Борис Зайцев - Первый год

Степной живописно откинулся назад, заложив за спину левую руку. Учитель и его заставил изменить позу и правильно положить тетрадь.

Когда текст был записан, Виктор Петрович предложил ученикам, сидевшим за одной партой, поменяться тетрадями.

— Возьмите карандаш и проверьте друг у друга диктант. Найденную ошибку нужно не только исправить, но и объяснить.

Такой работой восьмиклассники, видно, еще никогда не занимались. С какой радостью они ухватились за нее! Каждому хотелось во что бы то ни стало найти у товарища ошибку, подчеркнуть ее, исправить и отметить на полях птичкой, как делают учителя. Иные даже ставили оценки, но Виктор Петрович это запретил.

Светлов, находя в Вадикином диктанте ошибки, каждый раз толкал товарища в бок. А Храмов просматривал Володину тетрадь, но, кажется, больше думал о своей, потому что с опаской косился на соседа.

После проверки начался разбор, гораздо более оживленный, чем всегда, и более полезный: он заставил ребят вспоминать множество правил, спорить, доказывать и опровергать.

— Приходько, читайте и разбирайте первое предложение, — сказал Виктор Петрович. — Остальным внимательно следить.

Девочка читала:

— «Как ни тяжелы раны, нанесенные Советской стране гитлеровскими людоедами, наш народ, руководимый Коммунистической партией, со сказочной быстротой восстанавливает разрушенные города и села, заводы и шахты, школы и жилые дома».

— Это сложноподчиненное предложение с придаточным уступительным, — продолжала ученица. — Придаточным уступительным называется такое придаточное, которое высказывает мысль, совершенно несовместимую с тем, что сообщается в главном предложении.

Обнаружив ошибку в формулировке, класс протестующе встрепенулся десятками поднятых рук.

Учитель вызвал Храмова, несмотря на то, что мальчик не выразил никакого желания отвечать.

— Приходько неправильно сказала, — заговорил Вадик, сосредоточенно глядя в потолок. — Придаточное уступительное предложение высказывает мысль, к а з а л о с ь б ы, н е с о в м е с т и м у ю с тем, что сообщается в главном предложении. А она сказала «с о в е р ш е н н о н е с о в м е с т и м у ю». Так нельзя сказать.

Хотя поправка была существенна и верна и хотя ее сделал слабый ученик, Виктор Петрович не удовлетворился ответом. Работая с детьми, Логов пришел к заключению: мало исправить ошибку, нужно добиться, чтобы она больше не повторялась, нужно выработать у школьников своего рода иммунитет к ней. Но как этого достигнуть? Размышляя над таким вопросом, Виктор Петрович сделал свое первое методическое открытие: «А вот как: необходимо возможно ярче, наглядней выставить ошибку, на интересном, запоминающемся примере показать, к чему она может привести».

Проверяя диктанты и сочинения, учитель заранее подбирал такие примеры, внося их в специальную тетрадь, и теперь на уроке решил использовать свой метод:

— Вот вы, Приходько, переставили в определении всего одно слово, заменили его другим, а как это нарушило не только грамматику, но и логику! В предложении не может быть несовместимых, противоположных мыслей, иначе получится абсурд. Я приведу вам такой пример. Хотя Ноздрев являлся мошенником и подлецом, он был прекрасным человеком…

К концу урока Виктор Петрович пояснил ученикам задание и собрал классные тетради, чтобы дома проверить их.

Вскоре прозвенел звонок. Но горячие споры продолжались и на перемене, пока общее внимание не привлек «Наш крокодил»:

— Говорит школьный радиоузел. Слушайте передачу «Наш крокодил» у микрофона».

Толпы ребят хлынули к репродукторам.

— Здравствуйте, дорогие друзья! Я только что получил несколько телеграмм и хочу прочитать их вам.

Сегодня ученик восьмого «В» Вадим Храмов получил две четверки: по алгебре и русскому языку.

Учащиеся шестого «Б» Петр Залесский и Сергей Ботин тоже получили четверку, но… одну на двоих.

Дружный смех прокатился по всему зданию.

— Браво, Вадька! — крикнул Светлов, хлопая по плечу товарища. — Еще и пятерки будешь получать.

А Ботин и Залесский, заранее чуя беду, куда-то скрылись. Но разве спрячешься от сотен детских глаз! Мальчиков нашли под сценой, в паутине и пыли, что заставило всех смеяться еще больше.

— По сообщению моего собственного корреспондента, — продолжал «Крокодил», — вчера после обеда комсомолка Галина Климко (девятый класс «А») заявила своей маме: «У меня нет времени возиться с твоей посудой! Я не на кухарку учусь. Сама убирай, если хочешь»… После этих слов ученица с деловым видом… легла спать. Как говорится, комментарии излишни!

— Фу, какое им дело, о чем я с матерью говорю! — презрительно сморщилась девятиклассница.

— А вот какое! — пояснил Геннадий Спицын. — На общем комсомольском собрании мы обсудим твое поведение в быту.

«Крокодил» между тем заканчивал:

— Ребята, ваши отзывы о передаче шлите нам по адресу: город Н., четвертая школа, почтовый ящик номер пять, пять, пять, четыре, четыре, поменьше троек и ни одной двойки. До свидания, дорогие друзья!

Алексей стоял возле двери класса и украдкой, через головы товарищей, поглядывал на Любу, которая вместе со всеми слушала радио. Девушка, чувствуя на себе его взгляд, краснела, сердилась и в то же время желала, чтобы он дольше так смотрел на нее.

А в сознании Степного нарастали неясные волнующие звуки. Вот они стали складываться в слова, в строки:

Раздался звонок, Алексей вздрогнул. В коридоре уже не было никого, только на лестнице слышались чьи-то приближающиеся шаги: видимо, это шел учитель. Степной поспешил в класс.

И снова один за другим шли уроки: химия сменялась физкультурой или тригонометрией; родной язык перекликался с иностранными; стены классов как будто раздвигались, и перед изумленными взорами детей проходили далекие времена, неведомые земли, великие люди.

За один день ученики узнавали иногда больше, чем открывало человечество за целый век.

Прозвенел последний звонок, и школьники с веселыми криками разбежались по домам.

Виктор Петрович занимался в школьной читальне. Он готовил материал для новой главы своей методической разработки. Часы пролегали незаметно.

Библиотекарша, пряча в кулак зевоту, исподлобья поглядывала на Виктора Петровича.

«Сколько можно сидеть! — досадовала девушка. — Забрал бы домой и копался хоть до утра…»

Наконец она не выдержала и стала запирать шкафы.

— Простите, Соня! — сказал учитель, посмотрев на часы. — Я не думал, что уже так поздно. Вы разрешите мне захватить некоторые книжки домой?