Борис Зайцев - Первый год

— О родителях скажите, — посоветовал Геннадий Максимович.

— Отец у него на шахте работает, а мать — дома.

В дверь класса постучали.

— Войдите, — сказал Белов.

На пороге появилась маленькая девочка.

— Геннадий Максимович, — сказала она, — Иван Федорович вас, пожалуйста, зовет.

— Ну, раз он меня «пожалуйста, зовет» — надо идти, — Белов сделал комически-серьезное лицо и развел руками. — Умница, умница! Тебя как зовут? Верочка? Пойдем, Верочка, пожалуйста, пойдем.

Тамара Львовна и Виктор Петрович с улыбкой переглянулись.

— Вы из Р.? — спросила девушка.

— Да. Вы тоже? — в свою очередь, поинтересовался Логов.

— Нет, я там училась.

— В пединституте?

— В учительском. А вы?

— Я — в университете. Давно работаете?

— Два года. Теперь третий пойдет.

— Ну как, нравится?

— Да так… — Тамара Львовна неопределенно пожала плечами. — Если б все ребята хорошие были, еще ничего, а то попали ко мне «артисты», как Степной, Гулько…

— Да, да, Степной, — перебил собеседницу Виктор Петрович, — расскажите мне, пожалуйста, о Степном.

— Ужасный хулиган! Гулько по сравнению с ним — тихоня. Грубый, дерзкий страшно, злой, на всех зверем глядит. Я его и к завучу и к директору чуть не каждый день отправляла — ничего не помогло.

«Если б все были хорошие?.. К директору отправляла каждый день? — удивлялся Логов. — Разве это правильно?..»

Тамара Львовна продолжала:

— Отца у него нет, одна мать, и та ни разу в школу не приходила. Другие часто бывают, интересуются, советуются, а этой как будто и дела нет.

— Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, — иронически заметил Виктор Петрович.

— Зашла я к ней один раз, начала об Алексее говорить, а она, как полоумная, бурчит что-то себе под нос, кастрюлями гремит. Так ничего мне не ответила.

Логов не стал больше расспрашивать Тамару Львовну:

«Что с ней толковать! Правильно меня посылают «в люди»: у них я больше узнаю».

И Виктор Петрович «пошел в люди», как выразился Белов. С помощью того же Геннадия Максимовича молодой учитель начертил план городка (он не хотел тратить время на долгие расспросы и поиски неизвестных ему улиц) и отправился сначала в самый отдаленный район.

Логов шагал по обочине дороги, присматривался и к прохожим, и к строениям, и к тому, что было во дворах. Людей он встретил мало: старика, двух женщин да команду босоногих мальчишек с удочками на плечах.

«Речка близко, — определил Виктор Петрович, — значит, скоро приду».

Дома здесь все были новые: то выглядывала откуда-нибудь свежая доска, то ярко-красный, еще не потемневший кирпич бросался в глаза, то слышался запах олифы.

«Растет городок! А вот и Загородная…»

Это была последняя улица. Дальше начинался пологий спуск к неширокой и мелководной Каменке. Берега ее были усеяны крупными камнями, которые попадались и на дне реки. Между камнями зеленела сочная трава. В воде, у берега, кое-где щетинился камыш, под ним плавали широкие листья кувшинок, похожие на лепешки, да извивались длинные водоросли. Середина Каменки оставалась чистой, и там светлыми всплесками играла голубизна.

Высокое солнце жгло нестерпимо. Логову казалось, что оно остановилось в небе, собрало в пучок и направило на него все свои лучи.

«Ну и жара! — покачал головой Виктор Петрович. — Может, окунуться?»

Быстро сбежал к реке, разделся под камышами и плюхнулся в воду. Вынырнул он уже на той стороне. Отдышался немного и донскими саженками замахал обратно.

— Да тут мелко. Во! — Загорелый подросток, выйдя на середину реки, поднял над головой руки. Вода была ему по грудь.

— Так это же чемпион по лягушиному плаванию! — услышал Виктор Петрович другой голос и лишь теперь заметил в камышах рыжего парня лет семнадцати. Он сидел на корточках, курил, часто сплевывая в воду. Возле него торчало несколько удочек.

— Эй ты, обормот! — закричал парень. — Ну-ка, сматывайся отсюда! Не видишь — мои крючки стоят.

Обида и возмущение помешали Логову ответить сразу. Виктор Петрович встал на дно и, сжав кулаки, сделал несколько шагов навстречу грубияну:

— Я вижу только наглеца, которого плохо учили!

А мысли были другие:

«Что же я делаю? Я, учитель!..»

Однако угроза, прозвучавшая в словах Виктора Петровича, подействовала на парня.

— Ну, ты потише, — сказал он с меньшим пылом и стал насаживать на крючок червяка.

Логов неторопливо оделся, натянув брюки прямо на мокрые трусы, и пошел своей дорогой.

«Неприятный субъект, — думал он о рыжем парке. — За мальчишку меня посчитал! Видно, я совсем не похож на учителя, никакой солидности нет. Туго тебе придется, Виктор Петрович!.. Так, это Загородная, девятнадцать, а мне нужно тридцать один».

Логов пересек маленький проулок, отыскал нужный дом, постучал. Ему открыла девочка.

— Здравствуй. Здесь живет Федотов Сергей?

— Здесь, только его дома нету.

— А мама?

— Дома.

— Позови.

Вышла высокая худая женщина.

— Я новый учитель вашего сына. Здравствуйте. Хочу с вами поговорить.

— Пожалуйста, заходите! — приветливо и в то же время смущенно улыбнулась женщина. — Только у нас не убрато… Рита, отнеси ведро. Заходите, заходите! Вот сюда…

Виктор Петрович через кухню прошел в другую, более опрятную комнату. У правой стены примостился старинный перекошенный комод, накрытый кусками одного большого стекла и уставленный глиняными статуэтками с отбитыми носами, пластмассовыми шкатулками разных цветов, рамками с фотографиями. Фотографии были и под стеклом и на стене. Прямо, между двумя окнами, стоял однотумбовый письменный стол. Справа от него — туго набитая книгами этажерка, слева — приемник. У третьей стены наспех застланная голубым покрывалом бугрилась высокая постель.

— Садитесь, пожалуйста! — суетилась женщина, придвигая учителю стул и на ходу поправляя постель и коврик на полу.

— Спасибо. — Логов сел возле комода и, пока хозяйка выносила в кухню какую-то вещь, пряча ее от гостя, стал рассматривать фотографии. Со снимков глядели на него простые рабочие лица, умные, честные глаза. Виктор Петрович знал: в таких семьях обычно вырастают хорошие дети.

— Вы уж меня извините, что задержала вас, — проговорила женщина и, наконец, опустилась на стул, сложив на коленях большие жилистые руки.

— Не за что извинять. Давайте знакомиться: меня зовут Виктор Петрович.

— А меня — Мария Наумовна. Спасибо, что пришли.

Учитель ощутил в своей ладони сильные шершавые пальцы.

— Очень приятно, Мария Наумовна. Так расскажите мне, пожалуйста, о вашем сыне: как он учится, как ведет себя, как вам помогает — в общем все.

— Сережа-то? Я на него не жалуюсь. По учебе он повсегда успевал. Конечно, не то чтобы как есть отличники, но и не последний. Опять же смирный, худого про него никто не говорит. Как послушаешь, другие и хулиганют, и курют, и всякими последними словами, а мой нет. Насчет этого молодец. Еще других остановит. Да вот, недалеко ходить, Семка… Как его?.. Рыжий такой…