбокомъ стояла хорошенькая д ѣвочка.

— Лизанька! посмотри, у тебя коки все не пригладились, — сказала она, и Лизанька подошла и посмотр ѣла на себя.

Коковъ не было видно. Это только подшучивала Варинька. Николинька тоже подошелъ и посмотр ѣлъ на свой золотой поясъ:

— Ну точно сабля у дядиньк ѣ, прелесть! —

Но вдругъ няня, стоявшая за дверью съ муфтами, вошла въ комнату и отвела Лизаньку.

— Опять измялись! — сказала она, обдергивая ей юбку. — Нельзя васъ брать!

Но Лизанька знала, что это только шутки.

— Allez prendre vos precautions avant de partir, [181] [Идите, приготовьтесь передъ отъездом,] — сказала гувернантка въ красныхъ лентахъ и шумящемъ шолковомъ плать ѣ, входя въ комнату.

— Прекотьоны, прекотьоны! — закричали д ѣти, и сначала поб ѣжала Лизанька.

— Мн ѣне нужно, — гордо сказалъ Николинька.

— И мн ѣтоже, — сказала Варинька.

— Какія кхинолины! — сказала Варинька. [182] Четыре последние слова вписаны над строкой и ошибочно введены в следующую фразу, после слова: Бисутушка, — Какая красавица Бисутушка! — говорили д ѣти, прыгая вокругъ М-llе Bissaut, которая тоже посмотр ѣлась въ зеркало, чтобы узнать, точно не сд ѣлалась ли она красавица.

Мамаша долго од ѣвалась, такъ что д ѣти сыграли еще одну игру въ доктора и измяли вс ѣплатья и взъерошились. Ихъ побранили, сказали, что нельзя ихъ од ѣвать хорошо, что ихъ надо оставить; но они знали, что ихъ непрем ѣнно возьмутъ, и старались сд ѣлать кислыя рожи, но въ душ ѣимъ было весело. Наконецъ, посадили вс ѣхъ въ карету. Михайла такъ и подкидывалъ ихъ о пороги, какъ мячики; а старушка няня, безъ платка и въ одномъ плать ѣстоявшая на крыльц ѣна мороз ѣ, все говорила, что у Лизаньки шляпка сбилась, а что Варинька хоть ручки бы спрятала. Николинька — тотъ кавалеръ молодецъ, ему ничего не нужно.

Когда прі ѣхали въ театръ и пошли по коридору, и незнакомые люди стали ходить взадъ и впередъ прямо на нихъ, и какъ стала мамаша спрашивать, куда идти, и Михайло не зналъ, то д ѣти, по правд ѣсказать, испугались сильно, хотя и не признавались въ этомъ. Лизанька даже думала, что все кончено, что заблудились, что собьютъ съ ногъ, уведутъ куда-нибудь, и что вотъ-те и театръ будетъ. Она даже задыхалась отъ страху и, еще бы немножко, заплакала-бы. Я знаю, что она не признается въ этомъ, но было д ѣло. Зато какъ нашли ложу, и челов ѣкъ какой-то съ золотыми галунами потребовалъ билетъ у мамаши, несмотря на то, что она мамаша, и отворилъ дверь, удивительно хорошо стало, даже немножко страшно. Музыка играетъ, св ѣтло, золотыя св ѣчи большія и люди, люди, люди! Головы, головы, головы! Наверху, внизу, везд ѣлюди. Точно настоящіе.

Мамаша пустила впередъ д ѣтей, а сама с ѣла сзади. Тутъ д ѣти стали осматриваться. Люди напротивъ, кругомъ и внизу точно были настоящіе, они шевелились, были даже д ѣти, и д ѣти такіе же настоящіе, какъ и они сами. Особенно рядомъ съ ними черезъ загородку сид ѣли мальчикъ и д ѣвочка, такіе хорошенькіе, точно волшебные. Д ѣвочка въ пукляхъ до открытыхъ плечиковъ, а сама не старше Вариньки, а мальчикъ тоже съ длинными курчавыми волосами, въ бархатной поддевк ѣсъ золотыми пуговками и такой хорошенькой, лучше Ѳеди и Стивы, даже лучше Раевскаго, ну точно волшебный мальчикъ. —

Волшебный мальчикъ и д ѣвочка смотр ѣли на д ѣтей, которые пришли, и д ѣти смотр ѣли на нихъ и шептались между собой.

— Смотрите же сюда, д ѣти, вотъ гд ѣсцена, — сказала мамаша, указывая внизъ въ одну сторону. Д ѣти посмотр ѣли туда, и имъ не понравилось. Тамъ сид ѣли музыканты, вс ѣчерные, съ скрипками и съ трубами, а повыше были нехорошіе простые доски, какъ въ дом ѣвъ деревн ѣполъ, и на полу ходили люди въ рубашкахъ и красныхъ колпакахъ и махали руками. А одна д ѣвочка безъ панталонъ въ коротенькой юбочк ѣстояла на самомъ кончик ѣноска, а другую ногу выше головы подняла кверху. Это было нехорошо, и д ѣтямъ стало жалко этой д ѣвочки.

— Который театръ, мамаша? — спросилъ Николинька.

— Этотъ самый, — отв ѣчала мамаша, въ трубку глядя на д ѣвочку и указывая на нее.

Д ѣти стали смотр ѣть туда; д ѣвочка прыгала, верт ѣлась, и другія прыгали и танцовали съ ней, и ничего не было см ѣшнаго. Правда, сзади д ѣвочки было сд ѣлано точно море и м ѣсяцъ, это было хорошо.

— Неужели это настоящія д ѣвочки? — спросила Лизанька, которой было страшно отчего-то и хот ѣлось плакать.

— Разум ѣется, настоящiя! — отв ѣчала Варинька, — посмотри, какъ она ходитъ; какъ туда зайдетъ за эти перегородки, очень видно, что настоящія.

Лизанька обид ѣлась.

— Которыя съ нами рядомъ сидятъ, я вижу, что настоящія, a т ѣ— я не знаю.

Но и Вариньк ѣбыло весел ѣй смотр ѣть на ложи и на люстру и особенно на сос ѣдку д ѣвочку и мальчика, ч ѣмъ на самый театръ. Маленькіе сос ѣди тоже смотр ѣли на нихъ, a старшіе все заставляли смотр ѣть на танцовщицъ. Было см ѣшно только, когда вдругъ вс ѣначинали бить въ ладоши, да еще передъ самымъ концомъ было хорошо и см ѣшно, когда на сцену пришло много людей съ алебардами, стали бить другъ друга, сд ѣлался пожаръ, и одинъ провалился, только жалко — тутъ-то и закрылась занав ѣсъ. —