Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 2

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 2 - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Русская классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Преступление и наказание, Часть 2
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Русская классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3.67/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 2 краткое содержание

Преступление и наказание, Часть 2 - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Преступление и наказание» – гениальный роман, главные темы которого: преступление и наказание, жертвенность и любовь, свобода и гордость человека – обрамлены почти детективным сюжетом.

Многократно экранизированный и не раз поставленный на сцене, он и по сей день читается на одном дыхании.

Преступление и наказание, Часть 2 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Преступление и наказание, Часть 2 - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

The little girl was still trembling; but the boy, kneeling on his little bare knees, lifted his hand rhythmically, crossing himself with precision and bowed down, touching the floor with his forehead, which seemed to afford him especial satisfaction.	Девочка только дрожала; мальчик же, стоя на голых коленочках, размеренно подымал ручонку, крестился полным крестом и кланялся в землю, стукаясь лбом, что, по-видимому, доставляло ему особенное удовольствие.
Katerina Ivanovna bit her lips and held back her tears; she prayed, too, now and then pulling straight the boy's shirt, and managed to cover the girl's bare shoulders with a kerchief, which she took from the chest without rising from her knees or ceasing to pray.	Катерина Ивановна закусывала губы и сдерживала слезы; она тоже молилась, изредка оправляя рубашечку на ребенке и успев набросить на слишком обнаженные плечи девочки косынку, которую достала с комода, не вставая с колен и молясь.
Meanwhile the door from the inner rooms was opened inquisitively again.	Между тем двери из внутренних комнат стали опять отворяться любопытными.
In the passage the crowd of spectators from all the flats on the staircase grew denser and denser, but they did not venture beyond the threshold.	В сенях же все плотнее и плотнее стеснялись зрители, жильцы со всей лестницы, не переступая, впрочем, за порог комнаты.
A single candle-end lighted up the scene.	Один только огарок освещал всю сцену.
At that moment Polenka forced her way through the crowd at the door.	В эту минуту из сеней, сквозь толпу, быстро протеснилась Поленька, бегавшая за сестрой.
She came in panting from running so fast, took off her kerchief, looked for her mother, went up to her and said,	Она вошла, едва переводя дух от скорого бега, сняла с себя платок, отыскала глазами мать, подошла к ней и сказала:
"She's coming, I met her in the street."	"Идет! на улице встретила!"
Her mother made her kneel beside her.	Мать пригнула ее на колени и поставила подле себя.
Timidly and noiselessly a young girl made her way through the crowd, and strange was her appearance in that room, in the midst of want, rags, death and despair.	Из толпы, неслышно и робко, протеснилась девушка, и странно было ее внезапное появление в этой комнате, среди нищеты, лохмотьев, смерти и отчаяния.
She, too, was in rags, her attire was all of the cheapest, but decked out in gutter finery of a special stamp, unmistakably betraying its shameful purpose.	Она была тоже в лохмотьях; наряд ее был грошовый, но разукрашенный по-уличному, под вкус и правила, сложившиеся в своем особом мире, с ярко и позорно выдающеюся целью.
Sonia stopped short in the doorway and looked about her bewildered, unconscious of everything. She forgot her fourth-hand, gaudy silk dress, so unseemly here with its ridiculous long train, and her immense crinoline that filled up the whole doorway, and her light-coloured shoes, and the parasol she brought with her, though it was no use at night, and the absurd round straw hat with its flaring flame-coloured feather.	Соня остановилась в сенях у самого порога, но не переходила за порог и глядела как потерянная, не сознавая, казалось, ничего, забыв и о своем перекупленном из четвертых рук, шелковом, неприличном здесь, цветном платье с длиннейшим и смешным хвостом, и необъятном кринолине, загородившем всю дверь, и о светлых ботинках, и об омбрельке, ненужной ночью, но которую она взяла с собой, и о смешной соломенной круглой шляпке с ярким огненного цвета пером.
Under this rakishly-tilted hat was a pale, frightened little face with lips parted and eyes staring in terror.	Из-под этой надетой мальчишески набекрень шляпки выглядывало худое, бледное и испуганное личико с раскрытым ртом и с неподвижными от ужаса глазами.

