Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 3

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 3 - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Русская классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Преступление и наказание, Часть 3
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Русская классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.33/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 3 краткое содержание

Преступление и наказание, Часть 3 - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Преступление и наказание» – гениальный роман, главные темы которого: преступление и наказание, жертвенность и любовь, свобода и гордость человека – обрамлены почти детективным сюжетом.

Многократно экранизированный и не раз поставленный на сцене, он и по сей день читается на одном дыхании.

Преступление и наказание, Часть 3 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Преступление и наказание, Часть 3 - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

One sudden irrelevant idea almost made him laugh.	Одна внезапная посторонняя мысль вдруг почти рассмешила его:
Napoleon, the pyramids, Waterloo, and a wretched skinny old woman, a pawnbroker with a red trunk under her bed--it's a nice hash for Porfiry Petrovitch to digest!	"Наполеон, пирамиды, Ватерлоо - и тощая гаденькая регистраторша, старушонка, процентщица, с красною укладкою под кроватью, - ну каково это переварить хоть бы Порфирию Петровичу!..
How can they digest it!	Где ж им переварить!..
It's too inartistic. "A Napoleon creep under an old woman's bed!	Эстетика помешает: "полезет ли, дескать, Наполеон под кровать к старушонке"!
Ugh, how loathsome!"	Эх, дрянь!.."
At moments he felt he was raving. He sank into a state of feverish excitement.	Минутами он чувствовал, что как бы бредит: он впадал в лихорадочно-восторженное настроение.
"The old woman is of no consequence," he thought, hotly and incoherently.	"Старушонка вздор! - думал он горячо и порывисто, - старуха, пожалуй что, и ошибка, не в ней и дело!
"The old woman was a mistake perhaps, but she is not what matters! The old woman was only an illness....	Старуха была только болезнь... я переступить поскорее хотел... я не человека убил, я принцип убил!
I was in a hurry to overstep.... I didn't kill a human being, but a principle! I killed the principle, but I didn't overstep, I stopped on this side....	Принцип-то я и убил, а переступить-то не переступил, на этой стороне остался...
I was only capable of killing.	Только и сумел, что убить.
And it seems I wasn't even capable of that...	Да и того не сумел, оказывается...
Principle?	Принцип?
Why was that fool Razumihin abusing the socialists?	За что давеча дурачок Разумихин социалистов бранил?
They are industrious, commercial people; 'the happiness of all' is their case.	Трудолюбивый народ и торговый; "общим счастием" занимаются...
No, life is only given to me once and I shall never have it again; I don't want to wait for 'the happiness of all.'	Нет, мне жизнь однажды дается, и никогда ее больше не будет: я не хочу дожидаться "всеобщего счастья".
I want to live myself, or else better not live at all.	Я и сам хочу жить, а то лучше уж и не жить.
I simply couldn't pass by my mother starving, keeping my rouble in my pocket while I waited for the 'happiness of all.'	Что ж? Я только не захотел проходить мимо голодной матери, зажимая в кармане свой рубль, в ожидании "всеобщего счастия".
I am putting my little brick into the happiness of all and so my heart is at peace.	"Несу, дескать, кирпичик на всеобщее счастие и оттого ощущаю спокойствие сердца".
Ha-ha!	Ха-ха!
Why have you let me slip?	Зачем же вы меня-то пропустили?
I only live once, I too want....	Я ведь всего однажды живу, я ведь тоже хочу...