Sonia was a small thin girl of eighteen with fair hair, rather pretty, with wonderful blue eyes.	Соня была малого роста, лет восемнадцати, худенькая, но довольно хорошенькая блондинка, с замечательными голубыми глазами.
She looked intently at the bed and the priest; she too was out of breath with running.	Она пристально смотрела на постель, на священника; она тоже задыхалась от скорой ходьбы.
At last whispers, some words in the crowd probably, reached her.	Наконец шушуканье, некоторые слова в толпе, вероятно, до нее долетели.
She looked down and took a step forward into the room, still keeping close to the door.	Она потупилась, переступила шаг через порог и стала в комнате, но опять-таки в самых дверях.
The service was over.	Исповедь и причащение кончились.
Katerina Ivanovna went up to her husband again.	Катерина Ивановна снова подошла к постели мужа.
The priest stepped back and turned to say a few words of admonition and consolation to Katerina Ivanovna on leaving.	Священник отступил и, уходя, обратился было сказать два слова в напутствие и утешение Катерине Ивановне.
"What am I to do with these?" she interrupted sharply and irritably, pointing to the little ones.	- А куда я этих-то дену? - резко и раздражительно перебила она, указывая на малюток.
"God is merciful; look to the Most High for succour," the priest began.	- Бог милостив; надейтесь на помощь всевышнего,- начал было священник.
"Ach!	- Э-эх!
He is merciful, but not to us."	Милостив, да не до нас!
"That's a sin, a sin, madam," observed the priest, shaking his head.	- Это грех, грех, сударыня, - заметил священник, качая головой.
"And isn't that a sin?" cried Katerina Ivanovna, pointing to the dying man.	- А это не грех? - крикнула Катерина Ивановна, показывая на умирающего.
"Perhaps those who have involuntarily caused the accident will agree to compensate you, at least for the loss of his earnings."	- Быть может, те, которые были невольною причиной, согласятся вознаградить вас, хоть бы в потере доходов...
"You don't understand!" cried Katerina Ivanovna angrily waving her hand.	- Не понимаете вы меня! - раздражительно крикнула Катерина Ивановна, махнув рукой.
"And why should they compensate me?	- Да и за что вознаграждать-то?
Why, he was drunk and threw himself under the horses!	Ведь он сам, пьяный, под лошадей полез!
What earnings?	Каких доходов?
He brought us in nothing but misery.	От него не доходы, а только мука была.
He drank everything away, the drunkard!	Ведь он, пьяница, все пропивал.
He robbed us to get drink, he wasted their lives and mine for drink!	Нас обкрадывал да в кабак носил, ихнюю да мою жизнь в кабаке извел!
And thank God he's dying!	И слава богу, что помирает!
One less to keep!"	Убытку меньше!

"You must forgive in the hour of death, that's a sin, madam, such feelings are a great sin."	- Простить бы надо в предсмертный час, а это грех, сударыня, таковые чувства большой грех!
Katerina Ivanovna was busy with the dying man; she was giving him water, wiping the blood and sweat from his head, setting his pillow straight, and had only turned now and then for a moment to address the priest.	Катерина Ивановна суетилась около больного, она подавала ему пить, обтирала пот и кровь с головы, оправляла подушки и разговаривала с священником, изредка успевая оборотиться к нему между делом.
Now she flew at him almost in a frenzy.	Теперь же она вдруг набросилась на него почти в исступлении.
"Ah, father!	- Эх, батюшка!
That's words and only words!	Слова да слова одни!
Forgive!	Простить!
If he'd not been run over, he'd have come home to-day drunk and his only shirt dirty and in rags and he'd have fallen asleep like a log, and I should have been sousing and rinsing till daybreak, washing his rags and the children's and then drying them by the window and as soon as it was daylight I should have been darning them.	Вот он пришел бы сегодня пьяный, как бы не раздавили-то, рубашка-то на нем одна, вся заношенная, да в лохмотьях, так он бы завалился дрыхнуть, а я бы до рассвета в воде полоскалась, обноски бы его да детские мыла, да потом высушила бы за окном, да тут же, как рассветет, и штопать бы села, - вот моя и ночь!..
That's how I spend my nights!...	Так чего уж тут про прощение говорить!
What's the use of talking of forgiveness!	И то простила!
I have forgiven as it is!"	Глубокий, страшный кашель прервал ее слова.
A terrible hollow cough interrupted her words. She put her handkerchief to her lips and showed it to the priest, pressing her other hand to her aching chest.	Оно отхаркнулась в платок и сунула его напоказ священнику, с болью придерживая другою рукой грудь.
The handkerchief was covered with blood.	Платок был весь в крови...
The priest bowed his head and said nothing.	Священник поник головой и не сказал ничего.
Marmeladov was in the last agony; he did not take his eyes off the face of Katerina Ivanovna, who was bending over him again.	Мармеладов был в последней агонии; он не отводил своих глаз от лица Катерины Ивановны, склонившейся снова над ним.
He kept trying to say something to her; he began moving his tongue with difficulty and articulating indistinctly, but Katerina Ivanovna, understanding that he wanted to ask her forgiveness, called peremptorily to him:	Ему все хотелось что-то ей сказать; он было и начал, с усилием шевеля языком и неясно выговаривая слова, но Катерина Ивановна, понявшая, что он хочет просить у ней прощения, тотчас же повелительно крикнула на него:
"Be silent!	- Молчи-и-и!
No need!	Не надо!..
I know what you want to say!"	Знаю, что хочешь сказать!..
And the sick man was silent, but at the same instant his wandering eyes strayed to the doorway and he saw Sonia.	- И больной умолк; но в ту же минуту блуждающий взгляд его упал на дверь, и он увидал Соню...
Till then he had not noticed her: she was standing in the shadow in a corner.	До сих пор он не замечал ее: она стояла в углу и в тени.
"Who's that?	- Кто это?