Ech, I am an aesthetic louse and nothing more," he added suddenly, laughing like a madman.	Эх, эстетическая я вошь, и больше ничего, -прибавил он вдруг рассмеявшись, как помешанный.
"Yes, I am certainly a louse," he went on, clutching at the idea, gloating over it and playing with it with vindictive pleasure. "In the first place, because I can reason that I am one, and secondly, because for a month past I have been troubling benevolent Providence, calling it to witness that not for my own fleshly lusts did I undertake it, but with a grand and noble object--ha-ha!	- Да, я действительно вошь, - продолжал он, с злорадством прилепившись к мысли, роясь в ней, играя и потешаясь ею, - и уж по тому одному, что, во-первых, теперь рассуждаю про то, что я вошь; потому, во-вторых, что целый месяц всеблагое провидение беспокоил, призывая в свидетели, что не для своей, дескать, плоти и похоти предпринимаю, а имею в виду великолепную и приятную цель, - ха-ха!
Thirdly, because I aimed at carrying it out as justly as possible, weighing, measuring and calculating. Of all the lice I picked out the most useless one and proposed to take from her only as much as I needed for the first step, no more nor less (so the rest would have gone to a monastery, according to her will, ha-ha!).	Потому, в-третьих, что возможную справедливость положил наблюдать в исполнении, вес и меру, и арифметику: из всех вшей выбрал самую наибесполезнейшую и, убив ее, положил взять у ней ровно столько, сколько мне надо для первого шага, и ни больше ни меньше (а остальное, стало быть, так и пошло бы на монастырь, по духовному завещанию -ха-ха!)...
And what shows that I am utterly a louse," he added, grinding his teeth, "is that I am perhaps viler and more loathsome than the louse I killed, and _I felt beforehand_ that I should tell myself so _after_ killing her.	Потому, потому я окончательно вошь, -прибавил он, скрежеща зубами, - потому что сам-то я, может быть, еще сквернее и гаже, чем убитая вошь, и заранее предчувствовал, что скажу себе это уже после того, как убью!
Can anything be compared with the horror of that?	Да разве с этаким ужасом что-нибудь может сравниться!
The vulgarity!	О, пошлость!
The abjectness!	О, подлость!..
I understand the 'prophet' with his sabre, on his steed: Allah commands and 'trembling' creation must obey!	О, как я понимаю "пророка" , с саблей, на коне. Велит Аллах, и повинуйся "дрожащая тварь"!
The 'prophet' is right, he is right when he sets a battery across the street and blows up the innocent and the guilty without deigning to explain!	Прав, прав "пророк", когда ставит где-нибудь поперек улицы хор-р-рошую батарею и дует в правого и виноватого, не удостоивая даже и объясниться!
It's for you to obey, trembling creation, and not _to have desires_, for that's not for you!...	Повинуйся, дрожащая тварь, и - не желай, потому - не твое это дело!..
I shall never, never forgive the old woman!"	О, ни за что, ни за что не прощу старушонке!"
His hair was soaked with sweat, his quivering lips were parched, his eyes were fixed on the ceiling.	Волосы его были смочены потом, вздрагивавшие губы запеклись, неподвижный взгляд был устремлен в потолок.
"Mother, sister--how I loved them!	"Мать, сестра, как любил я их!
Why do I hate them now?	Отчего теперь я их ненавижу?
Yes, I hate them, I feel a physical hatred for them, I can't bear them near me....	Да, я их ненавижу, физически ненавижу, подле себя не могу выносить...
I went up to my mother and kissed her, I remember....	Давеча я подошел и поцеловал мать, я помню...

To embrace her and think if she only knew... shall I tell her then?	Обнимать и думать, что если б она узнала, то... разве сказать ей тогда?
That's just what I might do.... _She_ must be the same as I am," he added, straining himself to think, as it were struggling with delirium.	От меня это станется... Гм! она должна быть такая же, как и я, - прибавил он, думая с усилием, как будто борясь с охватывавшим его бредом.
"Ah, how I hate the old woman now!	- О, как я ненавижу теперь старушонку!
I feel I should kill her again if she came to life!	Кажется, бы другой раз убил, если б очнулась!
Poor Lizaveta!	Бедная Лизавета!
Why did she come in?...	Зачем она тут подвернулась!..
It's strange though, why is it I scarcely ever think of her, as though I hadn't killed her?	Странно, однако ж, почему я об ней почти и не думаю, точно и не убивал?..
Lizaveta!	Лизавета!
Sonia!	Соня!
Poor gentle things, with gentle eyes....	Бедные, кроткие, с глазами кроткими...
Dear women!	Милые!..
Why don't they weep?	Зачем они не плачут?
Why don't they moan?	Зачем они не стонут?..
They give up everything... their eyes are soft and gentle....	Они все отдают... глядят кротко и тихо...
Sonia, Sonia!	Соня, Соня!
Gentle Sonia!"	Тихая Соня!.."
He lost consciousness; it seemed strange to him that he didn't remember how he got into the street.	Он забылся; странным показалось ему, что он не помнит, как мог он очутиться на улице.
It was late evening.	Был уже поздний вечер.
The twilight had fallen and the full moon was shining more and more brightly; but there was a peculiar breathlessness in the air.	Сумерки сгущались, полная луна светлела все ярче и ярче; но как-то особенно душно было в воздухе.
There were crowds of people in the street; workmen and business people were making their way home; other people had come out for a walk; there was a smell of mortar, dust and stagnant water.	Люди толпой шли по улицам; ремесленники и занятые люди расходились по домам, другие гуляли; пахло известью, пылью, стоячею водой.
Raskolnikov walked along, mournful and anxious; he was distinctly aware of having come out with a purpose, of having to do something in a hurry, but what it was he had forgotten.	Раскольников шел грустный и озабоченный: он очень хорошо помнил, что вышел из дому с каким-то намерением, что надо было что-то сделать и поспешить, но что именно - он позабыл.
Suddenly he stood still and saw a man standing on the other side of the street, beckoning to him.	Вдруг он остановился и увидел, что на другой стороне улицы, на тротуаре, стоит человек и машет ему рукой.